Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год - Вокруг Света

При музее более 50 лет действует биологический кружок и вот уже 5 лет — изостудия

Впрочем, это еще не самая странная публика. В Интернете можно найти отчет о походе в Дарвиновский музей учащихся Сретенского высшего православного училища. Экскурсии дано было название «Эволюция мифов», а в качестве цели ее, как прямо сказано в отчете, ставилось «разоблачение эволюционизма в его логове». Поскольку за время визита никаких изменений с экспонатами не произошло, автор текста делает вывод: доказательствами эволюционного процесса музей не располагает.

«Мы стараемся не вступать в прямую полемику. Музей наглядно демонстрирует факты, из которых каждый может сделать свои выводы. Доказательств реальности эволюции достаточно много, но, конечно, если кто-то априори настроен не соглашаться с фактами, это его право», — пожимает плечами Шубина. Гораздо печальнее то, что’ порой приходится слышать от людей, призванных растолковывать постулаты науки подрастающему поколению, — школьных учителей. Андрей Шаповалов вспоминает характерный диалог: «А почему вы решили, что человек происходит именно от обезьяны? Ведь обезьяны — это грязные и неприятные животные! — А от кого люди должны происходить? — От дельфинов: они чистенькие и умненькие!»

Искательнице благородного происхождения следовало бы ознакомиться с тем же залом «Микроэволюция» чуть глубже, чем о нем рассказывает Колобок. Тогда бы она знала, что наша неприязнь к обезьянам — один из аргументов в пользу того, что мы с ними не просто схожи, а именно близкая родня. Дело в том, что на определенной стадии процесса видообразования у только что отделившихся друг от друга видов возникают так называемые механизмы репродуктивной изоляции, призванные предотвратить межвидовые скрещивания. У видов с высокоразвитым поведением это, в частности, выражается в том, что особенности поведения представителей «братского» вида воспринимаются как крайне непривлекательные. Так что, от кого бы мы ни происходили — от дельфинов, львов, орлов или драконов, — в любом случае мы смотрели бы на своих близких с брезгливой усмешкой.

Новый выставочнофондовый корпус открылся в 2007 году к столетию музея

Но, мне кажется, еще страшнее в невежественных словах другое — привычное разделение животных на «грязных и неприятных» и «чистеньких и умненьких». И можно сказать, что именно такому взгляду негромко, но твердо противостоит весь Дарвиновский музей. Противостоит не только картинами и фотовыставками, позволяющими ощутить красоту самых странных созданий, но и своим финальным «аккордом» — разделом «Взаимодействие человека и природы». Здесь можно увидеть витрину «Голоценовый лес» (голоцен — это та геологическая эпоха, в которой мы имеем честь проживать). Она показывает, как выглядело бы место, на котором стоит музей, кабы не человек с его цивилизацией. А рядом — наша реальная среда обитания, в которой фауну представляют крыса, муха, рыбки в аквариуме и канарейка в клетке. Не нравится? Но именно на такое окружение мы обрекаем себя, безоглядно переделывая природные экосистемы… В последние годы ГДМ все больше становится и музеем окружающей среды. Здесь работает информационный центр «ЭкоМосква», где можно узнать не только о природе нашей столицы, но и об экологической обстановке в собственном микрорайоне. Музей ведет просветительские проекты в этой сфере, отмечает специальными программами соответствующие праздники: День воды, День птиц, День биологического разнообразия и так далее. «Я думаю, что в самое близкое время экологическая проблема возглавит повестку дня и за стенами нашего музея. Изменить что-то в сознании людей можно лишь путем обращения к детям. Позднее все это воспринимается скептически», — говорит Андрей Шаповалов.

Впрочем, проблемы экологии сегодня актуальны с точки зрения не только повседневной жизни, но и развития самой эволюционной теории. С момента выхода «Происхождения видов» и примерно до 1920-х годов главным предметом науки об эволюции оставалось изменение форм — костей, раковин, зубов, элементов цветка. Затем на первый план вышли гены: их разнообразие, обмен, динамика частот и так далее. А примерно с 1980-х годов в центре внимания ученых постепенно оказалось взаимное приспособление видов и развитие целых экосистем. «Сейчас понятие «биологическая эволюция» почти тождественно понятию «эволюция сообществ», — подтверждает Шаповалов. И это приводит к новому пониманию естественной истории Земли: в частности, массовые вымирания (в том числе волнующее всех исчезновение динозавров) представляются катастрофическими последствиями изменений связей внутри древних биоценозов. Изменений, удивительно похожих на некоторые последствия деятельности человека.

Можно сказать, что современная эволюционистика подтверждает известную мысль Джорджа Сороса: принцип выживания наиболее приспособленного не гарантирует выживания системы, основанной на этом принципе. А экспозиция Дарвиновского музея напоминает: речь идет о системе, частью которой являемся мы сами.

Практические сведения

Адрес ГДМ: Москва, ул. Вавилова, 57.

Часы работы: с 10.00 до 18.00 (касса — до 17.30) каждый день, кроме понедельников и последней пятницы месяца.

Стоимость билета в основное здание для взрослых — 60 руб., для школьников, студентов дневных отделений и пенсионеров — 25 руб. Вход в выставочный комплекс — по отдельному билету: полная цена — 40 руб., льготная (для тех же категорий) — 15 руб. Дошкольники, дети из многодетных семей, дети-сироты, инвалиды I и II групп, солдаты и матросы срочной службы, сотрудники музеев проходят бесплатно. Разрешение на любительскую фото- или видеосъемку — 60 руб.

Стоимость экскурсии: детской — 1 500 руб., взрослой — 2 000 руб.

Борис Жуков

Датское детство Audi

Когда-то очень давно датскому кузнецу Йоргену Скафту Расмуссену надоело ковать железо, и он решил стать инженером. Сказано — сделано. После двухгодичного обучения в Германии он получил диплом, но работа «на дядю» на Рейнской машиностроительной фабрике не воодушевляла, и 27 августа 1907 года Йорген организовал в Цшопау небольшое (зато свое!) предприятие по производству всевозможной арматуры для паровых машин.

В то время паровые машины широко использовались не только на паровозах, но и как стационарные двигатели на фабриках. Расмуссен же задумал поставить паровую машину на резиновый ход и потому назвал свой заводик DKW (DampfKraftWagen, то есть «паромобиль»). Так в его жизнь вошли три счастливые буквы, с которыми он уже не расставался.

Эксперименты с паровыми машинами оказались, однако, бесперспективными, нужно было срочно искать им замену. Тут и подвернулся некто Хуго Руппе, предложивший освоить производство… игрушечного двухтактного бензинового моторчика с единственным цилиндриком не больше наперстка объемом 25 см3. Мальчишки тогда увлекались моделизмом, и такой двигатель был предметом их мечтаний. Так его и назвали — Des Knaben Wu..nsch («мечта мальчика»). Буквы, как видите, остались прежними.

Основатель Auto Union Йорген Скафт Расмуссен

Моторчики разлетались, как горячие пирожки, конструкция мини-двигателя оказалась настолько удачной, что после некоторого увеличения цилиндра появился соблазн поставить двигатель на реальный велосипед. На таких мотоциклах с удовольствием катались уже вполне взрослые дяди. С «детскими мечтами» было покончено, и аббревиатура DKW приобрела совсем другую расшифровку — Das Kleine Wunder («маленькое чудо»). И это действительно было настоящее немецкое чудо, потому что всего за 6 лет завод стал крупнейшим в мире производителем мотоциклов!

Пора было увеличивать не только количество цилиндров в моторах, но и колес под ними. В 1928 году Расмуссену удалось приобрести завод Audi в Цвикау, конструкторы которого получили задание разработать автомобиль с двухцилиндровым двухтактным мотором DKW 600 см3, деревянным несущим кузовом и передним приводом. Между прочим, мотор в них стоял поперек, так что «Мини» Алека Иссигониса вовсе не был дебютом такой компоновки. Названный DKW Front, он быстро стал одной из самых продаваемых малолитражек Германии.

Жить бы талантливому датчанину, в котором соединились инженерный талант и чутье бизнесмена, припеваючи, но тут до Европы докатилась Великая депрессия (она, кстати, вскоре привела к власти нацистов). Малые предприятия разорялись или объединялись в крупные, как сказали бы теперь, холдинги. На этой волне в 1932 году в Хемнитце и был создан Auto Union (Автомобильный союз), объединивший заводы DKW и Audi Расмуссена, а также предприятия Horch и Wanderer. В новом концерне DKW обслуживал «бюджетный сегмент», его мотоциклы и машины стоили от 345 до 3 400 рейхсмарок и находили сбыт, несмотря на экономический спад. Малолитражки DKW собирали по 4 800 штук в месяц, и все равно их не хватало. (Вы, вероятно, уже догадались, что четыре переплетенных кольца и стали маркой нового автосоюза.)