Снесла Баба Яга яичко - Дубравка Угрешич

— Ну, может быть, и получилось бы, да только вы же не позволяете чуток нажать, — добавила Тумба.

— А есть здесь какая-нибудь похоронная контора? — спросила Кукла.

— Есть. Наша похоронная контора — это столяр Мартин. Но он вам гроб за ночь не сделает. Я для своей мамы ждала две недели, — сказала Тумба.

— А где же вы ее держали?!

— Здесь, в холодильнике.

— Мы персонал спа-центра, у нас есть такая возможность, — пояснила Шустрая.

— А крематорий? — спросила Беба.

— В Праге. Но и там покойников отправляют в печку в гробах. В простыне вас никто жечь не будет.

— В простынях сжигают только индейцев, — сказала Шустрая.

— Индийцев, — исправила Тумба.

— Да ладно, какая разница, индейцев или индийцев! — огрызнулась Шустрая.

— Так что же, черт побери, у вас тут никто не умирает? — спросила Беба.

— У нас тут спа-центр!

— Я больше ничего не понимаю! Лукас, Мартин, индейцы, индийцы, — проворчала Беба.

— Мы вас тоже не понимаем. Зачем вы потащили с собой такую старую женщину, как вы не подумали, что она может протянуть ноги?! Да еще в чужой стране!

Шустрая, похоже, хотела закончить тираду возгласом «фу!», но в последний момент сдержалась и сказала:

— Я свою маму в таком возрасте не стала бы таскать туда-сюда, хоть умри!

— Вы могли бы быть с нами и полюбезнее, знаете, — сказала Беба.

— Если бы я со всеми любезничала, давно бы уже копыта откинула! — выпалила Шустрая.

— В тех условиях, в которых мы живем, конечно, — неопределенно заметила Тумба.

— Это просто с ума сойти можно! Вот уж действительно, здорово вы нам помогли, — фыркнула Беба.

— Пошли, попробуем что-нибудь придумать, — сказала Кукла и потянула Бебу за рукав.

— Придумайте и поскорее! У нас в холодильнике не так уж много места. Емкость маленькая. Сегодня четверг. Мы сможем держать ее максимум до утра понедельника. Другим людям тоже может понадобиться! — сказала Тумба и тут же прикусила язык. — То есть я имела в виду, что всякое же может случиться, — добавила она.

— У нас тут спа-центр! — встряла Шустрая, которая непонятно почему всегда произносила это «спа-центр» с такой подчеркнутой важностью, словно речь идет о Священном Писании.

— Fuck you  и ваш спа-центр! — заявила взбешенная Беба, которая если и ругалась, то только по-английски, а из английских ругательств знала только «fuck you».

Добавим здесь, что весь этот разговор нам пришлось перевести на всем понятный язык, в то время как в действительности он происходил на чешско-хорватской смеси: то есть Тумба и Шустрая говорили по-чешски, а Кукла и Беба — по-хорватски. Кукла, правда, пыталась пустить в дело еще и свой полузабытый русский, но у нее получался всего лишь русифицированный хорватский. Тумба и Шустрая только фыркали. Было ясно, что русскими они сыты по горло.

А мы? Мы отправимся дальше.

Жизнь тяжела вроде тяжкого бремени —История спешит, и у нее нет времени.

Обзор публики, сидевшей в зале, вызвал у доктора Тополанека прилив раздражения, а сразу после него и прилив жалости к самому себе. Он, человек, который старался придать всему этому медицинско-санаторному бизнесу приличествующую ему ауру научности, просто не верил своим глазам. В помещении не было ни одного гостя отеля, перед ним сидели лишь три местных старушки, которых он хорошо знал.

Доктор Тополанек всегда носил с собой маленький свисток, сейчас он достал его, поднес к губам и сердито свистнул. Старушки проснулись и зааплодировали. Тополанек провел короткий тест: зачитал вслух список продуктов, который утром сунула ему жена. Старушки впали в дрему уже в самом начале, между пунктами «килограмм хлеба» и «литр молока». Тополанек вновь сжал зубами свисток. Старушки снова очнулись.

— Пани Блаха, что вы здесь делаете?

— Можно я скажу вам откровенно, пан доктор? — спросила старушка.

— Скажите, — с иронией ответил Тополанек.

— Дети меня так утомили всей этой бесконечной готовкой и уборкой, что я просто пришла немного передохнуть. Кроме того, у вас тут этот ваш эркондишн.

— Air condition![51] — сказал доктор Тополанек. — А вы, пани Весецка, зачем пришли сюда вы?

