Экстремальная зона - Сергей Зверев

— Да плевать мне! — возразил тот, правда, понизив голос. — Мы тут вкалываем. В этом дерьме копаемся, а зачем, спрашивается?

— Англичанин какой-то утонул…

— Англичанин! Да люди по три месяца зарплату не получают, а эти тут жируют! — возмущался рыжий, пересыпая свою речь колоритными выражениями, в которых поминались родственники и родители господина Пересветова.

К счастью, Дмитрий Степанович не слышал этого разговора, временно занятый очередным телефонным разговором. Уж такая это должность — необходимо постоянно держать руку на пульсе жизни. Иначе многочисленные недоброжелатели, коих у людей успешных всегда предостаточно, не упустят возможности сотворить какую-нибудь очередную пакость.

Изнервничавшись в ожиданиях, господин Пересветов присел перекусить. В рабочих условиях он не любил шиковать, и сегодняшний его «перекус» был прост и незатейлив. Холодные рябчики, пара салатов, несколько рюмок «Метаксы» подкрепили организм губернатора.

Вытирая салфеткой полные губы, Пересветов «вернулся к своим баранам». Дело, правда, продвигалось туго. В болоте вообще сложно что-либо искать, так что, несмотря на усилия, природа не желала поддаваться и всячески сводила на нет самоотверженный труд работников помпы и лопаты.

— Ну, как дела, бойцы? — бодро окликнул изнывавших тружеников Пересветов.

— Да пока не очень, Дмитрий Степанович, — пожал плечами начальник бригады, — торф сплывает в раскоп, и все тут.

— Я это вижу, — внушительно сказал губернатор, — значит, займитесь этим более ответственно. Для этого вас сюда и поставили. Не мне же, в самом деле, прикажете брать лопату и становиться в раскоп?

Он натужно, басом хохотнул.

Время шло, и нервы Дмитрия Степановича становились все более напряженными. Он уже почти верил в то, что скоро, вот-вот, будет найден этот Дингли. Да что британец — он может оставаться в трясине хоть до конца света. Как только обнаружится кейс — все работы будут тут же прекращены. А он будет найден — Дингли явно тащил его до последнего. Еще бы!

Страх, что кейс может попасть в чужие руки, заставлял биться сердце в бешеном ритме, и только рюмочка-другая прекрасного коньяка несколько успокаивали нервы Пересветова.

— Дмитрий Степанович… — за спиной губернатора возник пилот вертолета.

— Ну, что еще? — резко повернулся Пересветов.

— Как вы помните, было договорено, что Лавров и остальные ведут поиски с воды и на суше, а я с воздуха…

— Я прекрасно это помню, — прервал губернатор. Он ухмыльнулся и добавил: — Все меняется. Свяжись с ними и скажи, чтобы возвращались. Незачем там уже искать. Вот и МЧС уже свернуло поиски в лесу.

— Хорошо, Дмитрий Степанович, — кивнул пилот.

Губернатор проследил взглядом, как тот уходит к вертолету. Да, операцию можно сворачивать. Лавров, конечно, специалист хороший, слов нет, но его услуги больше не понадобятся. В поисках теперь можно будет поставить жирную точку. Теперь все усилия надо приложить здесь. Мало будет техники и рабочих — привезем еще!

Спустя пару минут пилот появился снова.

— Как успехи? — повернулся к нему вполоборота Пересветов. — Сообщил?

— Связь с группой отсутствует. — Говоря эти слова, пилот, конечно же, не догадывался, что рация еще ночью утонула вместе с изрешеченной пулями моторкой.

— Этого еще не хватало! — недовольно проворчал губернатор. — Не люблю я этих накладок. — Как только понадобится, так сразу же что-то случается.

— Буду периодически вызывать, — развел руками пилот.

— Не стоит! — решил губернатор. — И без этого дел невпроворот. Ничего, как-нибудь сами выберутся.

Привычным движением он открутил крышечку с бутылки и плеснул в серебряный стаканчик еще немножко коньяку.

Глава 23

Идти ночью по тайге, да по бездорожью — дело нелегкое. Группа Батяни переждала несколько часов, подремав под высоченной елью. Пока отдыхали остальные, кто-то один, естественно, бодрствовал. Как только черные тона ночи стали сменяться на серые, все двинулись в путь. Секретарь, правда, предлагал подождать еще немного вертолета, но Батяня этому воспротивился.

Идти по берегу было опасно, поскольку представлялась прекрасная возможность стать мишенями для кого-то очень недружелюбного. Учитывая недавнюю ночную активность незнакомцев, это могло запросто произойти. Пришлось углубиться в тайгу.

