Кукловод. Князь - Константин Калбазов

Женщина… Нет, пожалуй, девушка… Хотя, кой черт, вон какой живот! Так что, молодка, без вариантов. В ее одежде этого сразу не рассмотреть, а вот когда начала звать на помощь. Хм. Ну и что тут у нас? Рожаем? Мысль о том, что кто-то может использовать беременную в качестве приманки, он отмел сразу. Были в этом мире свои неписаные правила, через которые заступать непозволительно, никому. Иначе против ополчатся все.

В частности, беременную ты можешь убить только в том случае, если она не просто подняла на тебя оружие, а уже выстрелила или попыталась пырнуть чем-нибудь колющим. Продать, без проблем. А вот от насилия лучше воздержаться. Как непозволительно использовать и вот так, в качестве приманки. И плевать, какого она вероисповедания. Не моги и все тут. Однако любые правила существуют, чтобы их нарушать. Так что расслабляться он и не думал.

– Ты откуда и кто такая? – поднимаясь и подходя к молодице, поинтересовался Бекеш.

– Меня Камиля зовут. То есть Катя я. Гонятся за мной.

– Из рабства бежала? – осматриваясь и держа оружие наготове, поинтересовался он.

То, что это не засада, его как-то особо не обрадовало. Наоборот, этот факт еще больше его насторожил. У горцев отношение к семье вообще и детям в частности особое. Если невольница понесла от хозяина (а кто ему запретит), ребенка у нее отбирали сразу после рождения, и он становился равноправным членом рода. Никто и никогда не уколет его тем, что он рожден от рабыни, потому как женщина – это всего лишь земля, семя же в нее бросает мужчина.

Выходит, за ней гнались. Тут без вариантов. Потому он и осматривается так внимательно. Можно сколько угодно ругать горцев, но одного у них не отнять, семья и род для них важнее всего на свете. В принципе, сейчас и русские мало чем уступят им.

Вот только они вспомнили об этом после вселенской беды, свалившейся им на головы. Горцы же, к их чести, об этом никогда не забывали.

– Нет. Да. Долго объяснять. Помогите Христа ради, – то и дело сбиваясь, вновь взмолилась она.

Н-да. Вот молодец. Выскочила чертиком из табакерки, и будьте любезны, спасайте ее. Йожики курносые. Нет, он, конечно, не откажет. Просто не сможет. А вообще, просьба на миллион. Мало того, что к первому встречному-поперечному, так еще и в диких землях. Из одной неволи выскочила, так в другую попасть, как за милую душу. Даже купцы они разные встречаются. Попадется тот, что выгоду свою нипочем не упустит, и снова здравствуй, неволя.

– Не блажи. Понял я. Давай в машину.

Угу. Терять время на разговоры – не лучшая идея. Словно в подтверждение этих мыслей, к его левой руке словно поднесли горячий прут, и пуля с глухим металлическим звоном ударила в кабину. И только после этого долетел звук выстрела. В голове тут же пролетела мысль о не вовремя расслабившемся идиоте. Тело же действовало самостоятельно, на одних рефлексах.

– Ложись! – падая на колено и вскидывая автомат, выкрикнул Бекеш.

И следом по кабине простучали сразу несколько пуль. Словно град прошелся. С глухим хлопком и шорохом осыпалось боковое стекло. Одновременно с этим донесся звук автоматной очереди. Бекеш ответил двумя короткими очередями, стреляя не целясь, навскидку, просто в направлении противника. Только чтобы дать понять, что вооружен и без боя не дастся. Пусть хоть чуток поволнуются, а то больно уж хорошие стрелки, коль скоро на такой дистанции, да еще из седла, так кучно кладут.

– Заляг на обочине с другой стороны! – Этот приказ он выкрикнул, уже отбегая вперед по дороге и как можно ниже пригибаясь к земле.

Нет, не в атаку. Просто ему не понравилось то, что эти уроды расстреливают его машину. Вот так покорежат что-нибудь, и транспорт превратится в якорь. Лучше уж пусть в него самого стреляют. Он не «шишига», может и пригнуться, хоть и изгваздается весь, как порося. А чтобы они точно знали, куда нужно стрелять, он дал еще две короткие очереди.

Рядом просвистела еще одна пуля. И если бы он в этот момент не поскользнулся и не растянулся на спине, проехавшись по грязи, то наверняка получил бы горячий привет. А вот автоматные пули ударили по обочине дороги, выбив небольшие грязевые фонтанчики. Не-эт, этим точно не стоит давать шанса, иначе кончат на раз.

Чавкая по грязи и окончательно измазываясь, он перекатился к противоположной обочине и залег в промоине. Когда-то дорога проходила здесь, но постепенно сместилась в сторону. Уж больно лихо тут кто-то боролся с бездорожьем, оставив глубокую колею. А там и сточные воды постарались. Словом, Бекеш тут же оказался по пояс в грязевой жиже. Стоя на коленях, конечно. Ну и улегся в грязюку. Господи, да он даже не свинья.

