Там, где живет истина (ЛП) - Шеридан Миа

ГЛАВА 19

Рид закрыл за собой дверь и задвинул замок, разминая плечи в попытке избавиться от напряжения. День прошел просто ужасно.

Он попытался дозвониться до Дафны, чтобы отчитать ее, но, как и ожидалось, она не отвечала ни на его звонки, ни на сообщения. Это подтвердило то, что он и так знал. Она сделала снимок жертвы, когда пробралась на место преступления, выложила его вместе со своими неподтвержденными теориями и полностью перечеркнула ход расследования. Рид и его команда провели остаток дня, пытаясь разобраться в этой неразберихе и делая заявления для СМИ. Само расследование пришлось отодвинуть на второй план. А они не могли себе этого позволить. Чем больше проходило времени с момента убийства — даже несколько часов, — тем сложнее было собирать информацию.

Тем меньше шансов, что оно будет раскрыто.

Они даже еще не знали, кто, черт возьми, был жертвой.

С очередным проклятием, похоже, сотым за этот день, мужчина бросил на кухонную стойку значок, бумажник и телефон, снял кобуру с пистолетом и положил их рядом с остальными вещами.

Содержимое холодильника говорило о его нынешнем образе жизни: бутылка кетчупа, наполовину съеденный гамбургер в коробке из-под еды на вынос, почти пустой пакет кофейных зерен, сморщенное яблоко и две бутылки «Хайнекена». Схватив одну из бутылок пива, он закрыл холодильник и, открыв крышку с помощью открывалки, сделал большой глоток.

Прислонившись к стойке, провел холодной бутылкой по лбу, а затем еще раз размял шею. Лучше.

Зазвонил телефон, и он взглянул на него: на экране мигало слово «мама». Он поднял трубку.

— Привет, мам.

— Привет, милый. Как ты?

— Я в порядке.

Она сделала паузу.

— У тебя усталый голос.

Рид выдохнул и слабо улыбнулся. Только мама услышит усталость в двух словах по телефонной линии.

— Да, — признал он. — Да. Долгий день. — Долгая неделя. Долгий... месяц, собственно говоря.

— Мы с твоим отцом видели жертву убийства, найденную в центре города. Это было ужасно. — При произнесении последнего слова она как будто вздрогнула. — Это ведь то дело, над которым ты работаешь, не так ли?

— Да.

— О, Господи. — Она сделала паузу. — Есть подозреваемые?

— К сожалению, нет.

Она вздохнула.

— Не буду спрашивать, все ли у тебя в порядке. Я знаю, что это твоя работа. Но, боже, увидеть это воочию, Рид. Это должно быть ужасно. Я просто... инстинкт матери — защищать своих детей от подобных вещей, а тут ты, взрослый мужчина, который сам уже защитник.

Он улыбнулся.

— Я в порядке, мама. Правда.

— Знаю, что так и есть. Но все равно мне трудно удержаться от того, чтобы не закрыть тебе глаза рукой, как я делала, когда по телевизору показывали что-то неподобающее. — Он услышал ностальгическую улыбку в ее голосе. Любовь.

— Я ценю это, — сказал он серьезно. — И знаю, что ты волнуешься. Но на самом деле со мной все в порядке. Просто мне не терпится поймать этого... мерзавца, который совершает эти преступления.

— Я верю, что поймаешь. Ты придешь на ужин в воскресенье?

— Да, я буду.

— Хорошо. Не могу дождаться, чтобы обнять тебя. Я люблю тебя, Рид.

— Я тоже тебя люблю, мам. Передай папе привет.

— Обязательно. Пока, милый.

— Пока.

Он постоял так минуту, чувствуя себя немного спокойнее. Да, он был взрослым человеком, но было приятно чувствовать заботу, получать напоминание о том, что его любят и что, если в какой-то день работа окажется слишком тяжелой, у него есть множество людей, которые могут его выслушать.

Когда бросил телефон обратно на стойку, его желудок заурчал.

Господи, когда же я в последний раз ел?

