Нас повенчали снежинки - Алиса Лунина

Оставшись с Машей наедине, Юрий засыпал ее комплиментами, потом поинтересовался, что за торжество они с Инной отмечают.

– А у меня сегодня день рождения! – сказала Маша и добавила этак жестко, без предупреждения: – А лет мне, страшно сказать, сколько! – и назвала.

Но Юрий не показал виду, что испугался (сразу видно, интеллигентный человек!), и очень доброжелательно заметил, что ей больше двадцати пяти не дашь, ну, двадцать семь максимум! Невзирая на очевидную банальность фразы, Маше, конечно, захотелось в нее поверить.

Из ресторана они вышли вдвоем, сопровождаемые одобрительным (Маша так и чувствовала спинным мозгом) взглядом Инны.

Прогулялись по центру, потом Юрий отвез Машу домой. Прощаясь, просил ее телефон, она не дала.

– Спасибо за приятный вечер, но продолжения быть не может. Какие причины? Разные. Адью.

Ее новый знакомый, впрочем, на «адью» не согласился и на следующий день позвонил ей.

– Здравствуйте, Маша, это Юрий, хотел пригласить вас в театр. Вы какой предпочитаете: Большой или Малый?

Маша, конечно, опешила:

– Прежде чем перейти к моим театральным пристрастиям, давайте уточним – откуда у вас мой телефон?

Хотя что уточнять, когда и так понятно. «Куприянова, я опять с тобой рассорюсь! – мысленно сказала Маша. – Тоже мне, сводня нашлась!» кстати, впоследствии ее догадка подтвердилась – под Машиным нажимом Инна призналась, что Юрий действительно в тот вечер вернулся в ресторан (за ужином Инна обмолвилась ему, что это ее заведение) и уговорил дать ему телефон Маши.

Юрий оказался тонким психологом, он сказал Маше, что завтра возвращается домой в Петербург, и когда теперь приедет в Москву – неизвестно, и вообще этот поход в театр ее ни к чему не обязывает. Ни к чему не обязывает? Ладно. Тем более что она сто лет в театре не была.

Вечером сходили, послушали оперу, все очень мило. Назавтра Юрий действительно уехал домой в Петербург, однако в следующие выходные опять появился в Москве и предложил Маше посетить другой театр (благо театров в Москве много!); потом был концерт классической музыки, посещение кинопремьеры.

– Маня, вы чудесно подходите друг другу! – внушала Маше Инна. – Такой мужик! Редкий случай – в нем решительно все прекрасно!

А еще ведь весна. Коварное время. В офисе душно, дома скучно, голова дурная, переполнена всякими девчоночьими мыслями («и даже пень в погожий день!») о том, что вот совсем скоро бульвары зазеленеют, наполнятся гуляющими влюбленными парами, и… может, и для тебя еще что-то возможно?!

В общем, когда в конце апреля Юрий позвонил и сказал, что снова приезжает в Москву на выходные, Маша согласилась провести их вместе с ним.

По дороге к ресторану, где они с Юрием условились встретиться, Маша попала под дождь, а вернее сказать – ошеломительный ливень, первый в этом году. Она была без зонта, и поэтому мгновенно промокла, совсем как (память услужливо подсказала сравнение) тринадцать лет назад в Летнем саду; и вдруг, отчетливо вспомнив тот день, Летний сад, омытый дождем, глаза Андрея, она так разволновалась, что едва не расплакалась.

Она вошла в ресторан растрепанная, в промокшем плаще. Юрий тут же заверил, что этакая «легкая небрежность» ей очень идет. Маша вздохнула: ну да, скажешь тоже…

– Ты чем-то расстроена? – Юрий взял ее за руку.

Маша пожала плечами:

– Нет, все в порядке.

Они сидели за столиком у окна. Дождь прошел, и выглянуло солнце. Сверкнувший в солнечном луче гранат в Машином кольце привлек внимание Юрия.

– Какое красивое кольцо! – Юрий повернул ее руку к солнцу, и гранат засиял.

– Это подарок близкого человека. – она отняла руку.

Во время обеда Юрий сказал, что они могли бы съездить куда-нибудь вместе.

– Ну, скажем, в Париж. Погуляем, развеемся… Что скажешь?

Маша вздрогнула: Париж? Нет, только не Париж, город, где они с Андреем когда-то были так счастливы…

– Ладно, – кивнул Юрий, – может быть, Рим?

Ох, нет, поехать с другим мужчиной в город, который помнит их с Андреем прогулки и любовные клятвы, означало бы предательство.

– Тогда, может, ты скажешь, куда бы хотела поехать? – растерялся Юрий.

Она смотрела в окно на шумную улицу, пробивающееся в ранней листве солнце, потоки машин, спешащих прохожих, и думала, что на карте мира нет такого места, где бы ей было хорошо без Андрея. После того, как они расстались, она вообще перестала путешествовать. Теперь все ее поездки по миру были сопряжены с работой и превратились в обыденность.

– О чем ты думаешь? – Юрий попытался вернуть ее в реальность.

Маша усмехнулась – вряд ли ее правдивый ответ его бы обрадовал. Сославшись на плохое самочувствие, она поспешила проститься.

– Извини, болит голова. Давай созвонимся завтра. Нет, пожалуйста, не провожай меня.

В этот вечер, гуляя под дождем по весеннему городу, она решила честно сказать Юрию, что между ними ничего не может быть. «Нет, не хочу. Я уже морочила голову и себе, и Андрею много лет, сейчас вот расплачиваюсь за это. Теперь всегда буду честной».

Узнав о том, что Маша рассталась с Юрием, Инна зарычала от ярости:

– Идиотка! Ты отказала такому мужчине?! Я тебя убью! – и через паузу, грустно-грустно спросила: – Мань… Ну что, так и будешь сохнуть по своему Андрею? Старая любовь не ржавеет?

– Ага! – улыбнулась Маша.

Так получилось, что мир она для себя открывала вместе с Андреем. До определенного времени у нее не было возможности поехать за рубеж, а потом для нее, как для многих соотечественников, вдруг все стало возможным.

Путешествия с Андреем всегда становились приключением, например, их первое совместное путешествие в Париж. Незадолго до этого Андрей позвонил ей в Москву и попросил назначить ему свидание «в любом городе мира». Маша сказала, что подумает, и, перезвонив Андрею через день, объявила: Париж! Через неделю они встретились в столице Франции.

Правда, город она тогда толком не увидела, изучая окрестности округа, преимущественно с балкона квартиры парижского приятеля Андрея, оставившего им свою квартиру. Приехав в Париж на десять дней, семь из них они провели в квартире, занимаясь любовью. Утром Андрей спускался в булочную и, возвращаясь, приносил ей горячий багет с травами, сыр и вино. Они завтракали на балконе, а потом вновь любили друг друга.

За два дня до отъезда она сказала, что надо бы наконец прогуляться по городу. Они оделись и вышли из дома.

Вечерело, солнце тонуло в Сене, Нотр-Дам в лучах заката поражал своим величием; от какого-то пронзительного, щемящего чувства Маша прослезилась.

– Ты плачешь? – удивился Андрей. – Отчего?

– От счастья! – рассмеялась она сквозь слезы.