Неприличная страсть - Колин Маккалоу

Майкл понял, что в те минуты его сознание затопило безумие, и почувствовал себя уничтоженным. Никогда за все годы войны не возникало в нем жажды убивать, он не получал от этого никакого удовольствия, не испытывал ненависти к противнику. Но в этот раз, когда он сдавил горло сержанта руками, в нем вдруг поднялась волна удовольствия, близкая по ощущению разве что к вершинам сексуального наслаждения, и, сжимая большими пальцами подъязычный хрящ лежащего под ним человека, он упивался этим чувством, оно завладело его мозгом, и весь он растворился в какой-то безумной похоти, которую до сих пор презирал в других.

Никто не мог знать, что чувствовал Майкл в эти короткие и страшные секунды, и поняв это, он решил не бороться с последствиями. Он отказался хоть как-то оправдать свои действия, отказался вообще что-либо объяснять, кроме того, что хотел убить.

Командир батальона — находясь под его командованием, можно считать, что тебе повезло на всю жизнь, — за шиворот тащил Майкла к себе, чтобы заставить его говорить. При их разговоре присутствовал только один свидетель — офицер медицинской службы, блестящий врач, человек исключительно высоких моральных качеств. Они сообщили Майклу, что дело попало к дивизионному начальству, что потерпевший настаивает на трибунале и ни в коем случае не ограничится уровнем командования батальоном. — Чертов тупица, педераст, — бесстрастно высказался командир.

— Он был не в себе эти дни, — отозвался Майкл, все еще потрясенный зрелищем человека, вот-вот готового разрыдаться.

— Если ты и дальше будешь продолжать в этом же духе, они признают тебя виновным, — сказал врач, — и ты потеряешь все, что заслужил за эти годы. Все, чем можешь по праву гордиться.

— Пускай признают, — устало ответил Майкл.

— Прекрати, Майкл! — сказал командир. — Ты стоишь десятерых таких, как он, и сам знаешь это.

— Я хочу вырваться отсюда, — проговорил Майкл, закрывая глаза. — Джонно, я по горло сыт этой войной, осточертело мне все это!

Двое других обменялись взглядами.

— Тебе нужен хороший отдых, это совершенно ясно, — бодро заявил полковой врач. — И в любом случае насчет суда заткнись. А вот лучше скажи мне: как насчет удобной мягкой кроватки в уютном симпатичном маленьком госпитале, а? Рядом симпатичная маленькая сестренка, ухаживает за тобой и все такое?

Майкл приоткрыл глаза.

— Прямо рай какой-то, — пробормотал он. — А что я должен делать, чтобы вознестись туда?

— Да просто стой пень пнем, — ухмыльнулся врач. — Я отправлю тебя на Базу номер пятнадцать с подозрением на психическое расстройство. В увольнительных бумагах об этом ничего не будет сказано, это мы тебе обещаем. А вот нашему приятелю-сержанту придется трубить отбой.

Сделка состоялась. У Майкла приняли оружие, погрузили в машину «скорой помощи» и доставили на аэродром. А оттуда — на Базу номер пятнадцать.

Значит, он в уютном симпатичном маленьком госпитале на удобной мягкой кроватке, а рядом симпатичная маленькая сестренка, так что ли? Но сестра Лэнгтри как-то не подходила к определению симпатичной маленькой сестренки. Он уже нарисовал в своем воображении что-то пухлое, сорокалетнее, с материнским деловым выражением лица. А она оказалась изящной упругой штучкой, едва ли старше его самого, с самомнением почище полкового бригадира да и с мозгами не хуже генерала…

Майкл очнулся от воспоминаний и увидел, что Бенедикт пристально смотрит на него, не мигая, и он уже улыбнулся ему с искренним расположением, когда в его голове раздался предупредительный сигнал. Нет, никогда больше! Даже ради этого несчастного бедолаги с полуголодным тоскливым взглядом бездомного пса! Никогда, никогда. В конце концов, знание — лучшее оружие, и он теперь в состоянии сам решить, в каком месте подвести черту под дружескими отношениями. Не то чтобы Майкл принял Бенедикта за гомосексуалиста, просто ему очень нужен друг, а все остальные не проявляют к нему ни малейшего интереса. И не мудрено. В нем явно бросается в глаза какая-то непонятная окаменелость, которую Майкл уже не раз встречал в других, и всегда это означало одиночество. Такие люди странно на все реагируют. Вместо того чтобы, например, ответить насмешкой на насмешку, они вдруг начинают разглагольствовать о религии или говорят о таких вещах, которые обычно люди не замечают. Бен скорее всего до смерти пугал девушек и сам в свою очередь безумно боялся их. Майклу пришло в голову, что Бен, вероятно, относится к тем людям, чья жизнь проходит в своего рода эмоциональной пустыне, она изначально бесплодна… Неудивительно, что он так любит сестру Лэнгтри — она обращается с ним, как с нормальным, в то время как все остальные считают его попросту придурком. И еще они чувствовали в Бенедикте яростную неистовую силу, не отдавая себе в этом отчета, за исключением, может быть, Нейла, который все-таки много повидал. Господи, какой же это, наверно, был солдат!

В эту секунду в лице Бена что-то шевельнулось; оно все съежилось, ноздри как будто склеились, взгляд остекленел. На глазах у Майкла он превратился в камень. Майкл с любопытством обернулся, чтобы посмотреть, что же это увидел Бенедикт и что привело его в такое состояние. С дальнего конца пляжа гордо вышагивал Льюс, направляясь в их сторону. И было чем гордиться. Высоко поднимая ноги, он шествовал походкой спасителя человечества, великолепно сознавая, какое впечатление производит. Солнце играло на золотистой коже прекрасного тела, высвечивая длинный и толстый половой член, который издевательски покачивался при каждом его шаге, заставляя всех мужчин на пляже изнывать от угнетающего чувства собственной неполноценности и втайне исходить черной завистью.

— У, сволочь! — уточнил Нейл, с силой вонзая загрубевшие пальцы ног глубоко в песок, напоминая крота, вознамерившегося в конце концов закопаться полностью. — Господи, дай мне силы взять в руки бритву и освободить его от этого груза!

— Ох, как мне хотелось бы его видеть в этот момент, — мечтательно отозвался Мэтт.

— Такое зрелище стоит посмотреть, — с довольным видом прибавил Майкл.

Льюс приблизился и, сделав изящный полукруг, остановился прямо над ними, небрежно поглаживая рукой безволосую грудь.

— Немножко тенниса, а, ребята? — произнес он, размахивая воображаемой ракеткой.

— О, здесь корт есть? — осведомился Майкл с простодушной радостью в голосе. — Тогда я, пожалуй, сыграю с тобой.

Льюс подозрительно посмотрел на Майкла, и постепенно до него начало доходить, что над ним попросту насмехаются. — Хочешь обвести меня вокруг пальца, сволочь язвительная? Ничего не выйдет! — ошеломленный, сказал он.