Преисподняя - Маргит Сандему

Он не слышал голосов в склепе.

— Да, сюда никто не зайдет, — ответил он.

Они занялись любовью в лунном полумраке. Безрассудно, отчаянно и изобретательно. Суль попробовала все то, чему научилась во время своей скачки на Блоксберг — и Якоб более чем охотно перенимал ее штучки. Она заметила, что он становится все более и более уверенным в себе любовником.

Разумеется, он не знал, откуда у нее все эти вариации, и был уверен, что сам подбивает ее на такие фантазии. Он делал все, о чем она просила его — и они пережили фантастические полчаса. Он и не знал, что любит женщину посреди могилы.

Но Суль вернулась с ним в каюту в полном смятении чувств — в тихом обмороке, плача без слез.

Теперь ей этого было недостаточно. Земная любовь не могла по-настоящему зажечь ее. Ей нужны были более сильные ощущения.

9

На следующее утро Суль простилась на пристани с преисполненным скорби Якобом.

Плавание было изнурительным, и они прибыли в Осло в полдень, ожидая, что к вечеру прибудет из Копенгагена Даг.

Суль сняла номер в гостинице и устроила там совершенно измученную Мету. У девочки не было морской болезни, но за все время плавания она так и не сомкнула глаз. Плыть по морю на таком маленьком суденышке было для нее настоящим потрясением. Она судорожно цеплялась обеими руками за Суль, словно опасаясь, как бы Морской змей не набросился на ее благоподобную приемную мать, если Мета вдруг зазевается.

Суль велела ей закрыть дверь и никого не пускать.

— Я только навещу свою сестру, — пояснила Суль. — А тебе идти не следует, ты очень устала, тебе надо поспать. Я скоро приду.

Мета пыталась было протестовать, но ей и в самом деле так хотелось спать!

Суль слышала, как она запирает дверь, как шумно плюхается на постель — скорее всего, не раздеваясь. «Спокойной ночи», — подумала Суль, выходя из гостиницы и направляясь к дому Берениуса.

Суль была потрясена видом Лив. Сестра стояла и пристально смотрела на нее, словно не понимая, кто перед ней.

— Но это же я, Суль! Твоя бедовая сестрица!

— Суль? Ты… здесь? В этом доме?.. О, Суль!

Наконец-то до Лив дошло, кто к ней приехал! Она с таким пылом прижала к себе старшую сестру, словно собиралась проглотить ее.

— Моя дорогая девочка, — озабоченно произнесла Суль. — Как ты выглядишь! Если бы не цвет волос, я бы не узнала тебя, так ты изменилась! И волосы твои потеряли блеск и упругость!

Руки Лив дрожали, когда она показывала Суль свои роскошные комнаты. Она с опаской трогала волосы, боясь, что мужу может показаться, что с ними не все в порядке.

— К-к-как же я и-и-изменилась?

Суль онемела: Лив никогда раньше не заикалась.

— Ты весишь вдвое меньше, чем раньше. А глаза! Они полны страха! И эти синяки! Я-то думала, что ты здорова и все у тебя хорошо! Мне так и писали: фантастически шикарный дом и… Ты одна дома?

Младшая сестра кивнула.

— Сегодня у моей с-с-свекрови день сплетен, она сейчас у жены галантерейщика Самуэльсена. Она пробудет там весь день. О, Суль, как хорошо снова видеть кого-нибудь из с-с-своих! Так хочется поговорить, когда тебя не обрывают и не поучают…

Она заплакала.

Суль обняла ее, с ужасом внимая ее безудержному плачу, сдерживаемому в течение нескольких месяцев одиночества.

Когда сестра немного пришла в себя, Суль услышала всю ее историю. Лив неизбежно должна была кому-то все рассказать.

— Я не хочу наговаривать на своего мужа, но…

— Говори, говори, — подбодрила ее Суль, — тебе нужно высказаться, это бывает нужно каждому, мне кажется…

— Он переделывает меня, Суль! Согласно своим собственным представлениям о покорной, глупой и услужливой жене. Все, чему я научилась дома, подвергается здесь критике и отметается и…

— Неужели? — разъяренно перебила ее Суль. — На свете нет лучших родителей, чем наши!

— Да, я тоже так думаю, но Берениус полон презрения к ним.

— Тебе приходится называть его Берениус? Но ведь это смешно!

— Значит, ты тоже так думаешь? А я считала, что я сошла с ума! А его мать…

История Лив потрясла Суль. Она сидела, онемев от ужаса и негодования. Не разрешать принимать близких, ездить домой, рисовать, показывать хоть чуточку свой ум — какое варварство! Просто бесчеловечно!

«Увядшая лилия», — с грустью подумала Суль. Ей, Суль Несгибаемой, предстояло взять на себя заботу сразу о двух девушках! Словно у нее было так много сил. Ситуация была непростая.

— Что же касается постели… — начала Лив, но тут же запнулась. — О, нет, извини…

— Нет уж, говори!

— Не надо, Суль, я не знаю, имею ли я право говорить о таких интимных вещах у него за спиной.

— Как хочешь, я не принуждаю тебя.

— Суль, мне так все надоело! Я так устала! Неужели я и в самом деле ни к чему не способна? Я все время пытаюсь что-то сделать, но каждый раз это плохо кончается.

— Ты не делаешь ничего плохого. Это его промахи, а не твои.

Лив хотела услышать эти слова. Страх, неуверенность и одиночество, накопившиеся за последние месяцы, исчезли бесследно.

Случайно увидев следы от плетки на руке сестры, Суль решила, что это уж слишком: забыв о всякой сдержанности, она дала волю своей ярости и выдала такую тираду, которая заставила бы побледнеть самых закоренелых сквернословов.

Лив только разинула рот, едва не лишившись чувств.

— Идем! — сказала Суль. — Корабль Дага вот-вот прибудет. Встретим его в гавани!

— Даг? Приезжает Даг?

— Да, мы договорились встретиться в Осло.

— Даг… — тихо произнесла Лив. — С ним приедет фрекен Тролле.

— Какая фрекен Тролле? Никакой фрекен Тролле у него нет!

— Но, я думала…

— Пустая болтовня. У Дага нет времени ни на что, кроме занятий. Салонный флирт время от времени, как у всех, он ничего не значит.

— Но мне не разрешают выходить!

— Не разрешают? В нашей семье слово «разрешение» не употреблялось. Ты сама за себя отвечаешь…

Суль тут же подумала о том, как она сама распоряжается этой ответственностью…

— Идем, я не принимаю никаких возражений!

Через час они увидели входящий в порт корабль.

Стоя на пристани, они болтали обо всем, кроме печальной судьбы Лив — и впервые за долгие месяцы на лице девушки появилась улыбка. Но она вздрагивала при малейшем звуке и озиралась по сторонам, словно за ней кто-то наблюдал. Все это время она думала, что сказали бы ее муж и свекровь, если бы увидели ее здесь.

— Сваливай все на меня, — сказала Суль, — Я все вытерплю!

Пока они стояли, глядя на пассажиров, сходящих с корабля, Суль тайком изучала сестру.

«Значит, дело касалось Лив», — думала она, вспоминая слова ведьмы из Ансгарс Клюфта: «Кто-то из твоих близких страдает…»