Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год - Вокруг Света

Русь от Непрядвы до Угры

Победа Дмитрия Донского над правителем правого крыла Золотой Орды Мамаем на Куликовом поле в 1380 году не подвела черту под полуторавековой зависимостью Северо-Восточной Руси от Орды. Навряд ли и сам князь ставил такую цель — он бился, «не щадя живота своего», с «незаконным повелителем», грозившим его стране «всеконечным разорением». Исторический смысл победы сказался в другом: после Непрядвы стало ясным то, что центром борьбы за независимость от Орды после 1380 года могла быть только Москва. А пока после опустошительного похода «законного царя», хана Тохтамыша, в 1382 году, когда разорению подверглись многие города Московского княжества, включая столицу, платежи в Орду увеличились и возродились полузабытые формы зависимости. При этом сам Тохтамыш передал территорию Владимирского великого княжения (ненаследуемый стол) в «вотчину» великого князя Московского, что означало отказ сарайских властителей от традиционной для XIII—XIV веков практики стравливания Рюриковичей в борьбе за стол во Владимире. Сокрушительные удары Тохтамышу нанес Тимур в 1391 и 1395 годах, когда войска последнего в течение нескольких месяцев «утюжили» самые развитые районы Орды. Казалось, благодаря им Русь быстро освободится от власти «золотоордынских царей». Казалось, Орда экономически уже не оправится от учиненного погрома, усобицы потомков хана Джучи довершат работу, начатую Тимуром... Но кочевнические государства удивительно быстро регенерировали военный потенциал (а он был велик), в то же время наличие соперничающих ордынских группировок только усиливало опасность новых походов на Русь. В 1430—1450-е годы дань платили порой двум ханам, а иногда по объективным причинам (отсутствие «узаконенной» подчиненности тому или другому хану) ее не выплачивали. Так постепенно складывалось понимание ее необязательности. Более четверти века две линии династии московских Рюриковичей были заняты смертельной борьбой за главный стол (1425—1453), к ней подключились все московские князья, почти все княжения и государства Северо-Восточной Руси, ордынские правители. Победа великого князя Василия II Васильевича Темного, вышедшего из усобицы ослепленным, привели к консолидации в масштабах страны. Важно и то, что князья приучались видеть в ханах не только источник своей власти и олицетворение зависимости, но и правителей-соперников в международной сфере и на поле брани. Богатый опыт военного противостояния Орде воспитал два поколения русских воинов, которым стало «за обычай» противостоять ордынским отрядам. Сражаться с ними в пограничных зонах (1437, зима 1444—1445 годов), отбивать наступления на левом берегу среднего течения Оки (1450, 1455, 1459 годы) или «садясь в осаду» в Москве (1439, 1451 годы). Случались поражения, притом болезненные: в июле 1445 года в плен попал Василий II. Но в возможность военной победы над Ордой уже верили. Иван III Васильевич был последним великим князем, получившим санкцию на княжение в Орде, и первым сбросившим власть хана. А общество оказалось готовым к решительной схватке, «незаконными» были уже не временщики-правители, ими стали сами ханы-чингизиды. Их власть над православным государем отныне стала незаконной, нетерпимой. Так протянулась нить одной судьбы, одной великой задачи — от Непрядвы до Угры.

Сладкий вкус победы

Распустив в Боровске по домам главные силы, в конце ноября 1480 года великий князь с сыном, братьями, воеводами и двором вернулся в столицу. Последовали молебны и церемонии, впрочем, не особенно помпезные — наступил Рождественский пост. Значимость случившегося осознавали многие: послышались даже предупреждения «добрым и мужественным» от «безумия несмысленных», те ведь «похвалялись», что именно они «своим оружием избавихом Рускою землю» — смиренному христианину так думать не полагалось. Значит, настолько высоко поднялось чувство собственного достоинства, гордости за сопричастность великой победе. Отгремели пиры, получили обещанные придачи братья державного князя — Андрей Большой и Борис. Особые же радости выпали Ивану III: к весне пришла весть, что Ахмат убит, а в октябре 1481-го супруга подарила ему третьего сына, Дмитрия. Но были и следствия, отозвавшиеся через несколько лет, а порой — через десятилетия.

