Санаторно-курортный маньяк - Ольга Хмельницкая

Агрегат – грязный, поцарапанный, с оторванными проводами и сплющенным краником, откуда, согласно техническим условиям, должна была выливаться искусственная нефть, лежал в багажнике и имел внизу большую вмятину.

– Похоже, ему настал конец, – всхлипнула Алина. – Что нам скажет Кулибина?

– Я бы на ее месте вообще молчал, – проворчал Маркс, вытаскивая устройство из покалеченного внедорожника, – на самом-то деле все делал Энгельс, а она ему, похоже, только мешала.

– Так-то оно так, – вклинилась в разговор Нелли, у которой на лице был огромный синяк, на ноге виднелась длинная царапина, а одно ухо распухло. На руке лаборантки висел всхлипывающий от счастья супруг, – но только это никак невозможно доказать! Максим – сотрудник без ученой степени, а Кулибина – профессор. Все статьи написаны собственноручно Лилией Степановной. На конференциях тоже выступала исключительно она. И интервью давала только Кулибина. Энгельс никак не светился.

– Только работал день и ночь, даже не имея возможности купить себе новые ботинки, – зло добавил Володя, глядя на агрегат. Из одного из технологических отверстий устройства, не окончательно забитого грязью, выползла сороконожка, увидела скопление людей и опрометью бросилась обратно внутрь.

– В принципе, мы можем собрать журналистов и сделать заявление, что аппарат на самом деле сконструировала не Кулибина, а Энгельс, – сказала Алина.

– Не пойдет, – покачал головой Володя, – вы только испортите Энгельсу репутацию. Все решат, что он таким образом пытается примазаться к эпохальному открытию.

– Так что же, – насупилась Пузько, – весь миллион долларов Нобелевской премии по химии заграбастает лично Лилия Степановна? А Энгельс починит «копейку» своего дедушки и опять будет на ней ездить? Она-то и нужна была ему, машина, чтобы иметь возможность сидеть на работе до четырех утра, а потом добираться домой!

– Я думаю, что сделать ничего нельзя, – покачала головой Нелли, со стоном потирая пострадавшее ухо, ставшее очень большим и красным. – Кулибина уже застолбила место. Все убеждены, что это ее открытие. Представляете, какой вой поднимут феминистические организации, уже пишущие на своих знаменах – «Ковалевская, Кюри, Кулибина»?!

– Выход есть, – сказал Маркс, понижая голос. – Я не уверен, что все получится, но надо попытаться. Берите агрегат и побежали!

– Куда? – округлили глаза Нелли и Пузько.

– В кусты! – прошептал Володя. – Дождемся подходящего момента, и бежать!

– И что мы будем делать в кустах? – спросила Алина прямо в ухо Марксу.

Молодой человек бросил на Пузько быстрый взгляд.

– Мы не будем там задерживаться, – назидательно ответил он девушке, – растительность нужна нам только как прикрытие. Мы отправимся в больницу к Энгельсу! У меня есть план.

– А как же мы туда доберемся, до больницы-то? – спросила Нелли Володю. – У нас больше нет ни машины, ни денег, а из одежды только халат, футболка и шорты! К тому же у нас странный вид, мы все в синяках, грязные и поцарапанные.

– То, что грязные и поцарапанные, это ничего, – сказала Пузько, – главное, что у нас есть кредитная карточка и ключи, которые выбросила Ксения!

И девушка протянула Володе пластиковый прямоугольник и два ключа на колечке.

– О! Деньги есть, – сказал Маркс, засовывая карточку в карман шортов, – а банкомат можно найти на ближайшей заправке. Теперь нужно выбрать момент – и бегом, направо, в заросли орешника. Агрегат понесу я.

В этот момент в салоне «Хаммера» что-то заскрипело, застучало, и в щель приоткрытой дверцы, через которую покинули автомобиль Нелли и Энгельс, вылетел носок – когда-то явно бывший белым.

– О, они сдаются! – воскликнул Рязанцев, отбрасывая в сторону стаканчик с недопитым кофе.

Бойцы Склярова и Сергеева, державшие покореженный автомобиль на мушке, синхронно взвели курки оружия.

– Выходите! Руки за голову! – рявкнул полковник.

Дверца со скрипом открылась. В проеме показался Игореша. Его лицо было сильно поцарапано, а часть волос выдрана с корнем. Маркс взял агрегат за искривленный краник и начал медленно продвигаться к кустам орешника. За ним двинулись Алина и Нелли, которой наконец-то удалось стряхнуть с себя супруга, так и не успевшего протрезветь после длительных возлияний в баре санатория.

