Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова

ежедневно. Я упражнялась до крови в пальцах, чтобы на экзаменах сыграть свое произведение хорошо, лучше всех. Нет, не просто хорошо, а блестяще. А потом я поступила на истфак и тоже училась только на отлично. Там же в университете я познакомилась со своим будущем мужем. Никита читал у нас политологию и был старше меня на десять лет. Я влюбилась в него без памяти и когда мы поженились, то сначала жили в его квартире. Я стала хорошей хозяйкой. В квартире все блестело, все вещи были только на своих местах. Я постоянно что-то мыла, гладила и складывала. Мои кастрюли и сковородки просто блестели. Нигде не было ни пылинки. Кто бы не заходил к нам, все были в восхищении от порядка, поддерживаемого мною ценой больших усилий. Муж тоже был мною доволен. Потом у нас родился ребенок и счастливее нас не было в целом свете! Но домашней работы заметно прибавилось. И вот тут я начала замечать, что некоторые друзья, и в особенности соседи, нам завидуют черной завистью. И представляете, как-то ночью я услышала, как соседка сверху говорит своему мужу: «Евсеевы заносчивые зануды. А сама Полька совсем зазналась, даже не соизволит поздороваться и поговорить». Но о чем мне с соседкой разговаривать? У нее своя жизнь, у меня своя. А потом я услышала, как соседи и под нами начали обсуждать меня. И не просто обсуждать, а еще и осуждать. Поначалу я думала, что мне все это просто кажется, но голоса становились все громче и яснее. Мне уже даже страшно было выходить в подъезд и встречаться с нашими недоброжелателями. И чтобы не слышать их голосов, я начала молиться и просить бога, чтобы он помог мне избавиться от сплетен и зависти людей. Я часто ходила в церковь и там просила помощи, потому что мой муж реагировал на мои обращения к богу так же, как вы на Алискины.

– А что, муж сразу не заметил те перемены, которые происходили с тобой? – поинтересовалась Анна Яковлевна.

– Да. Сначала он вообще ничего не замечал. Он много работал, а я была в декрете и могла сидеть с ребенком дома, не выходя из квартиры. А потом… однажды я чуть не задушила дочку… после бессонной ночи, наполненной голосами. Тогда муж отдал дочь своим родителям и поселил меня в соседнем доме, принадлежащим его тетке. И я там жила одна, а свекровь приносила мне дочь только тогда, когда ее надо было покормить. Мама часто приезжала ко мне и справлялась о моем здоровье. Постепенно я привела и дом тетки в порядок и уже почти не слышала других голосов, соседей-то сверху и снизу не было, но у меня начались какие-то судороги и вот я здесь.

– Так, ясно. А о чем же ты хотела спросить меня?

– Возможно ли такое, что я обладаю сверхспособностью слышать мысли других? Может быть я особенная? Может ли быть, что моя восприимчивость слышать мысли или разговоры других людей – это дар, который необходимо развивать, а не глушить препаратами?

– А ты сама как считаешь?

– Я, Анна Яковлевна, думаю, что это мой абсолютный музыкальный слух дал мне этот талант. Нет, – взмахнула рукой Полина, словно дирижируя оркестром, – я уверена в своей одаренности!

– Спорить с тобой не буду, – мягко проговорила Философиня и грустно улыбнулась. – А тебя кто-нибудь навещает?

– Да. Мама приезжает через день. Но к счастью меня уже скоро выписывают, и я увижу свою девочку.

– Я рада за тебя. И где после выписки ты будешь жить?

– Да в том же доме, рядом с дочерью. Муж же не разрешит мне жить вместе с моей девочкой. Он, как и его родители, считает меня душевнобольной. Но ведь это не так? – Полина с надеждой посмотрела на Власову, но не дождавшись ответа поднялась и еще раз взглянула на Власову. – А вы дадите мне свой номер телефона? Я бы хотела с вами общаться и после больницы. Если вы не против…

– Конечно, будем общаться, – кивнула головой Анна Яковлевна и когда Евсеева отошла от нее, прошептала: – Да-а… Как мне ее жаль…

Глава 26.

«История о маленькой бродяжке, рожденной в тюрьме и о том, что молодость простит все».

– И мне ее очень жалко. Но все же больше мне жалко ее маленькую дочку.

Анна Яковлевна перевела взгляд на Оксану, в голосе которой звучало не притворное, искреннее сочувствие. На вид Оксане было лет пятнадцать-шестнадцать. Она была роста невысокого, но с уже с вполне сформировавшейся фигуркой. Курносый носик, васильковые глаза и круглое чистое личико делали ее весьма миловидной. Волосы девушки были выкрашены в какой-то странный розовый цвет, хотя она как-то похвасталась, что еще совсем недавно щеголяла с зелеными волосами. Ее страсть к смене цвета волос удовлетворяла закадычная подружка Вика, которая училась на парикмахера в том же училище, что и сама девочка. Эта же подружка сделала Оксане и тату на спине и щиколотках. Какое-то время девочка вынашивала новый план – выбить на правом плече короткое, но емкое по своему содержанию предложение «Молодость простит все» и окружить надпись маленькими красными сердечками.

Власова не знала фамилии своей ближайшей соседки по палате, потому что ту никогда не приглашали на прием лекарств и уколов. Девочке только регулярно измеряли температуру – и это было все ее лечение. Правда на обходе заведующая отделением на вопрос девочки, почему ей не дают таблеток, ответила: «Ты же принимала таблетки в детском отделении, но они эффекта не дали. Твоя терапия сейчас – это отдых и беседы с психологом и психотерапевтом». Тогда Оксана скривилась, но промолчала. Спорить со строгой Раисой Леонидовной она боялась, хотя медперсоналу частенько грубила, огрызалась и сопротивлялась распорядку дня, опаздывая то в столовую, то на встречи с психологом. Грубила и тем обитательницам палаты, которые ей не нравились. Других женщин Оксана осуждала вслух, нисколько не заботясь о том, что о ней подумают и всем своим видом демонстрировала свою независимость и неприступность. Философиня хорошо понимала, что за этой показной агрессией, бравадой и развязным поведением девочка-подросток старательно скрывает свою неуверенность, внутренние переживания и негативные эмоции. Такое поведение характерно для подростков в этом возрасте. Но в поведении девочки крылось что-то еще, что хорошо было известно психиатрам, но было не доступно для понимания обитательницам седьмой палаты. Тем не менее, женщины заметили, что Оксана всячески избегает касаться их и с опаской принимает сладости или фрукты. Только почему-то для Власовой она сделала исключение и никогда не отказывалась есть то, что