Снесла Баба Яга яичко - Дубравка Угрешич

— Самое важное — это бумаги, медицинская справка о смерти и все остальное.

— Почему?

— А как мы сможем с телом пересечь границу?

Беба вдруг почувствовала, что не справляется с ситуацией, в которой они оказались.

— Еще нужно узнать, какие транспортные правила регулируют провоз покойников, — добавила Кукла.

— Об этом я и не подумала.

— И еще — как быть с деньгами?

— А что такое?

— Деньги наследует Пупина дочка. Она с полным правом может обвинить нас в том, что мы присвоили Пупины деньги. А кроме того, нам нужно пройти через таможню… Все-таки речь идет о наличных. Тут тоже существуют какие-то законы.

— Вот, я и об этом не подумала.

— А как быть с деньгами, которые ты выиграла в казино? Ты разузнала, как провезти через границу такую сумму?

Беба почувствовала, что начинает сердиться на Куклу, а потом и на Пупу. Ведь это Пупа втянула их во все это! И теперь оставила разбираться с кучей проблем! А потом Беба рассердилась и на себя — за то, что, не подумав, вляпалась в такую историю!

— А зачем нам вообще возвращаться?! Мы могли бы остаться здесь еще на некоторое время…

— А как же быть с Пупой?

— Поедем с ней в Прагу и сожжем в крематории.

— Это должна решать Пупина дочка.

— Да ей на все плевать!

— Короче говоря, у нас большие проблемы.

— Боже, ну что я за дура! И как меня угораздило в это вляпаться! — бубнила Беба, даже не думая о том, что точно так же вляпалась и Кукла.

Дамы шли довольно быстро и даже не замечали, что весь город утопает в розовых сумерках. В лучах тяжелого парчового заката зарумянилась местная речушка и роскошные фасады домов. Оконные стекла перебрасывались золотистыми отблесками. Кроны деревьев тонули в позднем предвечернем покое и испаряли густую, пьянящую дымку.

Погруженные в разговор, Беба и Кукла все ходили и ходили по улочкам, как вдруг увидели нечто такое, что заставило их остановиться как вкопанных. Обе замерли на месте, раскрыв рты. Перед ними возникло гигантское яйцо! Именно так — «возникло», словно сам перст судьбы подкатил его откуда-то, да так, что Беба и Кукла чуть не уткнулись в него носами. Точнее, перед ними была большая витрина, а в витрине стояло гигантское деревянное яйцо! Они видели такие яйца: в их натуральную, яйцовую величину, подобные деревянные игрушки можно было встретить на загребских рынках, где они, доехав из России, Украины, Польши, валялись на прилавках вместе с русскими лакированными шкатулками, ложками и деревянными матрешками.

— Господи Иисусе, прямо какой-то Кинг-Конг из мира яиц! — почти набожно сказала Беба.

Яйцо было расписано блестящими яркими красками по мотивам флоры и фауны. Глаза Бебы и Куклы скользили по цветочным лугам, над которыми порхали крупные, как вертолеты, бабочки, по полям, усыпанным красными маками, синими васильками и золотой пшеницей, и терялись в зарослях ползучих растений, папоротников и деревьев, на ветках которых раскачивались обезьяны и птицы. Под одним кустом расположилась заячья семья, под другим — Адам и Ева, под третьим — серны и олени. Яйцо опоясывали заросли зрелой малины и ежевики, под ними грибы. По шляпкам грибов прогуливались улитки и ползали божьи коровки. Местность, покрытая водой, была особенно впечатляющей: здесь на роскошных кувшинках отдыхали лягушки, из камыша выглядывали болотные птицы, а у самого дна важно плавали крупные рыбы. Под конец глаза Бебы и Куклы остановились на высокой пальме, в ее скромной тени отдыхал верблюд. Над верблюдом, в воздухе, парила яичная скорлупка, в которой, как в лодке, сидела немногочисленная семья: женщина, двое детей и мужчина с очками на носу и кистью в руке. Одним словом, это был райский сад, изображенный художником-любителем. Тип в очках и с кистью был, несомненно, автором этого грандиозного произведения. Яйцо было составлено из двух половинок, а металлические петли и роскошный замок с крюком в центре говорили о том, что оно открывается на манер сундука.

Но это было еще не все. Вокруг гигантского яйца-прародителя были разбросаны маленькие яички в натуральную величину: деревянные пасхальные писанки, хрустальные яйца «Swarovsky», удачные и менее удачные имитации знаменитых яиц Фаберже, новые серии яиц в стиле того же Фаберже. Яички, разбросанные вокруг главного яйца, бросали волшебные отблески голубоватых, фиолетовых, золотых, золотисто-зеленых, хрустально-белых, молочно-серебристых тонов — а все вместе производили такое впечатление, что у того, кто на них смотрел, перехватывало дыхание.

