Ошибка Заклинателя (СИ) - Вайнштейн Стелла

— Кто ты такая?

Эмма отрицательно покачала головой, указывая на рот. Вполне хватило первого опыта общения с Эриком, который за два вопроса разоблачил полное незнание об этом мире. Ей повезло наткнуться на хорошего человека, но лучше не искушать судьбу во второй раз. Рот опух и в крови, этот человек должен поверить, если она скажется немой.

— Я всего лишь хотел разглядеть тебя получше. Прости, что напугал, — голос стал мягким и вкрадчивым. — Раз не спишь, можно зажечь фонарь.

Раздался щелчок и в бумажной лампе в руках мужчины загорелся теплый огонек. Эмма прищурилась. Гостем оказался тот, что сидел посредине и отличался совсем уж неземной красотой. Светлые волосы рассыпались по плечам, белая безрукавка ладно сидела на мощной фигуре. На его лице сияла застенчивая улыбка, а взгляд был любопытным.

— Ты сбежала из дома? — спросил он. — Попала в беду?

Эмма неясным жестом то ли согласилась, то ли отмахнулась.

Горец долго и пристально рассматривал ее, пока Эмма не почувствовала себя бракованным товаром. Голубые прозрачные глаза, в которых плясал отблеск огонька не потихоньку леденели, пока в них не осталось ни малейшего признака одобрения.

Взгляд горца прошелся по висевшему на протянутой по комнате бечевке зеленому платью, с побледневшими бурыми пятнами.

— Эр сошел с ума, — наконец заключил он. — Нам не прокормить бесполезную бродяжку. Заляпанная дешевая одежда, следы побоев… Наверное ты полукровка, которую держали из милости. Что ты наделала, чтобы заслужить суровое наказание?

Гость прищурил глаза, намереваясь найти ответ в лице Эммы. Затем он заметил горшочки с Хуа, выставленные рядом с подушкой.

— Воровка… — заключил он.

Эмма подумала о том, что этот горец уступает в наблюдательности Эрику. На ней все еще надето дорогое нижнее белье, выглядывающее из под одолженного у Эрика халата, но он видит лишь то, что вписывается в придуманную картину.

Сейчас она беспомощная, брошенная на произвол судьбы женщина. Любой может безнаказанно обидеть лишенного защиты слабого человека.

Зачем доказывать превосходство перед попавшим в беду?

Можешь — протяни руку помощи. Не можешь — иди мимо. Какой прок толкать еще глубже в пропасть?

Эмма проглотила злые слезы и отвернулась, не желая идти на конфликт. Ей было страшно. Если этот холодный красавец заставит Эрика выставить вон обузу… Куда идти? Как жить дальше?

— Ладно, не буду вмешиваться. Эр уже разочаровал семью, вижу никак не успокоится. Если глупец сам роет себе яму, его остановить невозможно. Я думал, он сумел отыскать в Ра невесту…

Тут гость засмеялся и прикрыл рот.

— Невеста, ха!

13.8

— Третий! Сестренка нехорошо себя чувствует, ее комната не место для развлечений, — прервал неуместный смех голос, раздавшийся из-за двери.

В комнату зашел светлый лицом мужчина с длинными золотыми волосами, настолько похожий на ангела, что Эмма беспомощно моргнула. Не хватало лишь крыльев за спиной, но все остальное — правильные черты лица, лучащиеся светом голубые глаза, белые одежды… Красота этого небожителя завораживала, заставляла бьющееся в тревоге сердце трепетать от восторга.

— Я просил присмотреть за сестренкой, а не будить ее, — продолжил отчитывать гостя вошедший ангел.

— Я выполнял долг второго брата — ты должен был посоветоваться с нами, прежде чем тащить с улицы всякий сброд. Эр, мы тоже живем в этом доме, я не желаю быть наказан за твои проступки…

— Хватит! — раздался громоподобный окрик сзади.

В комнату ворвался разгневанный горец, лоток которого потерял Эрик.

— Третий, не смей прикрывать трусость заботой о братьях! Ты потерял совесть, но я еще помню заветы матери! В этой девушке течет кровь горного народа, кем мы будем, если выставим ее вон?

Ночной гость мигом растерял гонор и принялся оправдываться:

— Первый брат, в любой момент нагрянет стража для переписи, как мы объясним ее присутствие?

Высокий и могучий, как кузнец, злой, как черт, горец отмахнулся и сверкнул глазами.

