Агата Кристи. 11 дней отсутствия - Джаред Кейд

Арчи был уверен, что Агата из чувства мести отказалась дать ему развод немедленно, но она думала лишь о том, как сохранить целостность семьи хотя бы на год, чтобы в будущем сказать Розалинд, что сделала все возможное для сохранения их семейного союза. В придачу ко всем несчастьям Арчи родители Нэнси отправили дочь в десятимесячное кругосветное путешествие в надежде, что она забудет его.

После Рождества Арчи вернулся в Стайлес с намерением выставить дом на продажу, поскольку ни Агата, ни он сам не собирались снова жить в нем. Оба музыканта, обратившиеся с заявлением в полицию, получили в подарок от Арчи по серебряному портсигару (Агата об этом не знала) с выгравированными на крышках инициалами и надписью внутри: «С глубокой благодарностью. Полковник и миссис Кристи». Остальные оркестранты получили в подарок от Арчи по карандашу. Смешно, но ни один музыкантов не верил рассказам об амнезии. Боб Лиминг в частной беседе высказывал мнение, что Агата приехала в Харрогит «решить кое-какие домашние проблемы». У горничной Рози Эшер тоже были сомнения: «Казалось, она любуется собой, однако в какой-то странной манере, но уж, во всяком случае, не так, как человек, не помнящий кто он есть».

Шарлотта оставалась по-прежнему верной Агате, несмотря на скандальную известность своей работодательницы. Нэн, восхищаясь ею, называла ее «жемчужиной». Но были и другие так называемые друзья и приятели, не отличавшиеся постоянством в отношениях, и Агате пришлось разделить всех людей, которых она знала, на две категории: ОВС (Орден верных собак) и ОПК (Орден предательских крыс).

Хотя памятное исчезновение Агаты уже сошло с первых газетных полос, упоминания о нем нет-нет да появлялись в прессе в первой половине 1927 года, наводя ужас и смущение на Агату и близких ей людей. В одной газетной публикации сообщалось, как уиллесденский[64] мировой судья, отчитывая женщину, от которой сбежал муж, наставлял ее: «Вы должны сообщить нам адрес своего мужа, чтобы мы вызвали его повесткой. Вы ведь не миссис Кристи, и мы не можем бросить всю полицию на расследование вашего дела». В результате добровольных пожертвований с целью компенсации затрат на разыскные мероприятия полиция графства Суррей получила сумму, достаточную для строительства дома. Для того чтобы остановить этот поток добровольных пожертвований, полицейское начальство было вынуждено выступить с заявлением в прессе и предупредить, что все присланные им деньги будут возвращены отправителям.

Через пять недель после исчезновения, Агата с Розалинд и Шарлоттой отправились на Канарские острова. Подготовив все необходимое к поездке, трио добралось на поезде до Саутгемптона; там они провели субботнюю ночь 22 января 1927 года в отеле «Саут-Уэстерн», а на следующий день поднялись на борт лайнера «Гейриа», курсирующего на линии между Амстердамом и Соединенными Штатами.

В мемуарах Агаты (в которых, кстати, ни одним словом не упоминается об исчезновении) есть неявное указание на то, что «в феврале следующего года» она вместе со своим секретарем и дочерью отправилась на Канарские острова, где планировала закончить работу над рукописью романа «Тайна голубого поезда». Этому замечанию непосредственно предшествует короткое завуалированное высказывание, касающееся требования Арчи дать ему развод: «Я настоятельно просила подождать год, надеясь, что он переменит свое решение», — это высказывание было неправильно понято многими исследователями, решившими, что путешествие на Канары состоялось в феврале 1928 года. Это было бы очень желательно для Агаты, однако роман «Тайна голубого поезда» не мог ждать, он печатался в газете «Стар» в течение всего февраля 1928 года и, напечатанный отдельной книгой издательством «Коллинз», поступил в продажу 2 марта того же года.

Перед их отбытием из Англии, в воскресенье, случился неприятный инцидент: один из репортеров «Дейли экспресс» увидел Агату и бросился к ней с приветствиями. Она заранее приложила максимум усилий к тому, чтобы никто, кроме близких родственников и друзей, не знал о ее планах провести месяц на Канарах, и, не пожелав вступать в беседу с репортером, она поспешила вслед за дочерью и секретарем подняться на борт «Гейрии».

Спустя четыре дня после отплытия Агаты на Канары, то есть 27 января 1927 года, издательство «Коллинз» выпустило в свет «Большую четверку», опровергнув тем самым ее утверждение (упомянутое в автобиографии), что над книгой она работала весь этот год, а не предыдущий. Литературный обозреватель «Дейли ньюс», в поисках параллелей с ее недавним исчезновением, не утруждая себя долгими размышлениями, процитировал инспектора Скотленд-Ярда из этой книги: «Либо это работа апашей, и тут ничего не поделать, а если нет, то это преднамеренное исчезновение, что бывает намного чаще, — вот это я и хочу сказать». Как это ни странно, но литературный обозреватель неверно прокомментировал наиболее интригующий аспект сюжета: Эркюль Пуаро героически имитирует свою собственную смерть ради спасения человечества от глобальной опасности. Агата до конца жизни неприязненно относилась к «Большой четверке», которая служила подтверждением того факта, что, хотя персонажи ее книг поступают в соответствии с ее желаниями, в реальной жизни они так не поступают. Этот роман напоминал ей о том несчастливом периоде, когда она по глупости пыталась отомстить предавшему ее мужу. Она всегда называла роман «дурацкой книгой».