Что осталось за спинами победителей 1480 года? Почти 250 лет зависимости — когда тяжелейшей, когда более умеренной. В любом случае ордынские нашествия и огромные оброки повлияли на развитие средневекового города в Северо-Восточной Руси, изменив вектор социально-политической эволюции общества, ведь горожан как экономической и политической силы стране XIV—XVI веков явно не хватало. Пострадало и земледелие, надолго сдвинутое в защищенные лесом и реками земли с малоплодородными почвами, затормозилось становление вотчин–сеньорий. Лишь с середины — второй половины XIV века оживает служилое боярство: в XIII — начале XIV века этот элитный слой многократно сократился из-за смертей на поле боя или крайне суровых условий жизни. Господство Орды не просто затормозило — отбросило назад поступательное развитие страны. После 1480 года ситуация разительно изменилась. Конечно, отношения с Римом , Венецией , Тевтонским орденом завязались еще в 1460— 1470-е годы, но теперь Россия вступает в плотный дипломатический диалог почти с двумя десятками государств — старых и новых партнеров, и среди них многие были готовы «дружить против» Ягеллонов (прежде всего Казимира) и притом признать «законность» претензий Москвы на Киев и земли «православных русских» в Литве, а также принять титулы московского государя. А эти титулы, использовавшиеся московскими дипломатами, фиксировали равенство Ивана III по статусу с ведущими монархами Европы, включая императора, что означало признание суверенитета России в привычных тогда международных формах.

Существовали и практические следствия: две русско-литовские войны в конце XV — начале XVI века более чем на четверть уменьшили территорию Литвы и раздвинули границы России. Не менее весомый результат принесла и восточная политика — с 1487 года в течение почти 20 лет московский государь «сажал из своей руки» ханов на трон в Казани. Окончательно подчинилась Вятка, и на исходе столетия прошел первый «московский» поход за Урал. Как бы между делом в 1485 году в состав государства вошло Великое княжество Тверское (его князь бежал в Литву). Под полным политическим и военным контролем Москвы находились Псков и Рязанское княжество. Последняя треть XV века — время экономического подъема страны, эпоха становления суверенного Российского государства: в феврале 1498 года по решению Ивана III на «великие княжения» (Московское, Владимирское и Новгородское) был венчан в качестве его соправителя и наследника Дмитрий-внук, сын умершего в 1490 году великого князя Ивана Молодого. С тех пор верховная власть передавалась по наследству и единственным источником ее легитимности являлся правящий монарх. Истоки России как государства, уходящего из Средневековья в раннее Новое время, лежат в стране, обретшей себя после событий 1480 года.

Оборона Москвы от войск Тохтамыша. В августе 1382 года ордынцы взяли и разграбили город, погибли 24 тысячи человек

Можно порадоваться и прямым плодам победы. В 1382 году, после Куликовской битвы, Москва была разорена и сожжена, в кремлевских храмах сгорели сотни книг, а погибших москвичей хоронили в общих «скуделицах». В 1485 году началась фундаментальная перестройка всего Кремля. Всего за двадцать с небольшим лет бывший белокаменный средневековый замок превратился в резиденцию монарха могучего государства с мощными укреплениями, полным набором дворцовых каменных зданий, центральных учреждений, кафедральных и придворных соборов. Эта грандиозная стройка, потребовавшая больших расходов, осуществилась во многом благодаря победе на Угре, после которой Россия окончательно освободилась от выплаты дани. А если добавить могучий подъем искусств, культуры в целом, пришедшийся на конец XV века, вывод однозначен: исторические следствия победы на Угре шире, многообразнее и фундаментальнее победы на Непрядве.

Владислав Назаров

Ужасные дети

«Подросток, устроивший стрельбу в школе, был поклонником компьютерной игры-стрелялки», «Ассоциация обеспокоенных родителей обвиняет телевидение в приучении детей к жестокости», «Губернатор Калифорнии подписал закон, запрещающий продажу несовершеннолетним видеоигр со сценами насилия»... Почти все публикации на подобные темы — от академических исследований до сообщений информационных агентств — единодушны в причине детской и подростковой жестокости. Картина, которую они рисуют, выглядит прямо-таки катастрофической: индустрия зрелищ и видеоигр обрушивает на наших отпрысков нескончаемый поток жестокости, заглушая в них все человеческое. Но разве все повзрослевшие любители страшилок становятся бесчувственными убийцами? И из кого все же вырастают гуманисты?