Огненная купель Шантунга - Александр Борисович Чернов

со своими шестью вымпелами. Японский флот уступом двух броненосных эскадр вклинивался между транспортами и русскими линейными силами.

Когда дистанция достаточно сократилась для того, чтобы головные корабли Того и Камимуры начали неторопливую перестрелку с Чухниным, сосредоточившись на русском флагмане, Руднев осознал, что Того сделал не просто очень сильный ход, это был, выражаясь шахматным языком, шах. Вице-адмиралу нужно было на что-то немедленно решаться. Сосредоточенного огня японцев долго не выдержит даже «Святители»…

И тут на сцене появились новые действующие лица. Грамматчиков, чьей задачей было парирование происков бронепалубников противника в отношении конвоя, находившийся чуть впереди и западнее разборок главных сил, обнаружил, что их дымы и канонада начали смещаться в его сторону. Недолго думая, он сам довернул свои четыре крейсера к востоку – необходимо было понять, что же там происходит.

Вскоре с концевого «Очакова» был открыт Камимура, идущий прямо под хвост нашим крейсерам, а несколько позже, когда противники сблизились, на «Аскольде» окончательно разобрались в обстановке. Было ясно, что если Камимура не изменит курс, то через час или даже меньше его орудия начнут крушить транспорты конвоя, ибо наши линейные силы – и крейсера, и броненосцы – оказались хоть и впереди японского флота, но, увы, несколько восточнее.

Камимура также разглядел нового противника – русские «шеститысячники», уже выдержавшие сегодня несколько боестолкновений с японскими легкими крейсерами. Возможно поэтому ход их колонны не превышал восемнадцати узлов. Они шли в строе правого пеленга, постепенно приближаясь к своим большим крейсерам. Но, по всем прикидкам, если преследовать их полным ходом, можно будет хорошо потрепать этот «летучий» отряд до соединения с «большими братьями»…

В следующую четверть часа командующий Второго боевого отряда практически зеркально повторил ошибку Руднева. Но, увы, с более далеко идущими и печальными для него и всего Соединенного флота последствиями. Он тоже понадеялся, что отрядный ход его пяти практически невредимых кораблей в 19 узлов позволит ему быстро выйти в голову Того и даже без «Токивы» раскатать «богатырей», до того как относительно тихоходные русские броненосцы окажутся на дистанции действенного огня…

Посчитав, что расстояние до броненосцев Чухнина уже не позволит тому вмешаться в разборку его эскадры с отрядом Грамматчикова, Камимура принял румб к норду, проложив курс на теоретическую точку соединения русских крейсерских отрядов. Вскоре дистанция уже позволяла открыть огонь.

Вице-адмирал был увлечен организацией пристрелки по русским бронепалубникам. Ведь во главе их отряда шел тихо, а иногда, после второй чашки саке, и громко, ненавидимый всем императорским флотом «Богатырь», а вторым с хвоста – «пятипапиросная пачка» под флагом новоиспеченного контр-адмирала Грамматчикова. После второго боя у Чемульпо к нему у Камимуры также был особый счет.

«Богатыри», казалось, слишком опрометчиво подпустили к себе его колонну, и теперь кто-то из них мог быть выведен из боя буквально парой снарядов главного калибра. Ну, еще чуть-чуть, мы же быстрее русских броненосцев, накатывающихся с севера, пара минут и…

И как всего лишь за несколько десятков минут до этого для русского адмирала, доклад сигнальщика «русские броненосцы открыли огонь», совпавший с криком с фор-марса «На дальномере сорок пять!», стал для японского громом среди ясного неба…

* * *

Пять русских броненосцев по приказу Чухнина изменили курс «все вдруг» всего на два румба. И этого их издали практически незаметного движения оказалось достаточно, чтобы временно парировать обходной маневр Того и эффективно достать Камимуру.

С головного «Петропавловска» Иван Константинович Григорович с чувством мрачного удовлетворения наблюдал, как пораженный двенадцатидюймовыми снарядами носовых башен «Святителей» и «Сисоя Великого» шедший под вице-адмиральским флагом во главе японской Второй боевой эскадры новейший корабль сначала окутывается валящим из всех щелей под спардеком дымом, прекращает огонь казематными орудиями, потом снижает ход и беспомощно выкатывается из строя влево…

«А похоже, Камимура-то уже не жилец…» – откомментировал командир броненосца Яковлев состояние японского флагмана художнику Верещагину.

Корабли Руднева, сбавившие ход, чтобы поддержать Грамматчикова и пропустить вперед поврежденную «Россию», тоже «добавили огонька», и одно из 190-миллиметровых орудий «Фусо» было навечно приведено к молчанию своей товаркой того же калибра с кормы шедшего последним «Рюрика»…

Почти год назад две пушки были изготовлены на разных заводах в далекой Англии и вот теперь по воле судеб стреляли друг в друга на другом краю света. Впрочем, эти орудия были соперниками еще до своего рождения. В Британии было два основных производителя артиллерии для Королевского флота – «Виккерс» и «Армстронг». Фирмы получали одинаковые задания и, исходя из них, разрабатывали в целом весьма сходные орудия. Но до столь бескомпромиссного соперничества дело пока не доходило.

Орудия «Виккерса» достались русским вместе с захваченным «Варягом» пароходом. Изделия «Армстронга» благополучно дошли до адресата и теперь били по русским с борта «Фусо». В данном случае изделие «Виккерса» оказалось удачливее, хотя тут, наверное, главную роль сыграли навыки комендоров «Рюрика», стрелявших с предельной дистанции.

Если артиллеристы «Фусо» успели провести всего две пробные стрельбы после монтажа пушек, то расчеты «Рюрика» выпустили по мишеням как минимум по три десятка снарядов, и это не считая боя у Кодзимы.

При сближении русские броненосцы, как незадолго до них и корабли Того, тоже получили свою порцию неприятностей от тех самых крейсеров, которых они «поймали». На «Севастополе» и «Полтаве» были заклинены по башне шестидюймовых орудий левого борта. На первом – носовая, на втором – кормовая. Конструкция мамеринца башен способствовала клину при почти любом близком разрыве. Да, во время передышки эту неприятность можно было устранить, но под огнем извлекать осколки из щели в погоне башни с помощью лома, кувалды и особо крепких оборотов русского нелитературного языка… То еще удовольствие!

На мостике «Громобоя», проследив за начавшими огонь на поражение «Святителями», «Сисоем» и «Полтавами», Руднев, облегченно выдохнув, отдал приказ:

– Полный ход! Нам, «Корейцу» и «Витязю» – «Поворот влево все вдруг на восемь румбов, последовательно!» Грамматчикову – «Разорвать дистанцию!» Свою роль приманки мы пока выполнили, пусть теперь Григорий Павлович сдирает с Камимуры шкуру… – И добавил себе под нос: – Только бы свою сохранил… А мы пока отожмем его от транспортов и попробуем взять в два огня. Запросите «Россию», какой ход могут дать.

И сигнал Николаю Ивановичу – «Поддержать вице-адмирала!» Самое время. Помоги им, Господи.

Увы, все и в самом деле было не так радужно для русских броненосцев. С одной стороны, закончившие поворот «пересветы» пристрелялись наконец по «Ивате». И теперь тот с каждой минутой все глубже зарывался носом. От критического дифферента его спасло только то, что он получил бронебойный снаряд, который, естественно, прошил носовую оконечность навылет. Взорвись он внутри «Ивате», из строя Второй боевой эскадры выпали бы уже два беспомощно хромых корабля. На «Севастополе» разгорался пожар, вызванный попаданием в носовую башню. Та