Первую остановку Агата и ее спутницы сделали в Ла Оротава на острове Тенерифе, но, пробыв там неделю, уехали, поскольку утренние туманы и дымка в дневное время портили красоту горных пейзажей и сильно напоминали Агате Англию и события, которые она пыталась изгнать из памяти. Отель «Метрополь» в Лас-Пальмас был расположен на другом острове, Гран Канариа, который впоследствии Агата использовала в рассказе «Компаньон», описывая место, в котором проявила себя мисс Марпл. Здесь Агате и ее спутникам нравилось больше.

Агата целыми днями просиживала над «Тайной голубого поезда». Она собрала всю силу воли, чтобы закончить этот роман, к которому тоже всю жизнь испытывала антипатию. Причина, по которой она в автобиографии пренебрежительно сказала: «Она намного хуже других книг, мною написанных», заключалась в том, что ей хотелось скрыть ото всех тот, предшествующий разводу период жизни. Такое отношение к роману «Большая четверка» (его, разумеется, нельзя отнести к ее лучшим произведениям) и к более удачному «Тайна голубого поезда» объясняется попыткой дистанцироваться самой и отдалить других от болезненных аспектов ее прошлого.

В Лас-Пальмас Агата вдруг почувствовала, что ее гнетут те же самые страхи и заботы, которые ей так хотелось оставить в Англии. Она поняла, что бегство от трудностей не есть решение проблемы. Тем не менее Лас-Пальмас был идеальным местом для восстановления сил под теплым солнцем и получения телесных радостей от купания. Физически отдалившись от недавних мрачных событий, она могла с большей ясностью видеть настоящее.

Окончив «Тайну голубого поезда» (роман вышел с посвящением: «Двум достойным членам ОВС, Карлотте и Питеру», то есть Шарлотте, ее секретарю, и Питеру, ее песику), Агата со всей ясностью поняла, что надо двигаться дальше, несмотря на неуверенность в будущем. Страдающая от безнадежной любви девушка-американка задумчиво говорит: «Поезда жестокие, и они не знают усталости, вы согласны, месье Пуаро? Людей убивают, люди умирают, а они все идут и идут». Пуаро сочувственно отвечает: «Доверьтесь этому поезду, мадемуазель, ведь его ведет не кто иной, как le bon Dieu[65]…» Хотя Агата все еще страдала под гнетом личных проблем и это не давало ей пересмотреть свои отношения с Богом, она, казалось, искала возможность внушить себе то, что главное — не прошлое, а будущее.

18

Вопросы в парламенте

Пока Агата находилась за границей, члены палаты общин Британского парламента инициировали обсуждение вопроса о затратах на проведение розыскных работ. Когда на заседании 10 февраля 1927 года было объявлено, что затраты Скотленд-Ярда на эти мероприятия обошлись казначейству в двенадцать фунтов десять шиллингов, Уильям Ланн, депутат парламента от Лейбористской партии, недолго думая и не скрывая раздражения, назвал это исчезновение «гнусной мистификацией». Однако на заседании палаты общин 25 февраля парламентарии были немало удивлены, когда министр внутренних дел, сделав внезапный поворот кругом, объявил, что никаких расходов не выявлено.

Тогда куда же делись эти самые 12 фунтов и 10 шиллингов? Проведя более детальные подсчеты, Скотленд-Ярд решил, что эти дополнительные расходы могут быть включены в одну из действующих на тот момент смет на «обычные полицейские действия». Что же касается других затрат на легитимные мероприятия, то они должны были включать «от шести до семи фунтов», потраченных Арчи на оплату напечатанных управлением полиции графства Беркшир постеров о разыскиваемом человеке, и 25 фунтов, потраченных управлением полиции графства Суррей. Если к этому добавить ранее заявленные 12 фунтов 10 шиллингов, то общая сумма затрат на разыскные мероприятия, проведенные тремя вышеуказанными подразделениями полиции и известные обществу, должны составить либо 44 фунта и 10 шиллингов, либо 43 фунта и 10 шиллингов. По сегодняшним меркам эта сумма кажется незначительной, но в то время это были совершенно другие деньги — средняя недельная зарплатой рядового полицейского составляла в 1926 году 3 фунта 10 шиллингов. Но поскольку парламент интересовался лишь тем, сколько средств затратил Скотленд-Ярд, то было официально объявлено, что никаких затрат не выявлено.