— Я пришла с ней… — сказала пани Беседка, показывая пальцем на пани Блаху.

— А вы, пани Чунка? Пани Чунка храпела.

— Пани Чунка!

Пани Чунка вздрогнула.

— Я хотел узнать, зачем вы сюда пришли?

— Пан доктор, вот тот список, который вы только что читали. Когда будете покупать помидоры. У пана Шошовички сегодня помидоры лучше и дешевле, чем в супермаркете.

Тополанек сел и схватился руками за голову. Хотя его поражение было более чем очевидным, сама натура Тополанека, к счастью, не была пораженческой. Возможно, Тополанек и не отличался особой силой характера, но он не был злопамятным, и у него было нечто, без чего он никак не мог жить, а именно — мечта… Тополанек был дитем своего времени, дитем переходного периода, так что нельзя упрекать его в том, что эта мечта была «money wise»[52] или, по крайней мере, стремилась такой быть. Да, он заполнит зал местными жителями. И вообще их тоже надо включить в спа-туризм. Раз в месяц каждый житель городка будет иметь право на однократное бесплатное обслуживание в его спа-центре! Если на юге Китая недавно обнаружили стариков ста двадцати лет, у которых выросли третьи зубы, если там есть старухи, у которых снова начались менструации, а их лица покрылись прыщами, характерными для периода полового созревания, почему тогда и здесь, в этом чешском курортном местечке, не может произойти чудо третьей молодости?! Немедленно, прямо завтра он приступит к организации местного клуба по борьбе со старением и назовет его «Третьи зубы». Он уже представлял себе заголовки ведущих мировых газет, кричащие о вновь обнаруженном источнике молодости в сердце старой Европы. И музей, конечно же, нужно открыть, небольшой местный музей. Музей истории долголетия! Он создаст здесь и любительскую театральную труппу. Эта труппа каждое лето будет играть драму Чапека «Средство Макропулоса». Спектакль разожжет публичную дискуссию о том, следовало ли сжигать рецепт долгожительства Макропулоса или нет? Да, благодаря ему, доктору Тополанеку, курортный городок расцветет, и это цветение будет прекрасным и переливающимся всеми оттенками красок.

Глядя на три фигуры в зале, доктор Тополанек почувствовал, что в нем поднимается волна неожиданной нежности.

И тут, смотри-ка, редкие седые волосы пани Блахи стали темнеть, морщины на лице пани Весецке разгладились, словно их никогда и не было, а искусственные зубы пани Чунки вывалились изо рта, потому что у нее начали прорезаться новые зубы. Теперь в зале сидели три молодые, крепкие женщины в расслабленных позах. Все три громко храпели.

А мы?

Плетется жизнь, вся в синяках,царапинах и ранах, —История ж домой вернулась рано.

Под вечер Кукла и Беба сошлись в холле отеля, намереваясь прогуляться по городку и привести в порядок мысли. На выходе из отеля Беба, глазея по сторонам, столкнулась с молодым мужчиной, который входил в дверь, ведя за руку маленькую дочку. Молодой мужчина был англичанином, он любезно извинился перед дамами, словно это он виноват. Пока Кукла, отвечавшая в их паре за общение на английском языке, в ответ извинялась перед молодым мужчиной, Беба взглядом невольно отметила некоторые детали. Молодой мужчина был симпатичным, высоким, элегантным, с серыми глазами, пепельными волосами, обезоруживающей улыбкой, а девочка, девочка… хм, она, должно быть, была китаянкой. Девочка прижимала к себе маленького щенка и смотрела на Бебу широко открытыми глазами, как на какое-то чудо.

— …Вот ты всегда так, ходишь ничего не замечая, как муха без головы! — ворчала немного позже Кукла.

— Но я же его с ног не сбила! — защищалась Беба.

— Но ты действительно прямо как танк!

— Ну и что?! Я ничего ему не сделала! — сказала Беба и едко добавила: — Кроме того, я, по крайней мере, выбираю, кого сбивать с ног! Только симпатичных и молодых мужчин, а не списанных семидесятипятилетних!

— Как же, знаем, — бросила иронично Кукла.

По небольшому городку, утопающему в румяном спокойствии, шагали две странные фигуры. Одна, высокая и худая, преодолевала пространство легким шагом, казалось, в руке она держит невидимое копье. Вторая, округлая и тяжелая, запыхавшись поспешала за первой, словно была слугой, несущей щит.

— Что же нам теперь делать? — с беспокойством спросила Беба.

— Самое важное — это бумаги, медицинская справка о смерти и все остальное.