Цена "Суассона" - Владимир Дугин

Как и следовало ожидать, оно не произвело на него того ошеломляющего действия, какое испытал я.

— Значит, твоя хохлушка чуть было не оказалась жертвой взрыва? Обычное дело, при мафиозных разборках часто гибнут ни в чем не повинные люди. Как говорил Иосиф Виссарионович, "лес рубят — щепки летят".

Не помню, где и когда употребил Сталин эту поговорку и говорил ли он так вообще когда-нибудь, но ее часто упоминали, связывая с циничным оправданием «издержек» строительства социализма. Вообще выступления и сочинения наших «вождей» давали массу расхожих цитат и афоризмов. Гриша широко пользовался ими для расцвечивания своей речи, в его интерпретации они иногда звучали удивительно смешно.

Зато мой друг очень заинтересовался той частью письма, где Дженнифер писала о «пещерах», в которых люди Грегора и Скала оборудовали что-то вроде тайного интерната для привезенных из стран бывшего Союза детей.

— Как ты думаешь, зачем им этот цыплячий загон? Столько хлопот… Должны же они как-то окупаться!

Я объяснил ему, насколько сумел, основные принципы оптовой торговли живым товаром, изложенные мне в краткой лекции мистером Скалом. Между прочим, он говорил, что донорское сердце, даже в охлажденном до четырех-шести градусов виде, можно хранить не дольше четырех часов после изъятия, потом из-за отсутствия свежего кислорода оно «угасает» и теряет способность биться. Правда, в последнее время испанские медики как будто научились продлевать срок хранения, подпитывая сердце кровью того человека, которому оно предназначалось для пересадки, но этот способ слишком сложен и, конечно, не годится для сохранения сердца во время перевозки.

— Понятно. А так «материал» сохраняется более свежим, чем в любом холодильнике, и сколько угодно долго. Вот гады! Устроили прямо-таки склад "живых консервов"!

Как только Гриша произнес эти слова, в мозгу у меня сработал какой-то клапан, и я понял, к чему Череп-Скал в разговоре со мной во время экскурсии по подземному хранилищу донорских органов приплел натуралиста и знатока жизни насекомых Фабра.

— Ты нашел нужное слово. Именно, "живые консервы". Знаешь, так поступают осы-наездники и сколии. Они откладывают личинки в тело живых гусениц или пауков, обеспечивая свое будущее потомство свежим кормом до самого момента вылупления. И обитают эти "живые консервы" в земляных норках, маленьких пещерах… Очень похоже. Скал, как многие другие выдающиеся мыслители, учился у природы.

— Твой мистер Скал не изобрел ничего нового. Гитлеровцы тоже практиковал такое, брали кровь у пленных, у детей в приютах, оставшихся на оккупированной территории.

— Если ты думаешь, что я буду отстаивать его приоритет, то глубоко ошибаешься. Моя цель — сделать так, чтобы он закончил свой жизненный путь там же, где и его идейные предшественники. И как можно быстрее.

— Разве в Австралии еще существует виселица?

— Ей-богу, не знаю. Но это уже детали.

— Думаю, виселицы для него мало.

Было очевидно, что судьба маленьких пациентов моей подруги очень взволновала Гришу. Только сейчас мое сознание, оглушенное и потерявшее способность чувствовать боль, начало нормально реагировать после шока, причиненного письмом Дженнифер. Я представил себе оборудованный в мрачных подземельях детский концлагерь, истощенных маленьких узников, увидел, как подобно привидению в белом халате бродит между ними Вероника, стараясь сохранить жизнь в беспомощных крошечных тельцах… Сохранить для судьбы, уготованной им Грегором и Скалом, судьбы, которая могла оказаться хуже смерти.

Мне стало не по себе. Я могу легкомысленно, с долей цинизма рисковать своей жизнью, спокойно переносить неприятности, выпадающие на мою долю и долю моих коллег, — в конце концов, мы профессионалы. Я в состоянии хладнокровно относиться даже к своим подопечным, тем, кого выручаю из беды или защищаю. Так врач не должен принимать слишком близко к сердцу страдания своих пациентов, иначе он просто не сможет работать. Но быть равнодушным к судьбе маленьких, беззащитных детей… Таких высот самообладания и профессионализма я еще не сумел достичь и, боюсь, никогда не сумею.

— Гриша, мы должны бросить все свои дела и найти это место. Может быть, мы еще успеем кого-нибудь спасти.

Никогда не оставлявший без возражения или хотя бы критического замечания любое мое высказывание, Гриша на этот раз согласился со мной без спора, без малейшей попытки поупражняться в остроумии.

— Да.

Это короткое «да» прозвучало, как железная клятва. Я давно был с ним знаком и знал, что если уж мой друг становится немногословным, кому-то придется очень плохо.

27

И пьяные с глазами кроликов

"In vino veritas!" кричат.

Решение было принято, оставалось воплотить его в жизнь. После краткого обсуждения мы согласились, что работать нужно, параллельно, по нескольким направлениям одновременно. Во-первых, сообщить все, что стало нам известно, руководству, чтобы оно по возможности перекрыло или хотя бы уменьшило поток, питающий фирму Скала сырьем, во-вторых, постараться определить точное местонахождение подпольного «интерната», как стали мы между собой называть таинственные пещеры, где, по словам Дженнифер, содержались малолетние пленники.

— Ты не мог бы прямо спросить Скала? — Предложение Гриши на первый взгляд казалось нелепым, но он тут же разъяснил свою мысль. — Под тем предлогом, что можно было бы организовать туда доставку грузов, предназначенных для «Ассунты».

— К сожалению, нет. Он предполагает воспользоваться моими транспортными каналами только для перевозки "свежемороженых продуктов", как они называют уже изъятые донорские органы, кровь и плазму.

— А живой товар?

— Кажется, у них для этого есть специальный корабль. Впрочем, Скал упоминал о нем мельком, ничего определенного.

— Неужели твоя подружка не заметила чего-нибудь такого… Какую-то примету, скажем, характер окружающей местности, особенную гору или виднеющиеся вдали здания. Словом, то, что могло бы помочь привязать «интернат» к определенной точке на карте?

— Нет. Она говорила, что за ней все время наблюдают. А в письме, как ты сам читал, упоминает, что в маленькую бухту, куда пришел пароход, они добрались ночью. Потом их взял катер, потом они ехали на вездеходе. Она даже не запомнила, сколько это заняло времени.

— Да, конечно, не густо… Но что возьмешь с растерянной, запуганной девчонки.

— Не такая уж она "запуганная девчонка". Просто у нее нет наших с тобой навыков.

— Во всяком случае, это где-то недалеко от побережья.

— Да, наверное. Километров десять-двадцать, я думаю. Вряд ли они рискнули бы везти детей по обычному шоссе и на большое расстояние. Подплыть ночью к берегу укромной бухты или посадить там гидросамолет другое дело.

— Какая там была погода?

— Я понимаю, что ты пытаешься выяснить. Разные участки побережья Австралии резко отличаются по климатическим условиям. Нет, о погоде она ничего не говорила. В пещерах было сыро и жарко, но это могло объясняться и их местным климатом, мало связанным с окружающим.

— Не обратиться ли нам к здешним властям?

— Опасно. У нас нет никаких конкретных данных, а слухи о начатом расследовании могут просочиться в прессу. Ты же знаешь, эти ребята из газет и с телевидения иногда проявляют таланты, которым могли бы позавидовать лучшие разведчики. А тогда…

— Да, тогда Скал и компания постараются спрятать концы в воду.

— Вот именно. В буквальном смысле. Скормят детей акулам, и вся работа. Никаких улик, никакой эксгумации останков. Идеальное сокрытие трупов.

— Нам нужно быть предельно осторожными. Может, не стоит обращаться и к нашему руководству? Там вполне вероятна утечка информации.

— Мы постараемся сделать все аккуратно. О том, что нам известно относительно «интерната», сообщать не будем, скажем только о самом факте возникновения организации, занимающейся добычей "живого товара" Тогда если Грегор и Скал сумеют что-то пронюхать, они будут озабоченны лишь сохранением своих источников «сырья». И, конечно, тем, как бы расправиться с нами.

— Ну, этим озабоченно столько людей… И сейчас, и раньше.

— Не скажи. Пока что я им нужен, они, наоборот, всячески меня оберегают, защищают, как, например, от Адамса.

— Если Скал будет очень опасен, мы натравим на него еще кого-нибудь, — легкомысленно предложил Гриша. Очевидно, успех операции "Встречный пал" — во всяком случае, в отношении толстяка и его людей — вскружил ему голову.

— Можно, конечно… Только нам сперва нужно будет влезть в очередное осиное гнездо.

— На этот счет не беспокойся. Мы с тобой наступаем на них чуть ли ни на каждом шагу.

Тут он был прав.

На следующий день я посетил «Ассунту» и стойко выдерживая укоризненные взгляды мисс Макгроу, явно недовольной тем, что за последнее время пренебрежение служебными обязанностями вошло у меня в привычку, составил и отправил в Центр шифровку. Текст ее мы с Гришей тщательно отработали накануне в соответствии с противоречивыми требованиями убедительности, краткости и умолчания о некоторых важных подробностях, вроде «интерната».