Впрочем, мысли о чистоте тут же ушли на второй план, потому что в этот момент пуля просвистела у самого уха. Причем это был не автомат, который, не прекращая, бил короткими очередями. У второго, похоже, винтовка с оптикой. Уж больно кучно кладет. И не попал пока только потому, что Бекеш все время пребывает в движении. Вот так. Поспешил в самом начале, а теперь никто тебе просто так подставляться не собирается.

Приклад встал на место с глухим лязгом и привычно уперся в плечо. Сколько там осталось в магазине? Не важно. Пока есть. Когда вылетит трассер, значит, еще четыре патрона. Так снаряжать магазины Шейранов научился в первую чеченскую. Были учителя. Да и в жизни не раз применял. Что с того, что доктор? Когда случалось, бился наравне со всеми.

Пока готовился дать ответку, рассмотрел нападавших. До них около трехсот метров, расположились на пологом склоне балки, недалеко от перелома. Уже спешились и теперь вели огонь с колена. А лошадки ничего, тренированные. Несмотря на стрельбу, находятся неподалеку.

Бог весть, что это было. Может, то самое шестое чувство. Пули вокруг свистели с завидным постоянством. Автоматчик наяривал так, словно у него пристегнута пулеметная банка. Однако Бекеш вдруг отчего-то уткнулся лбом в грязь, причем именно в тот момент, когда над самой головой, едва не взъерошив волосы, просвистела винтовочная пуля. Ну и следом долетел звук выстрела.

– Да твою ж вперехлест, через колено!

Он наконец приник к автомату. Дистанция – сродни учебным стрельбам на полигоне. Только спокойней надо, без нервов. Прицелился в горца с винтовкой и нажал на спуск. Автомат привычно лягнул в плечо. Двойка. Потом еще одна. Фигурка, стоящая на колене, завалилась набок. Второй, выпустив очередную короткую очередь, начал возиться с автоматом. Похоже, у него, наконец, закончились патроны и он перезаряжался.

Что это было, бравада, кавказская гордость или нежелание валяться в грязи, Бекеш так и не понял. Но только противник все так же продолжал стоять на колене, изображая из себя грудную мишень. В таком положении он и поймал свою пулю. После этого Бекеш дал еще пару двоек в лежащего. А вот и трассер. Было четко видно, как росчерк ударил в темную фигурку, лежащую на пологом склоне.

Пришла пора менять магазин. Но, увидев, в каком состоянии находится спарка, он решил заменить ее на другую, из разгрузки. «Калашников», конечно, серьезный автомат и рассчитан на самое что ни на есть дрянное отношение, но, пожалуй, не стоит этим злоупотреблять.

– Катерина, ты как? Цела?

– Да. В меня не попали. А уже все? – тут же отозвалась молодица.

– Все, все.

– А можно встать? А то я вся грязная.

– Погоди пока вставать. Я сначала схожу гляну. А то мало ли. Их сколько, кстати, было?

– А я не знаю. Я их не видела.

– Ясно. Словом, сиди жди и не высовывайся.

– А если собаки набегут? Или еще кто зубастый?

– Ладно. Лезь в салон, там в углу пирамида, возьми себе дробовик. Пользоваться-то умеешь?

– Умею.

– Вот возьми и сиди жди. Только в окнах не мельтеши.

– Поняла.

Вот и ладно, что поняла. Так. Бинокль в кабине. СВТ с оптикой в пирамиде, в салоне. Получается, рассмотреть этих сынов гор орлиным взором не удастся. А желательно. Но лезть в кабину решительно не хотелось. Мало ли, вдруг кто из этих двоих очнется. Так что лучше держать обоих под прицелом, и ножками, ножками. И потом оптика не даст никаких гарантий в том, что он их достал наглухо. И убедиться все равно необходимо.

Автоматчик оказался мертв. Неудивительно, после четырех попаданий по торсу. Кстати, у него оказались рожки от «РПК», на сорок патронов. Надо же, а показалось, что банка. Бил экономно и довольно точно. Судя по истертому воронению, автомат, видавший виды и скорее всего с расстрелянным стволом. А так бы наверняка подстрелил. Все пули летели довольно плотно.

Второй еще жив. Две пули, в грудь и плечо. Оставь его и без грамотной медицинской помощи, сам дойдет. Легкое пробито, а это не шутки. Хм. Винтовка «манлихер» и впрямь с оптикой. И как это он дал маху, непонятно. Зато ясно, откуда такая скорострельность. Эту винтовку Шейранов помнил по одной из прошлых жизней, причем с наилучшей стороны.

– Что, гяур, твоя взяла, – зло прохрипел раненый.

– Ты еще аллаха вспомни. Идиот, – Бекеш вскинул пистолет и выстрелил горцу в голову.