Седьмой круг - Алекс Джиллиан

— Нет, милорд. — покачала головой Элизабет Невилл, садясь на своем импровизированном ложе, и вытягивая перед собой ноги. Одной рукой она натянула подол рубашки на колени, а другой продолжала прятать под подушкой оружие, которым не преминула бы воспользоваться, прояви он хоть каплю агрессии. Но граф не казался ей опасным. Впервые наедине с ней он был спокойным и отстраненным, словно погрузившимся в свои личные мысли и думы.

— Я не расстроена. — добавила она, глядя в сумеречные глаза своего врага. — Из двух зол, я бы, пожалуй, выбрала вас, милорд. Что-то подсказывает мне, что ваша фантазия, наконец, иссякла, и я потеряла для вас ценность, как предмет, на котором вы оттачивали свою изощренную изобретательную жестокость.

— Вы рано обрадовались, миледи, я просто чертовски устал сегодня. — Мельбурн неожиданно улыбнулся. Элизабет напряженно следила за меняющимся выражением его лица, ища в нем подвох и тайный зловещий смысл… и не находя. Его прежние улыбки всегда подразумевали плачевный для нее результат. Он впервые улыбнулся ей, как…, как равной. И это принесло боль. Гораздо легче переносить страдания под личиной невидимой и случайной жертвы, чьи чувства и мысли не ставятся в расчет. Есть только одна цель — уничтожить. Грубо, безжалостно и цинично.

— Боже мой, вы опечалены тем, что я не оскорбляю вас, не бью, не ставлю на колени. — изумленно догадался Мельбурн, безошибочно прочитав растерянное и горькое выражение ее глаз.

Криво усмехнувшись, он отвернулся от нее и прошел к камину, перешагнув через сбившуюся циновку. Взгляд насторожившейся девушки следовал за ним по пятам. Повернувшись к Элизабет спиной, он бросил в камин несколько поленьев, и замер, глядя на занимающийся огонь.

— Я безоружен, Элизабет, а вы сжимаете в своих маленьких ручках острый кинжал, и у вас есть все мотивы для того, чтобы пустить его в ход. — сказал он удрученным глухим голосом. — Разве я настолько глуп, чтобы в данной ситуации провоцировать вас? Я ответил на ваш вопрос? — не оборачиваясь спросил Мельбурн.

— Но я ничего не спрашивала.

— Спрашивали, Элизабет. Иногда, чтобы сказать вовсе не нужны слова.

— Да, это я хорошо уяснила. — холодно ответила Элизабет Невилл. — Скажите, почему я не должна убивать вас сейчас, когда вы стоите, безоружный, ко мне спиной?

— Знаете, миледи. Я был бы даже рад, сделай вы это. — он резко повернулся и посмотрел ей в глаза проницательным ясным взглядом. — Вы не убьете меня. Не сейчас и не здесь. Пока я открыто и безжалостно преподавал вам свои уроки, моя благочестивая сестренка действовала мягко и вкрадчиво. Я рубил, а она залечивала. Вы думаете, что мы с Луизой разные стороны одной монеты. Но это не так. И своим цепким проницательным умом вы знаете это.

— Знаю. — кивнула Элизабет. Ей казалось, что кто-то невидимый со всей силы ударил ее в солнечное сплетение, сбив дыхание, причиняя новые болезненные ощущения. Его спокойная уверенность ранила сильнее, чем откровенное презрение. Он хотел лишить ее защиты. Отнять абсолютную ненависть, заставить увидеть в нем то, что она так долго отрицала, породить сомнения и понимание…. — Ваша неоправданная злоба и садистские наклонности, бесчестное грубое отношение распространяются только на меня. С другими вы грубы, но не жестоки. Даже шотландцев вы убивали милосерднее, чем меня…. День за днем. Вы хотите, чтобы я спросила вас — Зачем, милорд, почему вы выбрали меня для столь незавидной роли безропотной куклы для садистских опытов….

— Вы не были безропотной куклой, Элизабет. — оборвал ее граф, опускаясь на ковер напротив нее. — Напротив, вы противились так, как не осмелился бы сопротивляться самый отважный воин. Я испробовал все, но вы не смирились. Вы достойный противник, Элизабет Невилл. Я даже уважаю вас, и где-то глубоко внутри восхищен вашей храбростью и силой духа.

— Но вы не жалеете, что разрушили мою жизнь? — наклонив голову к правому плечу, спросила девушка. Чудесные золотые волосы растеклись вокруг ее плеч, придавая ожесточенному лицу ангельский ореол, контрастирующий с воинственным блеском холодных голубых глаз.

— Вы знаете, что нет. — выдохнул Мельбурн, невольно любуясь той, что еще вчера казалась ему уродливой и глупой. — Наблюдая, как вы отчаянно сражаетесь со страхом, болью и унижением, я долго считал это глупой бравадой неопытной слишком гордой девочки. Я думал, что ваше бесстрашие и стойкость лишь маска, я хотел снять ее….

— Не нужно громких слов, Мельбурн. — ожесточенно прервала графа Элизабет. — Вы хотели растоптать меня и поставить на колени. Вы хотели, чтобы я ползала в ваших ногах и молила о пощаде. У вас не вышло сделать это силой, и вы пускаете в ход другое оружие — хитрость. Но я не так глупа, как вам кажется. Я не убью вас, не потому что, вы безоружны, а я боюсь возмездия Господа. Я буду ждать, когда это возмездие коснется вас, и буду ликовать, глядя на ваши страдания. Как смеете вы, граф, рыцарь, воин, верный поданный короны, рассуждать сейчас о моей смелости, о силе духа после того, что сотворили со мной? Я не боюсь вас, милорд, совсем не боюсь. Что еще вы можете сделать? Разве существует какое-то зло, еще до сих пор не совершенное вами?

— Вы провоцируете меня, мадам? — спокойно спросил Ричард, глядя в раскрасневшееся, переполненное эмоциями лицо девушки. Выплескивая на него свою ярость, Элизабет вскочила на ноги. И теперь они стояли друг против друга, внезапно поменявшись ролями. Негодующая готовая в любой момент броситься на врага Элизабет, совершенно не владеющая своим гневом и уравновешенный неприступно-холодный Ричард Мельбурн, взирающий на нее с высоты свое роста с загадочным выражением лица. Она заметила, как неожиданно изменилось выражение его глаз, зрачки расширились, даже их цвет потерпел метаморфозу. Ярко-синий медленно перешел в темно-фиолетовый. О, она знала отвратительное гадкое значение этого взгляда. Своими необдуманными действиями Элизабет умудрилась разбудить в своем похитителе и мучителе самое худшее, омерзительное чувство — похоть. И судя по его расползающейся по лицу жестокой улыбке, он понял, что она знает…. Его взгляд мучительно-медленно переместился на вздымающуюся при каждом тяжелом вздохе грудь девушки. Тонкая рубашка не могла служить защитой, она, скорее показывала, чем скрывала ее стройное молодое тело. И Элизабет Невилл испугалась. Это был панический парализующий страх, охвативший все ее существо. Ее словно обдало ледяной волной, она перестала дышать, и беспощадные черты лица графа стали медленно расплываться. Ричард положил свою большую теплую ладонь на тонкую девичью шею, растопырив пальцы, охватывая ее так, будто хотел задушить. Глаза девушки расширились от ужаса. То, что прочитал в них Мельбурн, повергло его в шок. Ни одна женщина никогда не смотрела на него так. Он уже знал, что Элизабет не станет сопротивляться, не будет рычать и царапаться, не пустит в ход свои острые зубы. Если он сделает это….