Сам магазин носил недвусмысленное название «Новый русский» и внутри больше походил не на магазин, а на художественную галерею. Стены были белыми и почти пустыми. Только две или три большие художественные фотографии в рамах, изображавшие, естественно, яйца. За элегантной белой стойкой сидела молодая девушка, у нее за спиной стояла застекленная белая витрина с экспонатами.

— Сколько стоит большое яйцо, то, что в витрине? — спросила Беба у девушки по-английски.

— К сожалению, оно не продается, — любезно ответила девушка.

— Зачем вы тогда поставили его в витрину?

— Для рекламы, чтобы привлечь внимание.

— А сколько бы оно стоило, если бы продавалось?

— У нас не магазин сувениров. У нас специализированная галерея, — тянула девушка.

— Какая у вас специализация?

— Яйца.

— А те, другие яйца, они продаются?

— Продаются.

— Сколько стоит этот «Петр Великий»?

— Три тысячи пятьсот.

— Чего?

— Долларов. Наши покупатели — это в основном русские.

— Богатые русские?

— Ну да, — улыбнулась девушка.

— А сколько стоит «Czar Alexander Caviar Bowk»[53]? — читала Беба этикетки с витрины.

— Шесть тысяч долларов.

— А настоящее яйцо Фаберже?

— Лучше и не спрашивайте! — сказала девушка дружелюбно.

— А все-таки, если бы то большое яйцо продавалось, сколько бы оно могло стоить?

Девушка смотрела на дам с изумлением.

— Вы русские?

— Нет, но мы хотели бы купить это русское яйцо!

— На самом деле оно не русское, — сказала девушка. — Это работа нашего местного мастера Карела.

— Карела Готта[54], — проворчала Беба себе под нос.

— Откуда вы его знаете?

— Нет, мы его не знаем. Я просто так сказала. Карел Готт, Золотой Соловей. Это давно было.

— Zlaty slavik — улыбнулась девушка. — Нет, это наш местный Карел Готт. Но я думаю, он в каком-то родстве с прославленным певцом.

— Итак? Назовите цену.

— Сожалею. Оно не продается, — сказала извиняющимся тоном девушка.

Когда Бебе, Кукле и девушке стало ясно, что ситуация зашла в тупик и дамы уже собрались уходить, в галерею влетел мрачный мужчина с распатланными волосами. Беба тут же его узнала. Это был тот самый хам, русский, из казино. Мужчина, не замечая посетителей, прямо с порога устремился к двери, ведущей во внутреннее помещение галереи.

Девушка почему-то очень тихо и доверительно шепнула:

— Это хозяин галереи. Подождите, спрошу у него, — и исчезла за той же дверью, что и мужчина.

Сначала из-за двери послышались звуки голосов, потом мужчина на секунду выглянул, посмотреть на потенциальных покупательниц яйца. Беба и Кукла в ожидании скромно стояли возле витрины. Мужчина в первый момент не узнал Бебу, а узнав, дернулся. На его лице Беба прочитала отражение внутренней борьбы. Было ясно, что он не может решить, то ли ему показать, что он узнал Бебу, то ли сделать вид, что он никогда ее не видел. Длилось это одно мгновение — мрачный мужчина исчез так же молниеносно, как и высунулся. Результат его внутренней борьбы так и остался непроясненным. Теперь из-за двери был слышен его громкий голос, время от времени прерываемый неразборчивыми репликами девушки:

— Prodaj babam eto der'mо! Etu halturu i tak nikto ne kupit! Etot tvoj durak, Karel, nam novoe sdelaet! Ctož  ty obaldela ?! Pust' babi zaplatjat' dvadcat' tysjač. Na stolko ze, na dvadcať, staraja veďma menja i obodrala!..

Через некоторое время из-за двери, ведущей во внутренние помещения галереи, появилась любезная молодая девушка, теперь не такая бледная, и сказала:

— Вам повезло.

— Сколько? — спросила Беба.

— Двадцать тысяч… — осторожно произнесла девушка.

— Мы можем рассчитывать, что его доставят?

— Куда?

— «Гранд отель 14».

— О, это совсем рядом! Без проблем. Вы платите наличными или карточкой? — спросила девушка все еще недоверчиво.

— Наличными! — выпалила Беба. — Мы вернемся буквально через минуту. Вы ведь еще не закрываетесь?

— Нет, нет, у вас есть целый час. Я подожду.

— Как вас зовут? — спросила Кукла.

— Марлена, — сказала девушка.

В этот момент из внутреннего помещения галереи вышел нахмуренный мужчина с распатланными волосами и торопливо направился к выходу. Несмотря на несомненную внутреннюю решимость не смотреть ни направо, ни налево, взгляд вышел у него из-под контроля и на мгновение остановился на Бебе. В этот момент Беба успела помахать ему рукой и с чарующей улыбкой произнести: