Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II - Аркадий Казанский

Данте так напуган закопченными Загребалами – каторжниками из предыдущего цеха, что они ему мерещатся повсюду. Он признаётся Вергилию, что ему страшны Загребалы – неведомые прежде созвездия Южного Звёздного Неба. Вергилий говорит, что он понял это раньше, чем тот подумал, ведь страх отражался в его лице, как в зеркале – стекле свинцовом. Он успокаивает поэта, уверяя, что они пойдут другим путём, не возвращаясь в этот цех, хотя путь снова идёт мимо этого цеха. Поэт впечатлён свирепым видом каторжников, с которыми они недавно имели дело. На Звёздном Небе наступил новый вечер, появились на небе все крылатые созвездия, вид их грозен, дальнейший путь лежит в непосредственной близости от них.

Lo duca mio di sùbito mi prese,come la madre ch'al romore è destae vede presso a sé le fiamme accese, [39]

che prende il figlio e fugge e non s'arresta,avendo più di lui che di sé cura,tanto che solo una camicia vesta; [42]

e giù dal collo de la ripa durasupin si diede a la pendente roccia,che l'un de» lati a l'altra bolgia tura. [45]

Non corse mai sì tosto acqua per docciaa volger ruota di molin terragno,quand'ella più verso le pale approccia, [48]

come «l maestro mio per quel vivagno,portandosene me sovra «l suo petto,come suo figlio, non come compagno. [51]

A pena fuoro i piè suoi giunti al lettodel fondo giù, ch'e» furon in sul collesovresso noi; ma non lì era sospetto; [54]

ché l'alta provedenza che lor volleporre ministri de la fossa quinta,poder di partirs'indi a tutti tolle. [57]

В единый миг меня схватил вожатый,Как мать, на шум проснувшись вдруг и домУвидя буйным пламенем объятый, [39]

Хватает сына и бежит бегом,Рубашки не накинув, помышляяНе о себе, а лишь о нем одном, – [42]

И тотчас вниз с обрывистого краяСкользнул спиной на каменистый скат,Которым щель окаймлена шестая. [45]

Так быстро воды стоком не спешатВращать у дольной мельницы колеса,Когда струя уже вблизи лопат, [48]

Как мой учитель, с высоты утеса,Как сына, не как друга, на рукахМеня держа, стремился вдоль откоса. [51]

Чуть он коснулся дна, те впопыхахУже достигли выступа стремниныКак раз над нами; но прошел и страх, – [54]

Затем что стражу пятой котловиныИм промысел высокий отдает,Но прочь ступить не властен ни единый. [57]

Вергилий, схватив Данте, пускается бежать, оберегая его, как сына мать, увидев дом, пламенем объятый – созвездие Жертвенник. Созвездие Геркулес коснулось горизонта, когда созвездия Южного Звёздного Неба стали всходить. Однако стражи пятой котловины не могут вступить в шестую – созвездия не могут сменить своё место на Звёздном Небе. Каменистый скат – созвездие Эридан отделяет одну часть Южного Неба от другой.

На заводе высокий промысел – технология производства. Стражи – надсмотрщики и десятники, строго следят, чтобы рабочие занимались только своим делом, не выходя за пределы цеха. Напрасно поэт пугается своих старых знакомых, которые скалят зубы и машут баграми из ворот цеха; погнаться за ним они бессильны. Вергилий устраивается с ним на подъёмном сооружении, типа лифта, приводимого в движение водяным мельничным колесом, путники спускаются вниз – новый цех расположен ниже предыдущего.

Là giù trovammo una gente dipintache giva intorno assai con lenti passi,piangendo e nel sembiante stanca e vinta. [60]

Elli avean cappe con cappucci bassidinanzi a li occhi, fatte de la tagliache in Clugnì per li monaci fassi. [63]

Di fuor dorate son, sì ch'elli abbaglia;ma dentro tutte piombo, e gravi tanto,che Federigo le mettea di paglia. [66]

Oh in etterno faticoso manto!Noi ci volgemmo ancor pur a man mancacon loro insieme, intenti al tristo pianto; [69]

ma per lo peso quella gente stancavenìa sì pian, che noi eravam nuovidi compagnia ad ogne mover d'anca. [72]

Внизу скалы повапленный народКружил неспешным шагом, без надежды,В слезах, устало двигаясь вперед. [60]

Все – в мантиях, и затеняет веждыГлубокий куколь, низок и давящ;Так шьют клунийским инокам одежды. [63]

Снаружи позолочен и слепящ,Внутри так грузен их убор свинцовый,Что был соломой Федериков плащ. [66]

О вековечно тяжкие покровы!Мы вновь свернули влево, как они,В их плач печальный вслушаться готовы. [69]

Но те, устав под бременем брони,Брели так тихо, что с другим соседомРовнял нас каждый новый сдвиг ступни. [72]

Данте и Вергилий обходят цеха огромного завода не точно по технологии производства, но обходя наиболее опасные и грязные места путём, где удобнее и чище идти. К очередному цеху они подошли со стороны выхода продукции.

Повапленный народ – лицемеры, повапленные (покрашенные) снаружи, подобно евангельским «гробам повапленным». Они подобны Клунийским инокам – монахам монастыря Клуньи (итальянское произношение вместо Клюни) во Франции, которые были одеты в закрытые тяжелые мантии с глухим капюшоном, так, что их лиц не представлялось возможным разглядеть.

