Убийство в ЦРУ - Маргарет Трумэн

— Ты, похоже, считаешь, что мне грозит опасность, — сказала она.

Он пожал плечами:

— Может, да, может, нет, только и ты причастна к обоим случаям. И с Хотчкиссом встречалась. Он знает, что ты дружила с Барри, что тебе известно о ее завещании, по которому руководителем агентства делался Хаблер. Не знаю, Коллетт, просто я думаю, что лучше обезопасить себя, чем на том свете локти кусать.

— Глупо все это, Верн. Я ведь могу и к маме снова уехать.

— Нет, мне нужно, чтоб ты была здесь.

Она взглянула на его худощавое точеное лицо и поняла: он никакую не любезность ей предлагает, а отдает приказ. Поднявшись с кушетки, она подошла к окну и стала смотреть вниз на прохожих, спешивших по улице на работу; в руках они несли портфели и коричневые бумажные пакеты с кофе и бутербродами. Было что-то успокаивающее в этом зрелище. Нормальная картина. А вот то, что с ней происходило, нормальным не было.

— Пойду обмоюсь, — сказал Уитли. — На утро у меня кое-какие встречи назначены. Ты чем займешься?

— Определенных планов нет. Надо позвонить кое-кому и…

— И съехать из гостиницы. Так?

— О’кей. Звонить могу?

— Можешь все, что хочешь. И давай уж сразу и прямо: ты живешь здесь, но это вовсе не значит, что тебе придется спать со мной.

Она не смогла удержаться от улыбки.

— Ты и вправду думал, что я могу предположить такое?

— Не знаю, я только хочу, чтоб это было понято.

— Есть, чтоб было понято, сэр!

— Не строй из себя умного парня.

— А ты, уж сделай милость, не корчь из себя мужского шовиниста.

— Слушаюсь, мэм! Буду стараться!

Услышав шум воды в душе, она взяла в гостиной телефон и позвонила маме.

— Коллетт, ты где пропадаешь? Я столько раз звонила тебе в гостиницу и…

— Со мной все о’кей, мам, просто некоторые планы поменялись. Когда увидимся, я тебе обо всем подробно расскажу. У тебя что-нибудь случилось?

— Нет, только звонил мистер Фокс. Это ведь он тебе так понравился, да?

— Да. Что он хотел?

— Сказал, чтобы ты позвонила ему, что это очень важно. Я обещала известить тебя, но застать все никак не могла.

— Все в порядке, мам. Я ему утром же позвоню. Что еще нового?

— Ничего. Твой дядя Брюс упал вчера ночью. Руку сломал.

— Какой ужас! Он в больнице?

— Следовало бы, да он не хочет там оставаться. Вечная беда с такими выпивохами, как он. Не может лечь в больницу, потому что там не выпьешь. Руку ему упрятали в гипс, а самого отправили домой.

— Я позвоню.

— Было бы мило с твоей стороны. Он ведь такой хороший человек во всем, кроме выпивки своей несчастной. Проклятие да и только.

— Мам, мне надо бежать. Попозже позвоню. Между прочим, я несколько дней поживу на квартире у брата Верна.

— С ним?

— С Верном? Ну…

— С его братом.

— Что ты, нет! Он в Африке снимает по заказу. Верн будет здесь, но…

— Будь осторожна.

— С Верном?

— Я не это имела в виду, просто…

— Буду осторожна.

— Передай ему от меня привет. Он славный мальчик.

— Передам. — Она дала матери телефонный номер квартиры.

Уитли вышел из душа, обернув вокруг пояса большое мохнатое красное полотенце. Волосы у него были мокрые и рассыпались по лбу до самых глаз.

— Ты кому звонила? — спросил он.

— Маме. Тебе от нее привет.

— Ванная в твоем полном распоряжении.

— Благодарю.

Она прикрыла за собой дверь в ванную, повесила на нее изнутри халат и включила душ. Радио внутри душевой было настроено на станцию, передававшую легкий рок. Кэйхилл сквозь воду и клубы пара дотянулась до настройки и нашла станцию УКВ, по которой транслировалось «Адажио для струнных» Самюэля Барбера в исполнении Нью-Йоркского филармонического оркестра. Она прибавила звук, убрала руку, встала перед зеркалом и, отерев запотевшее стекло ладонью, уставилась на собственное отражение.

— Из рук вон, — выговорила она. — Все валится из рук вон.

Мучительная притягательность музыки завлекла ее под душ, она расслабилась в потоке горячей воды и, когда тело привыкло к ней, подставила под струи лицо. Вода смывала усталость и уныние, а Коллетт в это время раздумывала над своим решением — его решением — остаться с ним. Наверное, не стоило бы. Никакой в том нужды. Никакая опасность ей не грозила.

