Зло в имени твоем - Чингиз Абдуллаев

– Благодарю вас, обязательно, – пылко сказал Гвидо и побежал в другую сторону.

Все-таки исчезновение помощника на него сильно подействовало.

– Насчет полиции он серьезно сказал? – спросила Марина у Милены. – Может, не надо было говорить, что я сходила с поезда?

– Конечно. И ты должна всем рассказать, как ты позвонила и после этого вернулась в поезд. Тебя ждал у вагона мистер Рэнд. Не нужно никогда врать, если в этом нет необходимости. Проводники видели, как ты сходила. Телефонистка подтвердит, что ты звонила. Все это легко проверить. И никто не думает, что такая хрупкая и красивая женщина, как ты, могла убить такого громилу. Поэтому спокойно отвечай на все вопросы полиции. И ничего не бойся.

– Я и не боюсь, – пробормотала Марина.

– Вижу. Кстати, с этим грязным типом ты держишься великолепно. И хорошо говоришь. Давайте пойдем обратно, здесь становится слишком многолюдно.

Когда Аврутин оставил их в купе, выйдя покурить, Марина вдруг спросила у Милены:

– Вы помните наш вчерашний разговор?

– Конечно.

– Если понадобится, значит, я должна встречаться и с таким типом, как этот Гвидо? Это тоже входит в мои обязанности?

– Нет, – улыбнулась Милена, – нет, конечно, не входит. Ты неправильно меня поняла. У тебя прекрасная профессия, требующая ума, сообразительности, выдержки, а не только пустой головы и смазливой мордашки. И совсем необязательно встречаться с таким мерзавцем, как этот Гвидо-Джакомо. Достаточно будет, если ты дашь ему понять, что в будущем он может рассчитывать на несколько более тесные отношения. И все. Только дать понять. И не нужно так нервничать по этому поводу. Ты должна встречаться только с теми мужчинами, которые тебе лично симпатичны. И только. Все остальное – глупости. Никакой работой, никаким заданием нельзя оправдать насилие над собственной душой. Только если это хочется тебе самой. Совмещая, так сказать, приятное с полезным.

Она подмигнула Марине и первая расхохоталась.

– Любимые слова вашего шефа, Марина, – это говорить о том, что в самом имени женщин таится зло. Может, он не так уж и не прав. Еще есть какие-нибудь вопросы?

– Только один. Зачем вы сказали при Гвидо, что у вашего помощника есть оружие? Теперь он может испугаться.

– Наоборот. Теперь он твердо знает, что убийцей не мог быть мой помощник. Зачем применять нож, если у вас есть пистолет. Это и нерационально, и достаточно неразумно. Кроме того, убитый был куда мощнее хлипкого на вид моего помощника. Значит, синьор Алтьери автоматически исключит его из числа подозреваемых. То же самое сделает и полиция. У мистера Рэнда все документы оформлены правильно. Он имеет право на ношение оружия в этой стране. Надеюсь, синьор Алтьери поймет это так, как я задумала, и придет к нам в купе.

Но Гвидо не появился ни в двенадцать, ни в половине первого. Очевидно, возможное появление полиции пугало его еще больше, чем путешественников, и он старался привести в порядок свои вещи, избавляясь от ненужных и опасных бумаг. Аврутин обратил внимание, как из купе Алтьери несколько раз вылетали клочки бумаги.

Они пересекли мост через широко раскинувшийся Вааль и подъезжали к маленькому городку Кристина, когда проводники объявили, что в городе будет незапланированная остановка. Через двадцать минут в вагоны вошла целая группа полицейских в одинаковых темных костюмах и со скучающим выражением на лицах.

Сюда были стянуты все местные полицейские из ближайших городов. Они должны были допросить каждого пассажира из пятидесяти с лишним человек, пытаясь выяснить, что произошло в Кимберли. И только тогда испуганные пассажиры узнали, что ранним утром у здания вокзала был убит один из сошедших с поезда. Слухи передавались друг от друга и достигли ушей Гвидо. Он занервничал еще больше, пытаясь вычислить, кто именно из пассажиров мог оказаться роковым убийцей.

Полиция продолжала опрашивать пассажиров. Особое внимание было уделено допросу Аугусты Перри, сходившей рано утром с поезда позвонить из здания вокзала. Телефонистка в Кимберли подтвердила, что с ней говорила молодая миссис, которую она соединила с Буэнос-Айресом. Больше никого ни телефонистка, ни дежурный по станции не видели. Допрошенный мистер Рэнд показал, что ждал Аугусту у поезда и никуда не отлучался. Оставалось предположить, что нападение на пассажира совершил кто-то из местных, прельстившись его деньгами либо другими ценностями. Или, еще хуже, это нападение совершил кто-то из аборигенов, а это было уже не просто преступление. Это был расовый вызов черномазых, и в таком случае их следовало примерно наказать, предприняв необходимые карательные меры.