– Мы тут хорошенько подумали, – громко сказал Игореша, за спиной у которого маячил подельник, – мы подумали и решили, что аппарат надо немедленно уничтожить!

На полянке стало тихо. Корреспонденты, собравшиеся было уезжать обратно в санаторий, навострили уши.

– Экспорт нефти является важнейшей статьей доходов бюджета России, – с пафосом продолжал уголовник, размахивая рукой с наколками, – и если каждая страна сможет самостоятельно изготавливать нефтепродукты в неограниченном количестве, то ориентированные на экспорт ресурсов государства ОПЕК ждет незавидная судьба!

Все смотрели на Игорешу. Маркс, Нелли и Алина незаметно нырнули в кусты.

– Можете схватить меня, – завершил преступник свою короткую, но емкую речь. – Я хотел спасти Россию! А иначе наша страна превратится из крупнейшего продавца нефти в рядового экспортера песка, водки и древесного угля. Так что я ни в чем не виноват! Я всего лишь хотел спасти нефтегазовую отрасль Российской Федерации от разорения!

Тут Игореша резко повернулся и ткнул пальцем в своего подельника.

– А что касается трупа, который мы пытались утопить в болоте, то это все его рук дело!

– Ах так! – закричал второй бандит, выскакивая из покореженного «Хаммера». – Я сейчас все, экономист-недоучка, про тебя расскажу!

Через секунду оба преступника лежали на песке, скрученные спецназовцами.

– Главное – наукоемкие технологии, а не сырье! – продолжал кричать подельник, пытаясь пнуть ногой предателя Игорешу. – Вон у японцев ничего своего нет, кроме бонсая и гейш, а живут хорошо! А у Ирака нефти полно, а живут ужасно, смотри телевизор чаще!

В это время Нелли, Алина и Маркс уже изо всех сил бежали по лесу. Яркое майское солнце светило вовсю. Погода была просто райской. Алина посмотрела вверх и прикинула, сколько сейчас времени: они должны были вернуться в санаторий до начала пленарного заседания.

Сергей Витальевич подбежал к двери, прыгая через три ступеньки, и попытался откатить ее в сторону. Дверь не поддалась. С обратной стороны послышался булькающий смех.

– Неужели вы думаете, – глухо сказал маньяк, голос которого директор отлично знал, – что подложить монетку под направляющее колесико труднее, чем забить в замок пару спичек?

Директор положил ладони на холодную металлическую поверхность. С другой стороны слышалось сосредоточенное шуршание.

– Когда вы поняли, Сергей Витальевич, что это я? – глумливо спросил маньяк.

– Когда увидел у Светы в номере книгу про дерево-каннибала, выпускающее усики, – ответил директор, пытаясь сообразить, что задумал его подчиненный.

Маньяк снова довольно забулькал, услышав эту информацию, а потом принялся шуршать с удвоенной силой.

– Кроме того, ты принимал участие в строительстве здания. Я вспомнил и об этом, – добавил Сергей Витальевич.

Шуршание стихло. Послышалось шипение.

– Я тебя все равно поймаю. Можешь не шуршать и не шипеть, – сказал директор, прислушиваясь к звукам из-за двери. Из подвала тянуло холодом. Спина Сергея Витальевича покрылась мурашками.

Шипение слышалось все громче. Оно перемещалось по периметру двери.

– Это будет затруднительно, – сказал маньяк. – Скоро я залью герметиком все щели, и вы задохнетесь. Вернее, сначала задохнется Булкина.

Фамилию Светы он произнес с явной злобой.

– Вы, Сергей Витальевич, даже не представляете, – сказал маньяк, продолжая заливать щели, – какая это противная, навязчивая, упрямая и пронырливая особа! Она мне чуть все не испортила. Но зато теперь я решу все проблемы – и от девушки избавлюсь, и от вас. Признаюсь, пару раз вы меня чуть было не накрыли, я висел на волоске. Но все это не идет ни в какое сравнение с массированной атакой, которую предприняла Булкина, мать ее! Надеюсь, она будет умирать долго и мучительно.

Голос маньяка звучал все глуше и глуше. Шипение прекратилось. Подвал оказался герметично закупорен.

– Ева, где эти несчастные ученые?! – воскликнул полковник, оглядываясь по сторонам. – Я их опять не вижу!

Ершова обернулась. На полянке никого не было. Игорешу и подельника связали и посадили в один из «УАЗов». Журналисты расселись по своим автомобилям, намереваясь ехать в санаторий. Наряд милиции должен был прибыть с минуты на минуту. Под деревьями одиноко валялись исковерканные останки огромного черного внедорожника, все во вмятинах от пуль и копоти. Больше никого и ничего там не было.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – А где агрегат? У них? Может, они сели к кому-нибудь из журналистов?