Функция-1 - Виталий Сергеевич Останин

class="p1">Я честно пытался поднять эти данные из памяти, не понимая, чем они могут помочь. И только под конец импровизированного блиц-допроса понял, в чем дело. Дядька желал убедиться в реальности того бреда, который я на него вываливал, а что может быть лучше деталей? И одновременно каким-то своим ментовским способом стимулировал мою память.

— Так это Тони Ланской машина! — воскликнул он, когда я выдал ему запомнившиеся цифры. — Дочки Игоря Матвеевича. У нас ее офис на кнопке стоит, поэтому и помню! И она тоже мутант? Вань, а не загоняешь?

— Что видел, то и говорю, — с легкой обидой отозвался я. — И ее телохранители тоже мутанты. Кстати, они ее и правда Антониной Игоревной называли. А почему нет?

Дядя Петя усмехнулся. Со значением, так, будто я был пацаном-несмышленышем, задавшим очень глупый вопрос. Оно, в принципе, так и есть, но…

— Молодежь… — хмыкнул он. — Ничего не знаете, ничем не интересуетесь! Наумова ты вот олигархом считаешь, а он-то на самом деле не более чем отошедшим от криминала бандитом был. С деньгами, со статусом каким-то. Со знакомствами тоже, скорее всего, ты прав был, когда считал, что полиция ему тебя с девчонкой слила. Но против Ланских, Наумов — мелкая рыбешка. Вот того, точнее, тех целая династия, действительно можно олигархами назвать. Все земли сельхоз назначения в области, так или иначе, под этой семейкой. Там такой оборот, что ты бы от жадности слюной захлебнулся, если бы увидел.

— И чё? — не уловил я. — Ну, богатая девка, семья крутая. Почему она не может быть мутантом?

— Она не просто богатая, Ваня. Она представитель мощного клана, одного из сильнейших по Дальнему Востоку. Который в области живет считай уже лет сто, с революции. Не с путча в девяностых, как ты мог подумать, а с двадцатых прошлого века. Прадед этой богатой, как ты выразился, девки, был здесь одним из первых хозяев еще при большевиках. Дед, если мне память не изменяет, во время войны облисполком возглавлял, он вроде жив еще. А отец первым губернатором после перестройки стал. Тоня, если захочет, дверь с ноги может к нынешнему губеру открыть, а тот только спросит, с сахаром она будет кофе или нет. Это неприкосновенная семья, племяш, вот что я тебе втолковать пытаюсь. Неприкасаемая. У них фээсбешники с руки едят без всякого, кстати, криминала — просто Ланские и в КГБ служили на немаленьких должностях. Дошло теперь до тебя? А ты — мутанты!

— Прости, но я не догоняю! Как одно с другим связано? Что, такие крутые не могут быть мутантами? Я же ее на радаре видел!.. Ну, я объяснял! Не мог же я ошибиться!

— Молодой ты еще, простых вещей не понимаешь. — Тут дядька тяжело вздохнул. Обреченно как-то. — Лучше бы тебе ошибиться. Если Ланские мутанты, если именно они тебя убить пытались в подъезде, то никакой поддельный паспорт тебе не поможет. Не уедешь ты отсюда, Ванёк. Положат тебя. Сейчас чекистов подключат, погранцов и всех остальных…

Я застонал, хорошо не вслух. Вот за что мне это всё⁈ Чем я бога прогневил, что меня в такую трясину засосало? Луплю рукам-ногами по мутной воде, пытаясь если не выплыть, то хотя бы не утонуть, а меня только глубже затягивает! Мало мне было Наумова с полицией, так теперь еще и фигуры покрупнее этих в мои личные враги записались! Может, правда в церковь сходить? Свечку поставить — авось поможет?

— Дошло? — наблюдающий за моим лицом родич сделал верный вывод и послал мне кривую, пьяненькую уже, улыбку.

— До печени, — признал я. — Но с паспортом ты все же попробуй, ладно?

— Обещал же, не бзди! Послезавтра со Стёпой поговорю, прозондирую возможности. А ты пока ложись на дно и не отсвечивай! Симок, кстати, купи…

— Уже.

— Молодец. Скинь мне номер, я напишу, если что-то надо сделать. Давай тогда еще по одной — и я спать пойду. Ты можешь тут пока до темноты посидеть, а потом домой.

Глава 9

Институт Ксавьера

Способности? Какие способности?

У меня нет никаких способностей.