Он смутно помнил, что ел «Сникерс» где-то около полудня, после разговора с Лизой, когда вся эта пресловутая хрень вышла наружу. Лиза. У него мелькнула мысль позвонить ей и пригласить на ужин, но она сказала, что собирается взять неделю, чтобы отдохнуть, заказать еду в номер... черт, в любом случае время ужина давно прошло. Она, наверное, уже давно поела.

И задался вопросом... Кто заботится о Лизе? Были ли люди, к которым она обращалась, когда жизненные трудности становились слишком тяжелыми, чтобы справляться с ними в одиночку? Или, когда это происходило она отправлялась подцепить случайного мужчину в каком-нибудь баре? Его внутренности сжались. Ревность. Он не имел на нее права.

Заказав «Чикен махани» в ближайшем индийском ресторане, он отнес пиво и ноутбук на диван. Сел, закинул ноги на журнальный столик и поставил ноутбук на бедра, после чего вошел в систему. Прошло около двадцати минут, прежде чем он узнал, что Джулиан Джеймс Нолан был досрочно освобожден три дня назад.

Оторвав взгляд от экрана, взял пиво со столика и сделал долгий глоток. Черт. Как это связано с тем, что кто-то вломился в квартиру Лизы, если это вообще связано? Это казалось... совпадением, но Рид с опаской относился к совпадениям. Его работа научила его этому.

В дверь позвонили, и он отложил ноутбук в сторону, чтобы открыть в дверь и забрать свою еду. Быстро поел у стойки, возблагодарив богов доставки еды, и через десять минут вернулся на диван, ноутбук на месте, второе пиво выпито, организм подпитан.

Рид немного покопался в интернете, но не смог найти никакой информации о нынешнем местонахождении Джулиана Нолана. Хотя прошло всего три дня. Придется позвонить утром и выяснить, кто является его офицером по условно-досрочному освобождению.

Медленно отпил пиво, постукивая пальцами по боку ноутбука. Немного поколебался, почувствовав легкое чувство вины, но сказал себе, что в интересах безопасности Лизы ему следует поискать дополнительную информацию о характере преступления ее брата. Если собирался определить, насколько вероятно, что этот мужчина вломился в ее квартиру и оставил белую розу на ее подушке, ему нужно было побольше узнать о том, кто он такой.

Рид набрал в поисковике имя Джулиана, и на экране появилось несколько ссылок, в основном новостные статьи пятнадцатилетней давности, когда Джулиан Нолан был арестован за убийство и поджог. Ему было семнадцать лет. Несовершеннолетний.

Рид читал каждую статью, и узел в его животе затягивался все туже и туже по мере того, как узнавал ужасающие подробности того, что пришлось пережить Лизе Нолан. Когда прочитал их все, то закрыл глаза, в груди все сжалось, а пальцы упали с клавиатуры.

Господи, боже.

Несколько минут Рид сидел в тишине своей квартиры, переваривая прочитанное.

В его голове складывалась картина, основанная как на тех деталях, которые он прочитал, так и на том, что мог предположить, используя свой опыт детектива из отдела убийств, который сотни раз входил в дома, похожие на тот, что описывался в новостях.

Дом ужасов.

Его легкие сжались, затрудняя дыхание.

Его разум процеживал информацию, разбивая ее на безэмоциональные факты, пытаясь обработать их и не позволить им сломить себя.

Элизабет Нолан выросла на окраине маленького нищего городка недалеко от Дейтона, штат Огайо. Ее мать ушла, когда ей было семь лет, брату — одиннадцать, а младшей сестре Мэделин — всего три. Ее отец, по профессии слесарь-трубопроводчик, чаще не работал, чем работал, и семья чаще всего существовала за счет талонов на питание и небольшого пособия по инвалидности, которое Мэделин Нолан получала из-за нераскрытой болезни.

В суде Джулиан описал их отца как пьяницу, который часто впадал в ярость, применяя физическое насилие по отношению к своим детям, включая сестру Элизабет, которая также подвергалась сексуальному насилию.

У детей, которые были тихими и держались особняком, было мало друзей, если они вообще были.

Холодной февральской ночью Амос Нолан пришел домой пьяным, избил свою старшую дочь и утащил ее в подвал, где часто оставлял одного из детей на несколько дней, когда злился по тому или иному поводу.