Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла - Sgtmadcat
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дойдя до конца склада, Тарасов, задрав голову, оглядел полки в его торце. Тут было сложено все, что не подходило под складские категории и описывалось емким словом «разное». Имелся, даже, пузатый медный самовар, хотя он-то каким боком к военному имуществу?
Педантичный Дубко снабдил полку описанием. «Мемориальный кабинет областного ГубЧК и НКВД». Это многое прояснило. Новых хозяев жизни не очень радовал кабинет посвященный людям, которые гоняли им подобных в первую половину уже прошлого века. Но и выкинуть это трусливые чиновники не посмели и сдали на хранение подальше с глаз своих.
Презрительно хмыкнув, Старшина решил осмотреть полки по подробнее. Вот тут-то, как раз и могут быть наградные шашки, «Маузеры» и тому подобное. Но методичный обыск ничего опасного не выявил. Выдохнув, «Ну вот и ладушки…», Тарасов усмехнулся и шлепнул по давно не чищенному боку самовара, раздумывая, где бы добыть такой себе в каптерку. Четырехлистник… Аккуратно засушенный, словно для гербария, четырехлистник клевера был засунут в щель между трубой и крышкой самовара. Осторожно вытащив его, Старшина покрутил находку в руке. Потом снял крышку, привстав на цыпочки заглянул внутрь и, присвистнув от удивления, вытащил перемотанный тряпками, чтобы не гремело, сверток в котором, судя по весу, было что-то железное. Он, в принципе, уже на ощупь понял, что именно, но все равно развернул тряпки, чтобы проверить свою догадку. Это был «Наган». Потертый старый револьвер системы Нагана, тускло поблескивающий маслом в свете фонарика. На ствол был установлен глушитель. Обычно, на револьверах он бесполезен, так как пороховые газы прорываются между стволом и барабаном, но у «Нагана» барабан перед выстрелом наезжает на ствол, так что это чуть ли не единственная система, где использование глушителя оправдано.
Взвесив оружие в руке, Тарасов снова заглянул в самовар и нашарил на дне две картонных пачки патронов. Барабан откинуть, как в боевиках ему не удалось, — оказалось, что «Наган» заряжается через дверцу сбоку. Ничего не оставалось, кроме как, в нарушение всех инструкций, заглянуть в оружие через ствол убедившись, что оно не охолощенное. Патроны на это намекали, но надо быть уверенным. Оставлять это тут было нельзя. Точнее можно, но придется следить за складом поэтому, раз тут этих «Наганов» не полвагона, проще унести его от греха подальше, а остальное закрыть и забить. Тарасов так и сделал и, сунув находку в за пояс, запер склад и пошел в казарму.
***
Вятушкин спал, как умеют спать только солдаты. Прям на грязном гудроне крыши, завернувшись в бушлат и с подсумком вместо подушки, он умудрялся дрыхнуть так крепко и так сладко, что его можно было записывать на видео и продавать вместо музыки для релаксации, ароматических палочек и прочей дребедени, которую тоннами скупают идиоты, считающие, что бессонница у них из-за того, что они вбухали в свой сон недостаточно денег.
Подменившего его Тарасова самого клонило в сон от одного взгляда на эту идиллию, но он старался держаться. Коростылев, наблюдавший со второй позиции, сидел на ящике с пайками, намеренно приняв такую позу, чтобы, если задремлет, упасть и проснуться. Старшина усмехнулся и, подойдя, хлопнул его по плечу.
— Я не спал! — немедленно встрепенулся боец.
— Не спал. Но и не бодрствовал… Прикинь — я сам был солдатом и все эти приколы знаю.
— Виноват…
— Плевать. Ты просто не понимаешь, что делаешь. Действуешь по законам мирного времени, когда главная твоя задача — не спалиться мне, а главная угроза — быть снятым с наряда. Ну что глазами хлопаешь? Разве я не прав?
— Так точно, правы…
— И вы это в слух не говорите, но думаете, что это все, лишь бы вас заебать. Ты думаешь, что ты не можешь спать, потому что я тебе не даю? Потому что мне так хочется? А хочется мне, потому, что так в уставе написано? Да?
— Никак нет…
— Так точно. Я же говорю — я был на твоем месте и в твоем возрасте. Я знаю как ты думаешь, потому, что сам так думал. А вот ты на моем месте не был. Ты не видел того, что я видел. Потому и не понимаешь. И не поймешь, потому, что моя главная задача, чтобы ты в моей шкуре не оказался. Я за этим здесь. Хочешь спать? Ну честно?
— Ну так…
— Раз так — спи. Серьезно. Слово даю, что никаких санкций не будет. Ты выспишься и проснешься завтра бодрым и отдохнувшим. Возможно. А возможно и нет. Потому, что если я останусь на посту один, снять меня — как нефиг делать. Хлоп… И все. И некому будет вас с Вятушкиным разбудить. Я понимаю, что пока ты молодой, в смерть не верится. Думается, что все обойдется. Что не с тобой будет. Да? Кивни, если «да».
Коростылев медленно, словно нехотя, кивнул.
— Но все равно, если соберешься лечь и закрыть глаза, подумай о вероятности того, что ты не проснешься больше. И это, прикинь, еще не самое страшное. Самое страшное, если ты проснешься. Рука дрогнет у врага или просто повезет выжить. А другие — нет. Сможешь ты жить понимая, что люди, которых ты должен был защитить, которые тебе доверились, погибли из-за того, что ты смалодушничал? Пожалел себя? Не сделал элементарного. От тебя ведь не требуют тут интегралы счислять. Просто смотри, чтобы никто не подкрался.
— Я смотрю…
— Не смотришь. Ты смотришь, как бы не заснуть и от меня по шее не получить. А тебе бояться не меня надо. Я с тобой в одном окопе и на одной стороне. И требую с тебя не для того, чтобы тебе сделать плохо, а потому, что если я не буду требовать — будет хуже. Но ты знаешь — я сегодня наебался на сто дурных… У меня нет сил уже ни требовать, ни заставлять, ни следить. Хуй с тобой, товарищ сержант. Я тебе все как есть объяснил, поговорил как с взрослым… Ты же взрослым уже считаешься? Паспорт тебе выдали, пить разрешили, курить разрешили, детей делать разрешили, даже автомат доверили… В общем, я туда пошел, а ты тут как хочешь. Давай… Решай. Слово я дал — никаких вопросов с моей стороны. Нахуй все это… Заебало… Хуй уже до колена вырос, а все нянчится надо…
Уйдя обратно на свой НП, Тарасов примостился за стенкой, чтобы не было видно огня и, закурив, демонстративно уставился в
