Фледлунд - Соня Фрейм

– Ну и дела, кто бы мог подумать, что ты будешь торчать в книжной лавке. Ты и интеллигентность вообще не родственные понятия. – Визитер весело рассматривал Кирана в тусклом свете торшера. – Кстати, мне надо представиться. Снова. Зови меня Пчеловодом.

– И откуда мы знакомы? – вполголоса спросил Киран, чтобы не привлекать внимание Бартоша. Тот был в своей спальне, но мог приехать на шум.

Пчеловод усмехнулся и покачал крупной головой:

– Да, правду, значит, про тебя говорят. Ты уцелел, но мозги тебе отшибло полностью. Что, реально только свое имя и помнишь?

Мгновение они смотрели друг на друга в упор, и Киран решил быть откровенным.

– Да. Только это и помню.

– Эх, не учли мы, что из ямы есть еще выход. Мои люди как узнали, что ты выжил при обвале, сразу решили тебя закопать обратно, даже меня не спросив. Больно ты нам нагадил. Прости, что помолотили. Я им сказал, чтобы они больше так не делали. С тебя сейчас спрос маленький. Даже по лицу вижу, что тебя как подменили. Мы за тобой уже две недели наблюдаем. Если думаешь, что можешь спрятаться от нас во Фледлунде за раскрытой книжкой, то сильно ошибаешься.

– Может, расскажешь, кто я? И за что меня то и дело бьют? – Последнее прозвучало с нескрываемой иронией.

В отличие от своих отморозков Пчеловод производил впечатление разумного человека. Он действительно пришел поговорить.

– Н-да, незадача. Я хоть и занимаюсь не очень приятными вещами, но у меня есть определенный кодекс, знаешь ли. Убогих трогать смысла нет. А ты теперь именно такой. – Пчеловод посерьезнел и сообщил: – Ты был одним из нас. Недолго, но был. И очень крупно нас подставил во время опасного дела. Вдобавок покалечил своего товарища Жнеца. Не помнишь? Ты, между прочим, сломал ему шею голыми руками, и того пришлось пристрелить. Из-за тебя мы очень много денег потеряли. Все раскопки сорвались. Ну? Вспоминаешь?

Киран отрицательно покачал головой. Ничто из слов Пчеловода не отозвалось в его памяти. Только возникла догадка, что мужчина, которого он душил во сне, видимо, и был тем самым Жнецом.

– Нет? Ладно, пойдем дальше. Мы тебя наняли, но ты все равно не наш. Нам срочно требовалась лишняя пара рук, и один добрый датчанин, на которого ты работал в Сённерборге, отправил тебя в Германию. Только это оказалась медвежья услуга.

Рассказ Пчеловода превращался в углубляющийся туннель, в центре которого горели странные огни из сна, и уцелевшие фрагменты памяти вдруг потянулись друг к другу.

– Но и у датчан ты был гостем, – размеренно продолжал Пчеловод. – Ты – австралийский наемник, член отряда «Созвездие». Твоя кличка Юпитер. Для тебя и твоих товарищей смерть – это бизнес. Вы работали в основном на Ближнем Востоке и в Африке, пособничали полевым генералам. Таким, как ты, вообще не важно, за что сражаться. Ты солдат удачи. Тебя нанимают, и ты приезжаешь. Датские дела были твоей подработкой, пока «Созвездие» прохлаждалось без дела. К нам ты нанялся на простое задание без всякой мокрухи, но завалил его из-за тупости и спеси. Ну, Киран? Вспомнил?

В помещении повисло молчание. Глаза Кирана перестали видеть Пчеловода, его втянуло в непонятный вакуум.

«Это я? – с недоверием вопрошал он сам себя. – Это действительно я?»

Что-то в словах Пчеловода заставляло безоговорочно ему верить. И от этого становилось только хуже.

– Но Юпитер столкнулся с «Плутоном». Как говорят ученые, произошла коллизия. Символично все совпало, – усмехнулся гость. – И теперь нам нужно понять, что с тобой сделать.

Киран не мог вымолвить ни слова. Слова Пчеловода облепили его как дурное пророчество, а тайны его тела раскрыли уродливую правду. Алис-Спрингс. Тело бойца. Умение калечить людей. Агрессия. Любовь к удушению. Все, кроме птиц.

– Что значит понять? – отрывисто спросил он. – Я что-то вам должен?

Пчеловод засмеялся, как заухал. Затем, чуть откашлявшись, сказал:

– Боюсь, что да. Начнем с того, что тебе дали две тысячи евро в качестве залога за одну работу, которую ты не выполнил. Далее, ты фактически убил нашего товарища, и пришлось от него избавиться, потому что он превратился в груз. Из-за этих разборок мы не успели завершить дело и чуть не погибли при обвале в той местности. В итоге из-за тебя нас едва не сцапала полиция. Но знаешь, я человек понимающий. Если тебе отбило память, ты и так понес некоторое наказание. Верю в вышний промысл, вот такой я чудак. Убирать тебя сейчас, наверное, нет смысла. Но дело не только в залоге. Мы потеряли около пятидесяти тысяч евро в ту ночь, потому что не выполнили задание. Такова была его стоимость, если не дороже. Поэтому, если вернешь хотя бы двадцать пять кусков, я все забуду и парни мои тебя не тронут. Также отдам тебе твой паспорт.

– У меня нет таких денег, – хрипло выдавил Киран, едва поверив своим ушам.

– Да у многих нет, – развел руками Пчеловод. – Но это не значит, что их нельзя достать. Как – оставлю на твое усмотрение, прояви смекалку. С твоими талантами это не должно быть сложно. Если не сможешь отдать деньги через три недели… нам придется начать отнимать. Начнем с этой лавки и того старого хера, с которым ты носишься, как с родным отцом.

Киран резко схватил Пчеловода за затылок и с силой вдавил в стойку, прижимая другим локтем его предплечье. Это вышло рефлекторно. О тишине он уже не заботился. Тот забарахтался, но сразу скинуть его с себя не смог.

– Тронешь Бартоша, я вас всех перебью, – еле слышно сказал Киран, наваливаясь на него всем весом. – Найду каждого и перережу глотки. Ради этого вспомню, кто я.

Пчеловод вдруг перестал оказывать сопротивление и задрожал. Оказалось, что он смеялся. С отвращением Киран отпустил его, недоуменно глядя, как тот трясется и утирает слезы.

– Ой, дурак… Но зато вижу, что от себя не уйдешь. Как ты был отморозком, так им и остался. Знаешь, чем я лучше тебя, солдат удачи? Я даю шанс. У тебя три недели. В марте увидимся.

С этими словами Пчеловод, потирая лысую шишковатую голову, вышел из магазина, и колокольчик звякнул в последний раз. Киран почему-то задыхался. Изнутри рвались ярость, злость и вдобавок ужас. Подняв глаза, он в очередной раз увидел себя в зеркале. То словно преследовало его в такие моменты, показывая раскол его личности. На лице застыло немое отчаяние, и его отражение словно вопрошало, кто из них настоящий.

* * *

По воскресеньям жизнь во Фледлунде замирала. Впрочем, так происходило по