Мафия шутит. Ничего личного – только юмор - М. Нокс

Никаких попыток ни с чьей стороны на предмет объяснений, почему все прошло именно так, никогда не было и никто не пытался ничего оправдать. Я это знал и не задавал вопросов.

* * *

У нее был премилый голосок и она так смотрела, будто перед ней необозримая даль.

* * *

Когда преступление вершится без помех, оно скучно. Очень прибыльно и очень скучно.

* * *

Для меня оставалось загадкой, как при всей своей красоте сельская местность может быть такой неуловимо печальной.

* * *

Америка – это страна-жонглер, и мы все как-нибудь сможем продержаться в воздухе, причем летая не из руки в руку, но от света к тьме, от ночи к дню…

* * *

Закон не Бог придумал. Закон – это общественное мнение. Я вам многое о законе могу рассказать… Закон – это деньги, которые я плачу за него, закон – это мои накладные расходы.

* * *

… о репортерах никогда ничего точно неизвестно, о себе они не пишут, они для тебя просто бесплотные существа, навязывающие слова, из которых складываются представления и мнения, себя они не выдают, совсем как фокусники, только жонглирующие словами.

* * *

…если ему надо будет узнать что-то от меня, то он узнает это через математику.

* * *

В моей маме есть нечто от волшебницы. Она – высокая женщина, выше меня. Она – выше моего отца, судя по фото на бюро в главной комнате, становившейся ее спальней, когда она разбирала диван. Много лет назад она перечеркнула фигуру мужа цветным мелком крест-накрест. А до этого бритвой сцарапала его лицо. Да, да, она делала подобные вещи. Когда я был совсем малым, то думал о всех ковриках мира, что они сделаны из мужских пиджаков и брюк. Она прибила его пиджак на входе гвоздями к полу, как шкуру зверя. Еще у нас в доме всегда стоял запах свечей и пригарков. Вот такая квартира!

* * *

Город – это остановка в земноводном путешествии, это место, куда мы вылезаем, покрытые липкой грязью, и едим, и оставляем свои следы, и танцуем, и сбрасываем нашу чешую, прежде чем отправиться в черные горы, где дуют сильные ветры и нет дождей.

* * *

Мир в большинстве своем хаотичен и событиен, но каждый случай потенциально пророчит тебе что-то.

* * *

Пока в ваших ушах не раздается близкий свист пуль от боя, происходящего на ваших глазах, невозможно понять, как стремительна жизнь. Она в такие секунды превращается в сгусток энергии, никакие законы и правила не действуют.

* * *

Деньги – это тоже бумага, и ее место в сортире.

* * *

Любители разбавленного виски со льдом хотели от жизни слишком многого и теряли не меньше.

* * *

… Видеть того, о ком ты знал только по газетам, уже само по себе поразительно, но увидеть человека, про которого газеты пишут, что он находится в розыске, – это уже почти чудо.

* * *

… Закон не Бог придумал. Закон – это общественное мнение. Я вам многое могу о законе рассказать… Закон – это деньги, которые я плачу за него (прим. – за адвоката), закон – это мои накладные расходы. Трепачи могут одно сделать законным, другое – незаконным, все эти судьи, адвокаты, политики – они ведь тоже по-своему мошенничают, только стараются ручки не замарать. Разве их можно уважать? Не советую. Уважайте себя.

* * *

Даже преступная деятельность, если видишь ее изнутри, день за днем, выглядит скучной.

* * *

… если ты не бегаешь и не прячешься и находишься в розыске, значит, ты можешь заставить людей не видеть себя, а это уже очень серьезное колдовство. Понятно, что это делается помахиванием долларами, махнул долларами – и тебя не видно. Но все равно это тяжелый и опасный фокус, и он может сорваться в самый неподходящий момент.

* * *

Мысль о том, что люди могут пережить любую потерю, пока остаются сами собой, несколько успокоила меня.

* * *

Жить гораздо проще на планете, где никому ничего не надо объяснять.

* * *

История окончилась, ты жонглируешь шариками, запустив один в небо, ты уже просчитываешь момент его возвращения тебе в руки, а он застывает на мгновение в небе… и возвращается. Так и жизнь, она не всегда хороша, а только тогда, когда ты что-то держишь в руках.

Банды Нью-Йорка

Книгу «Банды Нью-Йорка» Герберт Осбери написал в 1928 году. Больше документальная, нежели художественная, книга рассказывает историю возникновения самых знаменитых банд Нью-Йорка. Книга также была экранизирована. Мартин Скорсезе больше 20 лет вынашивал план по созданию монументального фильма о бандах XIX века, и лишь в начале ХХ века режиссеру удалось убедить кинокомпанию выделить деньги на монументальный проект.

