Знак Нефертити - Вера Колочкова

— Господи, как грустно вы рассказываете…

— Да не грустно. Обыкновенно. Предательство и жестокость в чистом виде, что ж делать. Альма — псина умная, она все понимает. Только вот лаять разучилась. Все, как у людей.

— Да уж… Это вы правильно сказали… Все, как у людей…

Дальше пошли молча, будто объединенные его грустным рассказом. Миновали темный участок улицы, вышли в свет фонарей. Она подняла голову и вдруг разглядела в свете фонаря быстрый промельк… Еще, еще…

— Смотрите, снег пошел! — подставила руку в перчатке под упавшую с неба снежинку, — наконец-то снег, настоящий! Который уже не растает!

— Да, пора уже. Природа давно просит. Увязла в осенней хмари по самые уши, никак выбраться из нее не может.

— Да уж, увязла… Зато утром все будет белым-бело… И красиво…

— Ой, как вы сейчас это грустно произнесли! Будто вас эта красота и не коснется, мимо пройдет!

— Может, и мимо.

Он повернул голову, внимательно посмотрел на нее сбоку. Промолчал, ничего не сказал. Так, молча, дошли до ее подъезда, она аккуратно высвободила руку из-под его локтя, улыбнулась вежливо:

— Вот, я уже и пришла. Спасибо, что проводили.

— Уже? Надо же, как быстро… А мы ведь даже познакомиться не успели. Меня Иваном зовут.

— А меня Анной…

— Анна. Красивое у вас имя. Аня, Анюта. И поете вы замечательно, Аня.

— Спасибо…

— Да нет, это вам спасибо. И впрямь истинное удовольствие получил. Давно такого талантливого исполнения не слышал.

— Ну уж и талантливого… Слишком пафосно для простого увлечения, вы не находите?

— Нет. Не нахожу. Люди часто обманываются своими увлечениями, не принимают их всерьез. Ведь что такое наши увлечения? Всего лишь крик несостоявшегося, данного свыше…

— Не знаю. Может быть. Никогда об этом не думала.

— А вы кто по профессии, Аня?

— Да это не суть важно, Иван. Моя профессия к исполнению романсов никакого отношения не имеет.

— Ну да… Я так и понял в общем…

Она пожала плечами, улыбнулась. Постояла еще немного, переминаясь с ноги на ногу. Странно, но уходить от него не хотелось… И не то чтобы он внешне понравился, нет, не то… Внешне он как раз и не шибко интересен был. Обыкновенный мужик, как говорится, пройдешь мимо и не заметишь. Серая внешность, неброская. Ну конечно, глаза… Глаза — это да…

Подняла голову, глянула в них еще раз, будто запоминая. Наверное, он очень хороший человек, этот Иван. И знает много. И пережил много. И добрый… Вон, с соседской собакой гуляет… Вероятно, и Леня сейчас — такой же. Жизнью потрепанный, но с глазами умными, острыми, грустно-насмешливыми. Интересно, жена у этого Ивана есть? Спросить, что ли? А впрочем… Какое ей дело до его личной жизни… Наверняка и жена, и дети есть, ждут его дома не дождутся, пока он в кафе ее романсы слушает…

— Ну, я пошла. Еще раз спасибо вам, что проводили…

Он кивнул, соглашаясь, и она резко развернулась, быстро пошла к двери подъезда.

— Постойте, Аня!

— Что? — оглянулась вполоборота, взявшись за ручку подъездной двери.

— Я так и не осмелился спросить напрямую… У вас что-то случилось, Ань? Я могу вам чем-то помочь?

— Нет… Спасибо, Иван. Вы мне уже помогли там, на мосту.

— Значит, все-таки у вас что-то случилось… А вы завтра еще в кафе петь будете?

— Да, буду. Всю эту неделю петь буду, каждый вечер.

— Я завтра приду в кафе… Можно?

Пожала плечами, открывая дверь. Усмехнулась — странный вопрос… Как будто она может запретить — вообще кому-либо — пойти завтра в кафе! Но голос все равно дрогнул, когда произнесла вежливо:

— Приходите, конечно… Я буду рада.

— И еще один вопрос, Ань… Только вы не сердитесь, ладно?

— Хорошо, я постараюсь.

— Вы ведь не замужем?

Ох, а вот это уже лишнее! Застыла перед открытой дверью, показалось, даже втянула голову в плечи. Нет, вопрос, конечно, не тот, чтоб уж так испуганно на него реагировать, но все же… Прозвучала в нем какая-то нотка странная, будто он и не сомневается в утвердительном ответе. И еще — немного снисходительностью отдает. Вроде того — понятно, отчего вы такая грустная. Как он давеча выразился — отчаяние вокруг вас крепким коконом… Да, крепким! Да, коконом! А твое-то какое дело?

Повернулась вполоборота, бросила зло:

— А что, это имеет какое-то отношение к исполнению романсов?

— Ну вот, все-таки рассердились…

— Ничуть. Да, я не замужем, Иван. Я разведена. Уже год как. Вы удовлетворены?

— Вам сейчас очень плохо, Анна?

Господи, наглый какой! Ну чего пристал? Что ж, придется его отшить. А жаль — так хорошо шли, разговаривали… Просто, душевно, по-человечески.

— Да, мне плохо. Мне очень плохо, Иван. Но от ваших бесцеремонных вопросов мне лучше не станет.

— Не обижайтесь на меня, Анна. Я понимаю, вопросы несколько неказистые. Просто мне хочется вам помочь. Хоть чем-нибудь. Можно?

— А вы только незамужним женщинам стремитесь помочь? Не слишком ли много вы на себя берете, Иван? Чего вы мне так упорно в душе лезете? Разве я вам повод дала? Подумаешь, до дому проводили…

— Простите меня, Анна. Но иногда подобная бесцеремонность бывает оправданна. Чтобы вовремя помочь.

— Да не нуждаюсь я в вашей помощи!

— А я думаю, очень нуждаетесь. Не в моей, так в другой.

Снова встрепенулась, собираясь ему ответить, но слова сердитой отповеди вдруг застряли в горле, так и не выскочив наружу. Может, его спокойного голоса испугались. Да, было в его голосе что-то такое… Настойчиво доброжелательное. Даже без примеси обыкновенного мужского интереса. Хотя лучше бы уж простой интерес присутствовал…

Усмехнулась грустно, входя в подъезд, бросила на ходу:

— Да, жаль, Иван… Жаль… Взяли и испортили все…

— Что я испортил?

— Да ничего! Всего вам доброго, Иван! Прощайте!

— Почему прощайте? Я же завтра приду в кафе…

— Да как хотите. Мне-то что?

— До завтра, Аня. Спокойной вам ночи. Простите меня за бесцеремонность, я не хотел вас обидеть. Не сердитесь, пожалуйста.

— Хорошо, Иван. Я не сержусь.

— Тогда скажите — до завтра.

— До завтра, Иван…

В прихожей первым делом сунулась к зеркалу — ого, а глаза-то блестят! Понравилось мужское внимание, да? Приятно тебе сейчас было, Анька? Несмотря ни на что — приятно? Забила копытом, как старая цирковая лошадь, которую вдруг вывели на арену?

Да, пусть это будет мужское внимание — определим так. У всякого мужского внимания свои особенности. Пусть даже такие, несколько бесцеремонные. А подоплека-то всегда одинакова. И подоплека, и цель — роман закрутить. Что, разве не так?