Рассказывалось, будто виновных в оскорблении величества, император Фридрих II велел облачать в тяжелую свинцовую мантию (Федериков плащ) и ставить на раскаленную жаровню. Свинец растапливался, и осужденный сгорал заживо. Так Данте подчёркивает тяжесть покровов грешников.

В заводском цеху, повапленный народ – восковые модели, облепленные песком для создания огнеупорной оболочки, в которую будет отливаться металлическое изделие. Мантия, куколь – закрытое одеяние – скорлупа золотистого цвета (цвета золотого промытого песка), через которую модели не видно; вековечно тяжкие покровы – тяжелая песчано-глинистая оболочка, в которую будет отлита, например, пушка. Готовые формы, подвешенные к конвейеру за кольца влипших в них крюков, медленно перемещаются к месту отливки; они очень хрупкие и тяжелые, как одежды из свинца. Перед тем, как восковые модели облепляют песком, с них предварительно снимают оболочку из папье-маше.

Per ch'io al duca mio: «Fa che tu trovialcun ch'al fatto o al nome si conosca,e li occhi, sì andando, intorno movi». [75]

E un che «ntese la parola tosca,di retro a noi gridò: «Tenete i piedi,voi che correte sì per l'aura fosca! [78]

Forse ch'avrai da me quel che tu chiedi».Onde «l duca si volse e disse: «Aspettae poi secondo il suo passo procedi». [81]

Ristetti, e vidi due mostrar gran frettade l'animo, col viso, d'esser meco;ma tardavali «l carco e la via stretta. [84]

Quando fuor giunti, assai con l'occhio biecomi rimiraron sanza far parola;poi si volsero in sé, e dicean seco: [87]

«Costui par vivo a l'atto de la gola;e s'e» son morti, per qual privilegiovanno scoperti de la grave stola?» [90]

Poi disser me: «O Tosco, ch'al collegiode l'ipocriti tristi se» venuto,dir chi tu se» non avere in dispregio». [93]

И я вождю: «Найди, быть может ведомДелами или именем иной;Взгляни, шагая, на идущих следом». [75]

Один, признав тосканский говор мой,За нами крикнул: «Придержите ноги,Вы, что спешите так под этой тьмой! [78]

Ты можешь у меня спросить подмоги».Вождь, обернувшись, молвил: «Здесь побудь;Потом с ним в ногу двинься вдоль дороги». [81]

По лицам двух я видел, что их грудьИсполнена стремления живого;Но им мешали груз и тесный путь. [84]

Приблизясь и не говоря ни слова,Они смотрели долго, взгляд скосив;Потом спросили так один другого: [87]

«Он, судя по работе горла, жив;А если оба мертвы, как же этоОни блуждают, столу совлачив?» [90]

И мне: «Тосканец, здесь, среди советаУнылых лицемеров, на вопрос,Кто ты такой, не презирай ответа». [93]

Данте хочет разглядеть в них своих современников и знакомых, но изделия покрыты толстой коркой песка, через которую не разглядеть, что они из себя представляют. Их грудь исполнена стремления живого – модели, облаченные в тяжелую скорлупу, предназначены к высшей цели – отливке прекрасного изделия, в котором они обретут новую жизнь. Они смотрели долго, взгляд скосив – песчаные формы не могут ни повернуть головы, ни повернуться туловищем, вися в одном положении.

Один из повапленных, распознав тосканский говор Данте, обращает на него внимание и удивляется, что тот, ещё живой, судя по дыханию, присутствует здесь. Другой обращается к первому с вопросом: – «Что они делают здесь, не покрытые оболочкой, как мы?» Совет унылых лицемеров – скрытых оболочкой моделей. Здесь казнятся лицемеры – одержимые сменой гримас лица в земной жизни; они в Аду лишены этой возможности полностью.

E io a loro: «I» fui nato e cresciutosovra «l bel fiume d'Arno a la gran villa,e son col corpo ch'i» ho sempre avuto. [96]

Ma voi chi siete, a cui tanto distillaquant'i» veggio dolor giù per le guance?e che pena è in voi che sì sfavilla?» [99]

E l'un rispuose a me: «Le cappe ranceson di piombo sì grosse, che li pesifan così cigolar le lor bilance. [102]

Frati godenti fummo, e bolognesi;io Catalano e questi Loderingonomati, e da tua terra insieme presi, [105]

come suole esser tolto un uom solingo,per conservar sua pace; e fummo tali,ch'ancor si pare intorno dal Gardingo». [108]

Я молвил: «Я родился и возросВ великом городе на ясном Арно,И это тело я и прежде нес. [96]

А кто же вы, чью муку столь коварноИзобличает этот слезный град?И чем вы так казнимы лучезарно?» [99]

Один ответил: «Желтый наш нарядНавис на нас таким свинцовым сводом,Что под напором гирь весы скрипят. [102]

Мы гауденты, из Болоньи родом,Я – Каталано, Лодеринго – он;Мы были призваны твоим народом, [105]

Как одиноких брали испокон,Чтоб мир хранить; как он хранился нами,Вокруг Гардинго видно с тех времен». [108]

Данте поясняет духу, что сам он родом из города на реке Арно и ещё жив; затем спрашивает, кто перед ним. Желтый наряд на душах – песчаная броня, которой облепляют восковую модель, чтобы потом, выплавив воск, залить туда медь, бронзу или чугун. Один из грешников говорит, что они – гауденты.