Сталин. Операция «Ринг» - Николай Лузан

Под стать Арнольду были и другие участники операции. В своем отзыве на другую ключевую фигуру резидентуры – радиста Функа Фишер-Абель отмечал: «…Находясь в партизанском отряде, ходил в разведку и принимал активное участие в боевых операциях отряда. Умный, энергичный и находчивый человек, хорошо разбирается в политических вопросах, знает радиодело».

В тех же целях в конце сентября – начале октября под руководством Фишера-Абеля приступили к подготовке бойцы оперативно-боевой группы «Техники». Перед ней была поставлена задача:

«…По прибытии в Берлин заняться подбором людей для установления местонахождения «Ворона» и его ближайших помощников, выяснения обстановки вокруг них, вербовкой людей из их окружения и внедрением туда агентуры с последующей ликвидацией «Ворона».

Первой на задание убыла РДР «Арнольд». 4 октября 1944 года все ее участники благополучно приземлились в районе базы РДР «Авангард» в Австрии. Ее резидент Михаил оказал помощь Арнольду и его товарищам в изучении обстановки в районах будущих действий и проработке маршрута выдвижения на Берлин. Для этого использовались агентурные возможности резидентуры, приобретенные среди местного населения. После того как подготовка разведчиков-боевиков была завершена, они покинули базу РДР «Авангард». До границы с Германией их сопровождали проводники резидентуры.

24 октября Михаил в очередной радиограмме в Центр сообщил:

«…Группа «Арнольд» в ночь на 23 октября прошла Саву, железную дорогу и шоссе. Агенты производят хорошее впечатление, готовы работать. Группа доэкипирована полностью. Настроение отличное. Предлагает начать слушать Функа 1 ноября 1944 года».

Бывшая граница с Австрией осталась позади, теперь разведчикам-боевикам группы «Арнольд» оставалось полагаться только на самих себя и на удачу. Несмотря на тяжелые поражения на фронтах, в самой Германии машина сыска пока работала без сбоев. И любая мелочь – неточность в документах или легенде прикрытия – грозила им смертельной опасностью. Долгая и тщательная подготовка, предшествовавшая операции, оказалась не напрасной. Первая проверка на вокзале в городе Кранихсфельд для разведчиков-боевиков закончилась благополучно. В дальнейшем до самого Берлина они не испытывали серьезных трудностей при встречах с патрулями и полицейскими. Никто даже не заподозрил, что в сумках разведчиков находились взрывчатка и «убийственная» улика – радиостанция.

22 ноября Арнольд доложил в Центр о прибытии группы в Берлин и начале подготовки к выполнению задания. Не меньший интерес для 4-го управления представляла и другая его информация, поступившая в конце декабря 1944 года. В ней сообщалось «…о крупной враждебной пропагандистской акции власовцев, связанной с подготовкой бывшим советским вице-чемпионом СССР Игорем Миклашевским и окружением предателя Власова международного боксерского турнира».

Радиограмма Арнольда поступила в Москву в канун 27-й годовщины образования органов госбезопасности. В тот день – 20 декабря 1944 года – в кабинетах на Лубянке царила праздничная атмосфера. С утра наиболее горячие и нетерпеливые сотрудники, не дожидаясь торжественного заседания и поздравлений руководства наркомата, спешили отметить это важное событие. Из сейфов и рабочих столов доставались «три пакета на особый период» – стакан, водка и селедка. В воздухе витал аппетитный запах закуски, а из-за неплотно прикрытых дверей кабинетов доносились звон стаканов и приглушенное «ура-а».

Фишер-Абель несколько раз перечитал сообщение Арнольда и только тогда поверил в то, что разведчик-боевик Ударов – Миклашевский жив. Его уже не могли удержать в кабинете ни домашняя колбаса, ни маринованные опята, припасенные на этот случай Зеленским и Тарасовым. Схватив радиограмму, он примчался к Маклярскому и с порога выпалил:

– Борисыч, он жив! Ты представляешь, он жив!

Тот как-то отстраненно посмотрел на него и невпопад произнес:

– А? Что? Хорошо, поздравляю тебя.

– Борисыч, ты че? Я-то тут при чем? Ты в порядке?

На лице Маклярского появилась блаженная улыбка, его взгляд блуждал где-то над головой Фишера-Абеля, и, потрясая листом бумаги, он звенящим от радости голосом произнес:

– Фантастика! Придется ехать в Берлин! Если не к Гитлеру, то к Гиммлеру уж точно.

– Куда?! – Фишер-Абель поперхнулся.