Как бы между прочим подумала: а с чего это Уитли так заинтересовался? Ну, конечно… и как же она, дурочка, сразу-то не сообразила: это ж для него тема, статью можно написать, глядишь, и пребольшую. Она нужна ему рядом, чтоб в случае чего дать побольше материала, поскольку знала и Мэйер, и Хаблера. Она — вне всяких сомнений — больше разузнает про все, что связано с их гибелью, а он воспользуется тем, что она узнает. Ее не рассердило то, что он собирается ее использовать. Даже успокоило, говоря по правде.

Взяв с белой полукруглой полки пластиковый флакон, она налила в пригоршню шампуня и принялась истово втирать его в волосы. Мытье принесло облегчение: Коллетт чувствовала себя готовой начать день. Она позвонит Хэнку Фоксу, затем съездит в агентство Барри Мэйер, где хорошенько порасспросит сотрудников. Еще просили позвонить Марк Хотчкисс и Эрик Эдвардс. День обещал быть занятым, но это ее только радовало. Слишком долго она пребывала в нерешительности, разрываясь между ролью озабоченной, горюющей подруги и негласного следователя. Пора свести все воедино, сделать все, что от нее зависит, урвать законную неделю отпуска и отправиться обратно в Будапешт, где (плевать на обилие интриг!) все же есть ощущение системы и порядка.

Коллетт не услышала, как открылась дверь. Поначалу всего на дюйм, потом шире. Уитли сунул голову в ванную и негромко позвал:

— Коллетт.

Вода и музыка заглушали для нее все остальное.

— Коллетт, — произнес он громче.

Она, скорее почувствовав, чем услышав его, глянула через прозрачную стенку душевой кабины и увидела, что он стоит за нею. Стоило ей открыть рот, как горячая вода тут же полилась в горло, и Коллетт зашлась в кашле.

— Коллетт, у меня трусики есть чистые, возьми пару. И еще носки.

— Что? Трусики?

— Ага. Извини, что влез. — Он вышел и закрыл дверь.

Кэйхилл быстренько покончила с мытьем, вышла из душа и встала недвижима — сердце ее колотилось, губы дрожали. «Трусики, — выговорила она. — Чистые трусики». Напряжение спало, и, вытирая волосы, она уже смеялась. На корзине для белья он оставил пару чистых, похожих на плавки трусов и белые спортивные гольфы. Она надела их, натянула через голову платье, в котором была вчера, и пошла в спальню, где он заканчивал одеваться — джинсы, водолазка, вельветовый пиджак.

— Спасибо за трусы с носками, — сказала она. — Не очень-то они к платью подходят, но сойдет, пока я в гостиницу не попаду.

— А прямо сейчас и отправимся. Надеюсь, я тебя не напугал?

— Напугал? Разумеется, нет. Я подумала, что ты лезешь ко мне.

— Я же обещал, не помнишь разве?

Она вспомнила о таком же обещании Джейсона Толкера. Попробовала натянуть свои лодочки на толстые гольфы, не получилось, пришлось надеть на босу ногу.

— Не получается, — сказала она, бросая гольфы на кровать.

На ее взятой напрокат машине они съездили в гостиницу, забрали вещи и через час вернулись обратно в квартиру.

— Должен бежать, — сказал Уитли. — Вот запасной ключ от хижины. Свидимся позже?

— Обязательно.

— Ты с кем сегодня встречаешься?

— К Барри в агентство собираюсь.

— Здравая мысль. Между прочим, с кем это ты вчерашний вечер проводила?

— Просто добрый знакомый. Врач, друг семьи.

— А-а. Сегодня ужинаем вместе, так?

— Так.

— Будь осторожна. Может, я умом тронулся, только я бы на цыпочках ходил, — посоветовал он. — Не лезь куда не надо.

— Не буду.

— Все это пустые хлопоты. В конце концов ты же убийствами не занимаешься. Твое дело — помогать туристам-растеряхам, точно?

— Точно. — В тоне Верна слышались игривость и недоверчивость, которые раздражали Кэйхилл.

Когда он ушел, она взяла телефон и набрала номер Хэнка Фокса в Лэнгли.

— Долгонько вы собирались, — сказал он.

— Мне только-только передали, вчера мать меня найти не смогла.

— Что, веселенькая была ночка?

— Ничего похожего. Вы зачем мне звонили?

— Нужно переговорить. Свободны сейчас?

— Вообще я…

— Освободитесь. Это важно. Машина есть?

— Да.

— Хорошо. Встретимся через час на смотровой площадке бульвара Вашингтона, той, что у моста Рузвельт-бридж. Знаете где?

— Нет, но найду.

— Через час.

— Прибуду.

15

Коллетт надела серую юбку, туфли на низком каблуке, полосатую красно-белую блузку навыпуск и синий блейзер. В кофейне за углом она съела яичницу с ветчиной, потом села в машину и помчалась на свидание с Хэнком Фоксом.