Цитаты

На конце полицейской дубинки больше закона, чем в решении Верховного суда.

* * *

Система взяток, которые раздавал Во Ки, была налажена превосходно, и полиция относилась к его деятельности настолько терпимо, что молва о его успехе распространилась широко, и через 2 года еще один китаец открыл магазин на улице Мотт, 4, в качестве прикрытия для зала азартных игр и опиумной курильни. Еще в 1872 году в районе было 12 китайцев, а к 1880-му их число возросло до 700. Они прибывали толпами, и прошло немного времени, прежде чем они вытеснили ирландцев и немцев, захватив всю недвижимость на улицах Дойерс, Мотт и Пелл, а их избыток тем временем распространился в Бауэри и на юго-запад от Чэтэм-сквер по направлению к Пяти Точкам.

* * *

Грубые, обрюзгшие лица, которые мы видим в этих домах, таковы же, каковы и по всему миру.

* * *

Основное кредо гангстера, как, впрочем, и любого другого представителя криминального мира, заключается в том, что человеку принадлежит все только до тех пор, пока он может это удержать, и тот, кто это у него отнимет, не сделает ничего дурного, а просто докажет свою сообразительность.

Сицилиец

«Сицилиец» – роман американского писателя Марио Пьюзо, изданный в 1984 году. В 1987 году роман был экранизирован режиссером Майклом Чимино. Роман представляет собой художественную историю, основанную на реальной жизни итальянского народного героя Сальваторе Джулиано, часто сравниваемого с Робин Гудом.

Цитаты

Либо они будут убивать, либо будут убиты.

* * *

Мафия походила на средневековое королевство, где влиятельные бароны объединялись и поддерживали в войне самого сильного, которого они признавали своим правителем. Но, как и тех древних баронов, король должен был обхаживать их, наделять полученной на войне добычей. Дон Кроче правил ими не с помощью силы. Он правил, объединяя их разные интересы в интерес общий, что было лишь на пользу им всем.

* * *

Либо ты разбогатеешь, либо тебя будут любить.

* * *

Гильяно продолжал улыбаться той тайной улыбкой ребенка, который считает, что весь мир принадлежит ему.

* * *

Они действовали с беспечностью и уверенностью детей, которые прячут свои сокровища от родителей, словно достаточно задумать обман – и он удастся.

* * *

Он был человеком чести. То есть человеком, который относился к другому со скрупулезной честностью и которого нельзя безнаказанно оскорблять.

* * *

Натура у меня такая, а может, и мое несчастье, что я все сделаю для друга, коль попросит.

* * *

…нельзя оправдывать убийцу на том лишь основании, что он красив, начитан и может играть на гитаре.

* * *

В детстве, да и в молодости мы любим своих друзей, прощаем их недостатки и делимся с ними всем, что у нас есть, – это естественно. Каждый день для нас – новая радость, и мы с надеждой, без страха смотрим в будущее. Мир не таит в себе опасности, это счастливое время. Но мы взрослеем, нам самим приходится добывать себе хлеб, и мы уже не заводим с такой легкостью друзей. Мы вынуждены все время быть начеку. Ведь никто из старших о нас больше не заботится, а мы уже не можем довольствоваться нехитрыми детскими радостями. У нас появляется честолюбие – мы хотим стать великими, богатыми, всесильными или хотя бы оградить себя от неудач… Но настало время задать себе вопрос – а какова же цена этой любви? И существует ли она вообще после всех этих лет, или о ней осталась только память?

* * *

Он вскоре заметил, что его жена не боготворит землю, по которой он ходит, а это уже говорило о неуважении.

* * *

Ты жив, а он мертв. Всегда помни это и живи так, чтобы быть не героем, а живым. Со временем герои начинают казаться чудаками.

* * *

Женщины чересчур наивны – они не понимают страсти и алчности, с какими мужчины тянутся к материальным благам мира сего.

* * *

Не следует любить мужчину за лицо.

* * *

Сицилийцы ужасно боятся правды. На протяжении тысячелетий тираны и инквизиторы пытали их, чтобы добиться правды. Правительство в Риме со своим юридическим аппаратом требовало правды. Священник в исповедальне выжимал правду под угрозой вечного проклятия. Правда была источником власти, рычагом управления – так почему человек должен выбалтывать ее?