Полицейские задержали поезд на четыре с половиной часа. Они действовали предельно корректно и вежливо, здесь привыкли доверять белому человеку и не ставили под сомнение слова пассажиров. Закончив допросы, полицейские пожелали всем пассажирам счастливого пути и дали разрешение на отъезд. И только когда они покинули состав, все кинулись в вагон-ресторан, встревоженные внезапной остановкой и изрядно проголодавшиеся.

Синьора Спадони не вышла к обеду, предпочла заказать его в купе. А вот ее помощник и секретарь, наоборот, отправились пообедать и, разумеется, столкнулись с Гвидо Алтьери, уже получившим известие о смерти своего помощника и успевшим выпить несколько рюмок коньяка.

– Аугуста, – закричал Гвидо, – идите сюда.

Марина, кивнув своему напарнику, прошла к столику Алтьери. Тот сидел не один. Рядом приходил в себя уже основательно нагрузившийся шотландец в традиционной накидке, столь гармонирующей с его цветом лица.

– Эндрю, подвинься, – приказал Гвидо. – Это мой попутчик. Он едет в соседнем купе, – сказал он, показывая на шотландца, – не обращайте на него внимания. Садитесь, пожалуйста. А почему нет синьоры Спадони?

– Она плохо себя чувствует, – коротко ответила Марина.

– Ваш друг, видимо, не говорит по-испански, – сказал Гвидо.

– Он понимает, но плохо говорит, – ответила Марина, – синьора Спадони общается с ним на английском языке.

– Ваша синьора бесподобна. Она очаровала всех на корабле. Как и вы меня, Аугуста, – добавил он, глядя в глаза молодой женщине.

Она выдержала его взгляд.

– Я сразу заметил вас, еще на причале, – продолжал Гвидо, – не заметить такую красивую женщину невозможно.

Она невозмутимо слушала эти признания мерзавца, ничем не выдавая своего истинного отношения.

– Надеюсь, мы сможем с вами увидеться в Солсбери, – сказал воркующим тоном Гвидо, – вы не откажете в такой любезности, синьора Аугуста, как отобедать со мной?

Она улыбнулась, словно поощряя его на дальнейшие дерзания. Женскую науку обольщения ей не нужно было изучать в теории. Она постигала ее на генном уровне, как и любая женщина, впитывая науку обольщения от гетер Древней Греции и куртизанок имперского Рима. И ее улыбка обещала так много Гвидо, что он невольно подпрыгнул, толкнув в бок уже задремавшего шотландца.

В Йоханнесбург они прибыли поздно ночью. Такси отвезли уставших и сонных пассажиров в отель. Для синьоры Спадони были традиционно зарезервированы апартаменты. Два одноместных номера приготовили для мистера Рэнда и миссис Перри. Ночь они провели в гостинице, а уже рано утром прибыл представитель частной компании, которая подготовила зафрахтованный самолет для синьоры Спадони. На осмотр города ушло всего два часа. После быстрого ленча они отправились в аэропорт, куда уже был отправлен их багаж.

Запыхавшийся Гвидо объявился за десять минут до вылета самолета. У него появился новый чемодан, которого раньше не было. После длительных извинений выяснилось, что синьор Алтьери перепутал время, решив, что они вылетят часом позже. Вещи были погружены в багажное отделение, пассажиры пристегнулись ремнями, диспетчер дал «добро», и маленький самолетик взлетел над городом, освещенным яркими лучами солнца. До Солсбери было около трех часов лета, и почти всю дорогу они могли наслаждаться изумительным видом раскинувшихся внизу водопадов и огромных пустынных массивов восточной части Калахари. А когда пролетали над Лимпопо, Марина невольно улыбнулась, вспомнив знакомые с детства стихи. Видимо, эти же стихи вспомнил и Аврутин, так как, показав вниз, именно он первым произнес:

– Лимпопо.

Стихи Корнея Чуковского сразу вспомнились обоим, и они заулыбались друг другу, показывая вниз, на могучую реку, разделившую два государства. Ни пилоты, ни задремавший Гвидо Алтьери, ни даже Милена Минич не могли понять, чему радуются эти двое молодых людей. Для этого нужно было родиться в России и вырасти на стихах Корнея Чуковского, чтобы знакомое с детского сада слово «Лимпопо» было заветным паролем в детство. И, глядя вниз, на эту ленивую реку, впадающую в Индийский океан, Марина испытывала странное ощущение смеси восторга и удивления, восхищения и забытого с детства ощущения счастья от самого названия реки.