М. Ртуть

До недавнего времени я чувствовал себя взрослым. Молодым половозрелым мужчиной, который уже всё знает, всё видел — и вообще! Двадцать один год — это зрелость, я считаю. Считал… События последних дней это утверждение поставили под сомнение. И заставили понять, что я не более чем маленький мальчик, заблудившийся в тёмном страшном лесу, где за каждым деревом ждут чудовища.

Я не представлял, что респектабельный и благообразный джентльмен готов хладнокровно убить человека. Не думал, что движимая местью женщина способна отдать отморозкам девушку только для того, чтобы сделать мне больно. И уж конечно представить не мог, что в области живёт настоящая семья мутантов, прячась за статусом крупнейшего землевладельца.

В моём прежнем мире всё было проще и понятнее. Девушки не рассуждали о мировой закулисе, а чётко понимали, чего от них нужно — правда, всеми силами создавая трудности в получении оного. Недостаток денег не вгонял в уныние и страх перед завтрашним днём, чрезмерный загул мог привести лишь к слитому зачёту, а любая неприятность лечилась бутылкой крепкого алкоголя, распитой в компании с приятелями.

Я бы очень хотел вернуться к той жизни. К зубрёжке, вечеринкам, беспечному фланированию по набережной в поисках новой подружки. К нотациям матери, считающей, что я живу бесцельно и слишком мало времени уделяю ей. К брюзжанию дяди Пети, совершившему неслыханное благодеяние в виде устройства легкомысленного пацана на серьёзную работу… Очень бы хотел. И чётко понимал, что это невозможно. Никогда больше я не буду Ваней Польских, студентом, мечтающим о непыльной работе в Москве. Даже если мне опять сотрут память, заставив забыть о нескольких последних днях, кто сделает то же самое для всего города?

Теперь моя жизнь стала одновременно проще и сложнее. Экзамены, диплом, будущая работа? Ребят, вы о чём вообще? Мне больше не нужно было волноваться о будущем — слишком рыхлой сделалась эта материя. Да и как можно что-то планировать, если к вечеру ты можешь быть мёртв? Горизонтом стал завтрашний день, ну, может быть, ещё послезавтрашний, дальше заглядывать было как-то уж слишком самонадеянно.

Ушёл с повестки вопрос с девушками — Люси хватало выше макушки. Умная, красивая, несмотря на свой новый вырвиглазный цвет волос, и слегка тронутая — о ком ещё можно мечтать в моём положении?

Ну и свободное время… Раньше бывали моменты, когда я сидел на диване и пытался придумать, чего бы такого поделать? Выпить пивка или посмотреть сериал? Сходить погулять или всё же пора браться за подготовку к зачётам? А может, позвонить той рыженькой, вроде она нормально на подкат среагировала?

В моей нынешней жизни вопрос «что делать?» не вставал ещё ни разу. Занятия сами меня находили. Постоянно было нужно куда-то бежать, с кем-то драться, ломать голову над тайной своего превращения, искать выход из ситуации. Или, как сегодня вечером, изучать очередного врага.

Ланские, значит… Коренные, так сказать, амурчане. Живущие тут чёрти сколько лет, имеющие большие деньги и связи на всех уровнях. Способные на всё и имеющие для этого множество возможностей. С ними не получится решить так же просто и радикально, как с Наумовыми. Это совсем другой уровень, если верить дяде Пете. Да и Скалли, которая, едва я вернулся на съёмную квартиру, увлечённо принялась вываливать на меня информацию.

В отличие от меня, никогда прежде благородными семействами не интересовавшегося, она про сельхозолигархов слышала и раньше. И даже знала кое-что сверх того, что поведал дядька. Оказывается, в немногочисленном гик-сообществе провинциального города Ланские и прежде считались самыми возможными кандидатами на роль «вампирского» клана. Только доказательств, разумеется, никаких не было.

— Они типа староверов. Не кондовые, каких по телеку показывают, а именно — типа. Живут за городом, в районе Белогорья, у них там здоровенное поместье в духе 19-го века. Много детей, даже дальние родственники там часто тусуются. Территория огорожена высоченным забором — вот, сам смотри.

И она сунула мне под нос смартфон, на котором уже был открыт сайт с рассказом о богатых и знаменитых Ланских. Фотографии и видео делали с квадрокоптера, с большой высоты и на максимальном увеличении не самой хорошей камеры, поэтому качество было так себе. Но кое-что разглядеть всё же было возможно.

Действительно, настоящее поместье. Огороженная высоким забором территория занимала, наверное, гектаров пятнадцать-двадцать.