Фледлунд - Соня Фрейм

бара, и они одновременно друг другу улыбнулись. Биты усиливались, и начинал охватывать незнакомый азарт. Девушка не отводила взгляд, недвусмысленно намекая на сближение. Внутри Кирана что-то зажглось и повело. Он пересел к ней, и завязалась немного неловкая беседа. Она удивилась, поняв, что он говорит только на английском. Разговор не запомнился, его вели не с этой целью. Их головы сблизились, и он ощутил ее мягкие губы и запах цветочных духов. Руки тут же соприкоснулись, и вскоре они буквально сплелись в живой узел. От их похоти все словно электризовалось.

Через полчаса они уже ввалились в номер мотеля и с ходу начали стаскивать друг с друга одежду. Тепло ее тела, запах и прикосновения к полупрозрачной коже на ее шее сводили с ума. У Кирана не осталось никаких мыслей.

– Обожаю татуированных мужчин, – восхищенно произнесла она.

Девушка тоже была покрыта тату, в основном руки, в стиле блэкворк. Они притянулись как два магнита.

– И где ты такой скрывался все это время? – болтала она какие-то глупости, вонзая в него свои ногти.

Когда он соприкоснулся с ее наготой, что-то ударило в голову. Киран бросил девушку на кровать и навалился сверху. Руки сжались вокруг ее горла, и он ощутил, как в его глубине что-то трепещет. Он задвигался, сжимая ее все сильнее, а она молотила изо всех сил по подушке. Видение затуманилось, но что-то в этой картине было не так. Ее тело судорожно дергалось, а изо рта шел хрип.

«Остановись», – с трудом приказал он себе, и руки наконец разжались.

Девушка тут же вырвалась и отскочила в противоположный угол, кашляя и с шумом втягивая воздух. В отсвете уличных фонарей предстало ее искаженное, вспотевшее лицо. От первоначального восторга на нем не осталось и следа. Теперь она смотрела совсем по-другому: затравленно и с опаской.

С запозданием до Кирана стало доходить, что он сделал что-то не то.

– Ты что… больной? – выдавила она, не отводя от него широко раскрытых глаз.

– Прости… – пробормотал он, тоже растерявшись. – Я… сделал тебе больно?

– Ты еще спрашиваешь? – рявкнула она.

Киран хотел подойти к ней, но девушка резко отступила назад.

– Не смей ко мне приближаться!

В панике она обвела комнату взглядом, похоже выискивая поблизости что-нибудь тяжелое.

– Извини. Правда. – Он успокаивающе поднял вверх ладони. – Я… не понял, как это произошло.

С минуту они смотрели друг на друга из разных углов. Она словно не верила, что у него нет плохих намерений. Киран больше не двигался, ощущая стыд и уже собственную панику от непонимания происходящего. Спустя мгновение девушка ожила и, подобрав свою одежду, попятилась к двери.

– Слушай, я не в этой теме. Пока, – бросила она напоследок и выбежала в коридор в чем мать родила.

Обессиленный, Киран прислонился к стене и поймал в зеркале свое отражение. Как наяву, оно вопрошало: «Зачем ты это сделал?» Некстати в голове всплыл образ Дагмар, и она весело припечатала: «Извращенец!»

* * *

Он не помнил, как добрался домой. Происходящее после мотеля напоминало прогулку по бесконечному темному туннелю, а мимо пролетали хаотичные огни. Может, это были машины. Может, его воображение.

Той ночью вместо огней во тьме ему привиделось что-то новое. Перед ним простиралась бирюзовая водная линия. Кто-то стоял с ним рядом и держал за руку, и от этого внутри разливалось незнакомое спокойствие. Казалось, что пока этот человек с ним, он может быть кем-то другим. Кем-то лучше…

Киран пришел в себя только на следующий день с дикой головной болью и жуткой сухостью во рту. Часы над дверью показывали одиннадцать утра. Он мгновенно вскочил, едва сдерживая тошноту, и отправился в душ.

«Как я мог так напиться…» – пронеслась только одна мысль.

Не завтракая, он помчался в магазин, то и дело роняя ключи, но еще издали заметил, что он открыт. Бартош занял место у кассы и, как всегда, что-то читал. Редкие посетители разбрелись по углам, все выглядело как в обычную субботу. Заметив серого с перепоя помощника, старик усмехнулся одними глазами и махнул рукой. Похоже, он на него совсем не злился.

Медленно Киран отступил к лестнице, ощущая, как замедляется сердцебиение. Мысленно он все еще был в полумраке комнаты мотеля: стоял в одиночестве у зеркала и не мог пошевелиться. Возможно, часть его там навсегда и осталась, не веря в то, что натворила…

Спустя час он все же пришел в себя, выпив кофе и приняв таблетку от мигрени. Напряжение в переносице разошлось, но легче не стало. Теперь события прошлой ночи превратились в нарезку треш-фильма. Лицо девушки стерлось из памяти напрочь. Он помнил ее татуировки – черные розы на руках, призрачный синий свет, следовавший за ним из комнаты в комнату, и ее живое, трепещущее горло. Как страшно выпучивались ее глаза…

«Она же подавала знаки все время… Как могла…» – с ужасом думал он.

Опять хотелось ошпарить руки кипятком. Он чуть не задушил человека. И ему это дико нравилось… Но ночной Киран превратился в тень на стене, и вместо него опять появился бестолковый парень без памяти.

И еще он понятия не имел, как там Эрик. Откуда-то была уверенность, что с ним ничего не сделается и он в любом виде до дома дойдет. Но поговорить с ним стоило. Тот как будто понимал что-то о Киране без слов, и так хотелось, чтобы уже кто-нибудь объяснил, что с ним. Недолго думая, Киран набрал по городскому его номер, записанный на конверте. Трубку долго не брали, затем ясно раздалось:

– Алло.

Голос Эрика звучал как обычно.

– Это Киран.

– О, – послышались нотки веселья. – Ну, как прошло? Видел, как ты какую-то девушку буквально уволок за собой.

«Откуда он это видел?» – хотелось спросить, но это уже было не важно.

– Вот это и хочу обсудить. Кое-что случилось. Мы… можем встретиться?

– Конечно, – охотно отозвался Эрик. – Сегодня я с Дагмар весь день буду, но завтра часам к десяти вечера подъеду. Нормально?

– Да. Спасибо. Заходи через двор, фамилия на звонке «Бартош».

– До встречи.

Киран положил трубку, пребывая в невеселых мыслях. Хозяин еще раз дал ему понять, что сегодня он может не работать, и не было слов, чтобы выразить Бартошу свою признательность. Про себя Киран без конца повторял, что надо дождаться Эрика. Он всегда что-нибудь да придумывал. Но жить с этой чернотой в голове, не зная, что из нее выстрелит, больше не хотелось.

Бартош прикатил на кухню в обед и не скрывал веселья. Старик всегда пребывал в ясном уме, и Киран подозревал,