Золотой медальон - Марта Шрейн

— Обязательно буду шить себе платья и костюмы, похожие на эти, со снимков, — радовалась Эля.

Омрачило мое счастье известие о том, что Пелагея Степановна операции не выдержала и умерла. Это значило, что доступ в мое поместье для нас с Элей закрыт. Подумав, я поговорил с амбициозным Костей, с трудом уговорив его оставить пост председателя сельсовета и попроситься занять безбедное место Пелагеи Степановны.

— Жизнь без волнений, на всем готовом. Коммунизм — не меньше. Все равно у тебя пост твой отберут. У тебя нет высшего образования и тебе его не осилить. Костя с моими доводами согласился, а я получил возможность периодически с Элей, а потом уже с детьми, наезжать в поместье, навещать якобы школьного товарища, а на самом деле гостил у себя дома.

Косте же посоветовал рекомендовать на свое место, в сельском совете, достойного человека, нашего учителя физики, который также впоследствии информировал меня о состоянии дел в «санатории». Это он сообщил мне, что в 80‑м году в пустующем санатории случился пожар, остались одни стены, а Костя после этого случая спился. Известие о сгоревшем поместье меня обрадовало. Я похвалил себя, что вывез фамильные полотна, и меня радовало то, что теперь никто не жил на пепелище, а время наступило воровское. Можно было потихоньку начинать прибирать свою собственность к рукам.

За 12 последующих для нас с Элей счастливых лет совместной жизни она подарила мне и дочь, и сына. Играя в свободное время с детьми, я думал, почему мне раньше не хотелось детей. И сам себе отвечал. Да потому, что их хочется только от любимой женщины.

Я сделал головокружительную карьеру И ко времени правления Горбачева уже прочно сидел в дипломатическом корпусе (не буду описывать методы передвижения по служебной лестнице с помощью взяток своего запаса ювелирных изделий и своих природных качеств и не без опеки ушедших предков). Только появилась возможность беспрепятственно вывозить деньги чемоданами и класть их в мировые престижные банки. И к развалу СССР я имел для себя и своей семьи ни только двойное гражданство, но и в не большой стране со старым стабильным укладом и правлением короля, приобрел разрушенный еще в ХII веке замок, отстроил его, чем увеличил поток туристов в страну, а значит и денег. Взамен получил от короля привилегии, как русский фюрст, то есть. князь.

Забыл сказать об Аристархе. Он прожил в нашей семье шестнадцать лет и, согласно своей религии «Знаний» и тихо ушел в другую жизнь, передав эту нам с Элей. Вернее, как он говорил: «Творец один, но во многих ипостасях.» Когда он рассуждал о Творце, то не представлял его иначе, как существом бесконечно великим и бесконечно добрым и я не мог не согласиться с ним. Хотя тогда, в нашем безбожном государстве, в свои годы мне не очень приходилось задумывался об этом. «Бог есть и надо быть порядочным человеком и делать по возможности добро, потому, что оно полезно»

Чем я занимаюсь сейчас? Работаю для потомков, чтобы они могли не только безбедно существовать и совершенствоваться во все годы жизни, но и сохранить такие редкие свойства, как честь, совесть и человеческое достоинство, которое, увы, оказавшись на дне, без материальных благ, человеку весьма трудно сохранить. Обогащаясь, я не переступал через головы людей, Откровенно признаться, если уж это исповедь, держался курса юности, обкрадывал воров и мошенников. И Вам судить, честным. Или нечестным способом удалось мне нажить капитал, но по другому не получалось.

Осталось сказать о своем поместье. Я вернул себе всё, как и обещал себе и матери в ранней юности. Но, начиная с 1917 года, ручаться за благополучие в этом государстве, за исполнение законов, за личную неприкосновенность, безопасность, семьи было нельзя. Сначала согласно новому закону, взял в аренду свое полуобгоревший Дворец и прилегающий к нему парк с прудом, на целых 49 лет. А когда привел в порядок, и снова в пруду плавали несколько пар лебедей и выводили потомство, понял, нужно приватизировать, чтобы не отменили аренду. Но и после этого, армия завистников покушалась на мою собственность. Пришлось сдать в аренду на четверть века английскому лорду, большому политику, которого наша власть, боясь осложнений, притеснять не станет. За собой оставил только флигель, который привел в полный порядок.

В Европе я консультант по вопросам вложений инвестиций и сотрудничества с российскими партнерами.

Вы начали наш разговор с того, что уверены — все новые русские — миллионеры и олигархи–миллиардеры — сволочи; скупили в России акции газовых и нефтяных компаний, золотоносные рудники, купили в Европе замки и земли. Да, все это у меня в достатке. Я строю на награбленное, как вы выражаетесь новые, современные фабрики и заводы, обеспечиваю людей работой. Конечно не в бывшем Советском Союзе. Там мне было по жизни достаточно проблем, на новые уже не осталось лет. Остаток жизни уделю своей Эле, тем более, что у наших детей началась своя жизнь. Нас теперь окружили новые люди. Размеренный, культурный уклад жизни в Европе напоминает мне жизнь моих предков. Жаль, мы с Элей уже другие люди. Еще при жизни мы претерпеваем реинкарнацию. На земле нет больше нас, прежнего Григория Томилина и Эли. Только золотой медальон напоминает нам о нашей молодости и бурной любви. Когда мы его открываем и видим ослепительный свет, исходящий изнутри, то понимаем, так сияли глаза наших влюбленных предков и конечно наши с Элей. На смену любви с годами приходит нежность. Но жаль нам ушедшую молодость, и страсть, что кипела в наших жилах и с годами утихла….

ЭПИЛОГ

На диктофоне внезапно оборвалась запись, а у меня в ушах все звучал и звучал голос Григория Томилина. Он жалеет об ушедшей любви. По моему мнению, любовь его и Эли никуда не делась. Она витает над землей и ищет высокие души, в которые было бы ей комфортней поселиться. И так будет всегда. А может она уже поселилась в сердцах их детей. И я от всего сердца пожелала герою романа доброй дороги к родному порогу, совсем забыв о первой встрече с Томилиным и с чего началась его исповедь.

Марта Шрейн

Подмосковье 2003 г.