Маклярский, похоже, ничего не слышал, не видел и продолжал оставаться на какой-то своей волне. С ним происходило что-то неладное. Обычно спокойный и скупой на эмоции он был явно не в себе. Недобрые предчувствия охватили Фишера-Абеля, и тому были основания. На почве нервных и физических перегрузок уже не один сотрудник наркомата сошел с ума. Он пробежался взглядом по кабинету, потянул носом воздух, но так и не увидел бутылки и не уловил запаха спиртного. Их отсутствие только усилило тревогу. Фишер-Абель наклонился к Маклярскому и, заглядывая в глаза, спросил:

– Борисыч, с тобой все в порядке?

– Что? – встрепенулся Маклярский.

– Ты меня слышишь?

– Да, что у тебя?

– Очень важная информация.

– О чем?

– Представляешь, нашелся Ударов! Игорь Миклашевский!

– Да ты что?! – в глазах Маклярского появилось осмысленное выражение.

У Фишера-Абеля отлегло от сердца.

– Борисыч, Ударов не просто нашелся, а, похоже, готов к выполнению задания, – доложил он.

– Откуда информация и насколько она достоверна?

– Из Берлина, от Арнольда!

– Невероятно! Полтора года прошло, я, грешным делом, подумал, сгинул Игорь.

– А он жив и дает нам знать, что выполняет задание!

– Каким образом?

– Вот, пожалуйста, ознакомься, – Фишер-Абель подал Маклярскому радиограмму Арнольда.

Тот, прочитав, хлопнул в ладоши, описал круг по кабинету, остановился перед Фишером-Абелем и, лукаво подмигнув, сказал:

– Витя, сегодня ты не один работаешь Дедом Морозом.

– В каком это смысле?

– В прямом, Берлин сделал нам царский подарок.

– Шутишь, Борисыч? – не поверил своим ушам Фишер-Абель, и у него снова закрались сомнения в адекватности Маклярского.

– Какие шутки, Витя? Вот почитай, только что получил, – показал он радиограмму из Берлина.

Она была адресована Максу-Гейне. В ней руководство Главного управления имперской безопасности Германии рассыпалось перед ним в благодарностях и объявляло, что за «выдающийся вклад» он награжден Орденом с мечами за храбрость. Такой высокой награды ни до, ни после него не удостаивался ни один агент гитлеровских спецслужб.

К тому времени в активе Макса-Гейне, а с ним и у 4-го управления были не только стратегические радиоигры «Монастырь», «Курьеры», но и новая – «Березино». Ее дерзкая, остроумная идея родилась в головах Судоплатова и его заместителя Наума Эйтингона. То была первая и последняя такого рода и масштаба оперативно-войсковая операция в истории советских спецслужб. Ее замыслом предусматривалось сковать значительные разведывательные и диверсионные силы спецслужб Германии. Санкцию на ее проведение дал сам Сталин, а ключевую роль снова сыграл Макс-Гейне.

18 августа 1944 года он по радиостанции легендируемой 4-м управлением «подпольной антисоветской» организации «Престол» сообщил в Берлин, что во время нахождения в командировке в Минске «…вышел на контакт с представителями немецкой воинской части, попавшей в окружение в Белоруссии».

К тому времени усилиями Эйтингона, Маклярского и Гудимовича в лесах, в районе реки Березины, была сформирована из числа бойцов отдельного отряда особого назначения 4-го управления НКГБ СССР и немецких антифашистов-коминтерновцев легендированная гитлеровская часть под командованием майора Борисова. Для большей убедительности легенды роль ее командира «поручили» исполнять перевербованному военнопленному, бывшему командиру полка подполковнику вермахта Шерхорну.

В абвере клюнули на жирную наживку Макса. В ночь с 15 на 16 сентября 1944 года группа из трех парашютистов приземлилась в расположении «окруженцев». Ее руководитель – кадровый сотрудник абвера Киберт ничего не заподозрил. В разговоре с «доблестными воинами фюрера, сражающимися в глубоком тылу врага», он высказал им свое восхищение и рассказал, что об их героической борьбе доложено самому фюреру.

При сопровождении группы Киберта с места приземления до основной базы «части Шерхорна» на нее было инсценировано нападение и произведен арест курьеров. В процессе дальнейшей работы Борисова и Гудимовича два абверовца дали согласие на сотрудничество и подключились к радиоигре «Березино». Что касается третьего члена группы, ушедшего в отказ, в радиограмме в Берлин перевербованные гитлеровцы сообщили о его тяжелом ранении при приземлении.

В последующем абвер перебросил в «часть Шерхорна» еще 16 курьеров – кадровых сотрудников абвера, 8 радиостанций, большое количество оружия, боеприпасов и продовольствия. 30 октября 1944 года при очередном сеансе радиосвязи с Берлином руководители операции «Березино» получили радиограмму, заставившую их серьезно поволноваться. Гитлеровское командование решило эвакуировать раненых из «части Шерхорна», чтобы не сковывать ее в маневре, и предложило оборудовать посадочную полосу для приема четырех транспортных самолетов, выделенных «по личному распоряжению рейхсминистра Геринга».