Путь вначале лежал заброшенной лесной дорогой. Вступив в лес, трое «пешеходов» оказались зажатыми со всех сторон высоченными соснами, лиственницами, густыми мохнатыми елями и стройными березами, вперемешку с осиной. Летний воздух был свеж. Лесные ароматы перемешались — пахло хвоей, смолой, свежей листвой. Пересвистывались, разговаривали между собой птицы, перелетая с ветки на ветку. Мир был переполнен звуками.

По ходу движения Батяня негромко, но жестко «колол» Любинского. Отступая под напором майора и давлением обстоятельств, тот уже кое в чем признался. Так, секретарь сообщил, что узнал того странного мужика на берегу. Как и предполагал сержант, тот местным не был. Любинский рассказал, что незнакомец — человек из службы безопасности Коренева. Память у секретаря губернатора на лица была преотличной — работа особиста давала о себе знать.

— Зачем Кореневу все это? — наступал Лавров, стараясь понять, что же за дьявольская игра раскручивается на поле, где он сам вынужден не только находиться, но и действовать.

— Банкир, то есть Коренев, хочет свалить Пе-ресветова, вот и устроил катастрофу с вертолетом, который перемещал «хвосты» транзитом, — шаг за шагом сдавал позиции Любинский.

— Какой в этом смысл?

— Да очень простой — надеялся на то, что контейнер расколется. Ну, а что из этого последует, и ежу понятно: произойдет радиоактивное заражение местности. А тут уж Пересвето-ву конец. Еще бы — такое событие! Дальше все пошло бы как по маслу. Коренев постарался бы, чтобы информация разошлась по всему миру. Наверху быстро обозначат крайнего. И им бы стал, конечно же, губернатор Пересветов.

Батяня тяжело вздохнул, видя, что полной откровенности ждать от Любинского не следует. Объяснение секретаря выглядело, конечно, захватывающим и интересным, но не слишком-то вязалось с желанием Коренева вложиться в игровой бизнес в этом регионе. Но спорить майор не стал.

Движение по тайге продолжалось.

— Товарищ майор! — воскликнул шедший впереди Ломакин. — Да тут недавно кто-то побывал.

Батяня вышел на полянку и присел там, где уже находился сержант.

— Ну, что тут у тебя?

— Смотрите. — Лавров принял из рук сибиряка какие-то бумажки.

— Вот это да! — Обугленные стодолларовые купюры не могли не вызвать изумления даже у бывалого Батяни. — Хорошо начал жить народ! А говорят, что тяжело…

Майор рассмеялся, радуясь возможности немного разрядить и без того напряженную обстановку.

— А тебе, секретарь, не приходилось так костры разжигать? — с ехидным видом повернулся он к Любинскому. — Я-то ведь человек небогатый, а у тебя, наверное, возможностей побольше?

— Не приходилось, — тот явно не оценил юмора.

— Ну ладно, шутки шутками, а банкноты, как вы понимаете, и есть наилучший след нашего британского героя. Теперь начинаем присматриваться и прислушиваться ко всему с повышенным вниманием, — заключил майор. — Дингли где-то близко.

Он, словно охотничья собака, повел головой направо-налево.

— Давай-ка, сержант, пройдемся вокруг, поищем следы — теперь уже ног, — произнес он, — ты ведь у нас потомственный охотник. Не так ли?

— Так точно, товарищ майор! — бодро отозвался тот.

— Вот и отлично. Ну и я немножко в этом кумекаю. Так что ты в эту сторону, а я — сюда, — указал майор вправо.

Глава 24

Проведенная в тайге ночь была одной из самых худших в жизни Джеймса Дингли. Мало того, что, продираясь сквозь заросли в темноте, он ободрал в кровь лицо и руки, ухитрился поставить фонарь под глазом, так комары и мошки превратили его кожу в кровавое месиво. Всю ночь британец, прислушиваясь к звукам леса, вздрагивал при каждом шорохе. Едва задремав, он проснулся глубокой ночью от странных звуков. В лесу кто-то жалобно плакал, то громко всхлипывая, то вдруг заливался смехом.

— Мистика, да и только… — прошептал Дингли.

Прислушавшись, понял — это развлекалась сова: ночной хищник в полете совершенно бесшумен, а вот звуки, издаваемые им, заставляют цепенеть от страха обителей леса.

— Мерзость! — пробормотал выведенный из себя англичанин.

Лишь под утро на какой-то час он забылся тяжелым сном, да и то — его мучали кошмары. Едва начало светать, Дингли уже был на ногах. Прикусив губу и поскуливая, он переставлял стертые в кровь ноги, стремясь вырваться отсюда. Но впереди, по сторонам, была все та же бесконечная тайга.