Пылающий берег - Уилбур Смит

— О, Господи! — Майкл начал натягивать одежду, пошатываясь со сна. — Я опоздаю на утренний патруль…

— Нет. Не опоздаешь, если отправишься немедленно.

— Я не могу оставить тебя.

— Не спорь! Иди, Мишель! Иди быстрее.

Сантен бежала, скользя по грязной тропинке, но была полна решимости к моменту взлета эскадрильи быть на холме, чтобы помахать летчикам на прощание.

У конюшни остановилась, тяжело дыша, и сжала ладонями грудь, пробуя восстановить дыхание. Шато был погружен во тьму и лежал, подобно спящему зверю на рассвете, и она почувствовала прилив облегчения.

Медленно пересекла двор, дав себе время отдышаться, а у двери тщательно прислушалась, прежде чем пробраться в кухню. Стянула запачканные грязью сапоги и поставила их в сушильный шкаф, а затем поднялась по лестнице, держась ближе к стене, чтобы не пискнули ступени под ее босыми ногами.

Испытав новый подъем облегчения, она открыла дверь в свою каморку, на цыпочках вошла и закрыла дверь за собой. Повернулась лицом к кровати и застыла от удивления: вспыхнула спичка, ее поднесли к фитилю лампы, и комната расцвела желтым светом.

Анна, которая только что зажгла лампу, сидела на кровати Сантен в накинутой на плечи шали и кружевном чепце на голове. Ее красное лицо было неумолимым и грозным.

— Анна! — прошептала Сантен. — Я все объясню… ты не сказала папе?

Тут стул, стоявший у окна, скрипнул, и она обернулась, чтобы увидеть своего отца сидящим на стуле и смотрящим на нее единственным недоброжелательным глазом.

Она никогда не видела на его лице подобного выражения.

Анна заговорила первой:

— Моя малютка уходит по ночам, чтобы развратничать с солдатами.

— Он не солдат, — запротестовала Сантен. — Он — авиатор.

— Распутство, — произнес граф. — Дочь дома де Тири ведет себя, как вульгарная девка.

— Папа, мне предстоит стать женой Мишеля. Мы все равно что женаты.

— Нет, не женаты, по крайней мере, до субботнего вечера. — Граф поднялся на ноги. Под глазом у него было темное пятно от бессонницы, а густая грива волос стояла дыбом.

— До субботы, — голос его перерастал в сердитый рев, — ты, дитя, будешь сидеть взаперти в этой комнате. Ты будешь находиться здесь до тех пор, пока до начала церемонии не останется один час.

— Но, папа, я должна идти на холм…

— Анна, возьми ключ. Я оставляю ее на твое попечение. Она не должна покидать дом.

Сантен стояла посредине комнаты, оглядываясь, словно ища способ исчезнуть, но Анна встала и взяла ее запястье своей мощной огрубелой рукой, и плечи Сантен опустились, когда Анна вела ее к кровати.

Пилоты эскадрильи темными группами из трех-четырех человек рассеялись среди деревьев на краю фруктового сада; они тихо разговаривали и докуривали последние сигареты перед взлетом, когда Майкл появился, неуклюже ступая по дощатому настилу, застегивая шинель и натягивая летные перчатки. Он пропустил предполетный инструктаж.

Эндрю кивнул в ответ на приветствие, ничего не сказав об опоздании Майкла и о том, какой пример он подает новым пилотам, а Майкл не извинился. Оба понимали, что допущено нарушение. Эндрю открутил пробку серебряной фляги и выпил, не предложив Майклу, — укор был очевиден.

— Взлетаем через пять минут. — Эндрю рассматривал небо. — Похоже, сегодня будет хороший день, чтобы умереть. — Это было его обычное определение летной погоды, но сейчас оно подействовало на Майкла раздражающе.

— Я женюсь в субботу, — произнес он так, будто эти две мысли были связаны. Эндрю замер, держа флягу на полпути ко рту, и уставился на него.

— Маленькая французская девушка из шато? — спросил он.

Майкл кивнул.

— Сантен, Сантен де Тири.

— Ах ты, хитрый старый пес! — Эндрю разулыбался, забыв о своем неодобрении. — Так вот что ты задумал! Что ж, вот тебе мое благословение, старина.

И сделал по-церковному благословляющий жест рукой, в которой держал флягу.

— Я пью за вашу долгую жизнь и радость вместе.

Он передал флягу Майклу, но Майкл выпил не сразу.

— Для меня будет честью, если ты согласишься быть моим шафером.

— Не волнуйся, старина, я буду лететь с тобой рядом, когда ты вступишь в бой, даю тебе в этом клятву. — Эндрю слегка стукнул Майкла кулаком по руке, и они счастливо улыбнулись друг другу и пошли рядом к зеленой и желтой машинам, стоявшим во главе эскадрильи, выстроившейся для взлета.

Один за другим запускались моторы «вулзли вайпер», начинали трещать и реветь, а голубой дым выхлопов окутывал деревья фруктового сада. Самолеты подпрыгивали и раскачивались на неровной поверхности земли, готовясь к взлету.

Сегодня, так как это вылет на патрулирование всей эскадрильи, Майкл шел не ведомым у Эндрю, а командиром второго звена. В его звене были еще пять машин, двое пилотов-новичков, их необходимо защищать и опекать. Хэнк Джонсон командовал третьим звеном, он помахал Майклу, когда тот выруливал мимо него, а затем, дав газ, направил, свою машину за самолетом Майкла.

Как только взлетели, Майкл подал своему звену знак принять боевой порядок в виде плотной буквы V и последовал за Эндрю, повторяя за ним небольшой разворот влево, чтобы пронестись над холмом позади шато.

Майкл сдвинул летные очки на лоб и стянул шарф, закрывавший от холода нос и рот, чтобы Сантен могла видеть его лицо, и, управляя самолетом одной рукой, приготовился подать ей условный сигнал о свидании.

Вот показался холм — Майкл заранее начал улыбаться, но улыбка тут же исчезла. Он далеко высунулся из кабины, а впереди Эндрю делал то же самое, во все стороны крутя головой в поисках девушки и белого коня.

Они с ревом пронеслись мимо. Холм был пуст. Майкл оглянулся назад, тщетно всматриваясь через плечо, проверяя еще раз. Он почувствовал в животе тупую тяжесть, холодный камень нависшей угрозы. Сантен не было на месте, талисман покинул их.

Майкл прикрыл шарфом рот и надвинул на глаза очки. Три звена самолетов поднимались все выше и выше, получая очень важное преимущество и намереваясь перелететь гряду холмов на высоте двенадцати тысяч футов, прежде чем перейти в горизонтальный полет и принять боевой порядок для патрулирования. Его мысли все время возвращались к Сантен. Почему ее не было? Что-нибудь случилось?

Он обнаружил, что с трудом сосредоточивается на наблюдении за небом. «Она отняла у нас удачу. Она знает, что это для нас означает, и она нас подвела!» Замотал головой: «Я не должен думать об этом… Следить за небом! Не думать ни о чем друг, кроме неба и противника!»

Становилось светлее, воздух был чистым и ледяным. Внизу все было покрыто заплатами геометрических узоров полей и усеяно селами и городками Северной Франции, но впереди находилась эта навозно-коричневая полоса истерзанной и одичавшей земли, которая обозначала передний край, а над ней — рассеянные пятнышки утренних облаков, тусклых, как проступающий синяк, с одного бока, и ослепительно-золотых — с другого, где на них падали лучи восходящего солнца.