— Пусть это тебя не заботит, я найду способ отмазать твою драгоценную задницу.

— Я не против помощи девушке, но нужно взвесить разумные доводы за и против… — попробовал продолжить третий, но его тут же перебил громогласный горец:

— К черту вас всех! Она остается, я так сказал. Кому не по нраву, может выметаться.

Третий мигом побледнел и осунулся. Первый брат возвышался над ним горой мускулов. За время перепалки ангел передвинулся от двери и встал, заслоняя своим телом Эмму от остальных.

— Первый, как же так? — дрожащим голосом сказал ночной гость. — Я покорюсь твоему решению и буду защищать ее. Вы накинулись на меня, как на шелудивого пса, а я ведь не причинил девушке никакого вреда. Неужели я заслужил угрозу изгнания?

— Ты зря горячишься, первый брат. — У входа в комнату появился последний из горцев с холодным выражением лица. — Третьего не переспорить, а на второго сколько ни кричи, все равно поступит по-своему. Понятно, мы не выгоним бедняжку, пока она больна, а как встанет на ноги, тогда и решим.

Все согласно закивали и начали перешептываться: «Четвертый прав», «разумно».

Комната опустела, остался только ангел, устало присевший на краешек циновки. Оставленный ночным гостем фонарь осветил лицо мужчины, и Эмма, несмотря на боль и усталость, залюбовалась красивыми чертами. Она узнала голубые глаза Эрика и наконец поняла, почему не могла раньше рассмотреть его. Видимо, он носил амулет, скрывающий истинный облик.

— Прости, пожалуйста, сестренка. Третий брат не плох, поверь, просто недавно отсидел пару дней в темнице градоначальника, вот и боится собственной тени.

Эмма попыталась улыбнуться, но опухшие губы не слушались.

— Ангел, — прошептала она. — Тшы мой ангел…

Сухая прохладная ладонь накрыла ее лоб.

— У сестренки жар, вот беда. Сон — лучшее лекарство, — сказал он и задул фонарь.

Комната погрузилась в темноту. Эмма всхлипнула и потянулась к источнику прохлады. Как только она коснулась горца, в сердце воцарился покой, и она с облегчением заснула.

14

Утром Эмма проснулась посвежевшей и отдохнувшей, словно не пережила самый тяжелый день в жизни. Лицо все еще побаливало, и она не осмеливалась глубоко вдохнуть, но в остальном ее организм оказался крепче, чем ожидалось.

Или просто ангел спустился с небес, чтобы ее спасти.

Рядом на подушке осталась вмятина от головы, но Эрика видно не было. За дверью раздавались голоса и звон посуды. Эмма на мгновение испугалась, что осталась одна, но потом расслышала знакомый голос и заставила себя успокоиться.

При дневном свете комната выглядела еще хуже, чем ночью. Разный хлам и полу-доделанные механизмы устилали пол вместе с древесными стружками, гвоздями, болтами и пылью. На протянутой веревке сохло зеленое платье и висел светлый халат, принадлежащий горцу.

Держась за ребра, Эмма осторожно встала и протянула руку к платью. Грубая ткань успела высохнуть за ночь. Эмма натянула подарок мальчишки через голову, сдерживая стон.

В углу что-то блеснуло. Подойдя ближе, Эмма увидела треснутое зеркало. Из него на нее смотрело опухшее фиолетовое лицо с синяками под глазами и без двух верхних зубов.

Эмма не воспринимала кукольную внешность, подаренную Адамом, как свою, а со вчерашнего дня она и вовсе возненавидела облик возлюбленной заклинателя. Изуродованное лицо воспринималось подарком небес. Эмма осторожно дотронулась до распухших губ, напоминающих две подушечки для иголок.

Вспоминая разговор с Деви, Эмма наконец смогла разгадать часть намеков южанки. Во-первых, прояснилось, почему та сказала, что Адам предпочитает блондинок. Можно сказать, не просто блондинок, а одну-единственную, ту, что была женой его брата. Во-вторых, дикое желание Деви обменяться с Эммой внешностью обрело смысл. Бедная девочка настолько влюблена в заклинателя, что готова довольствоваться ролью подмены настоящей возлюбленной. Что ж, из этой затеи в любом случае ничего не вышло бы. Адам воссоединился с оригиналом и больше не нуждается ни в Эмме, ни в Деви, ни в одной из сонма фанаток.