Ставок больше нет - Глеб Соколов

– Где она?.. Дайте!..

– У меня на квартире. Там жильцы. Мы сдаем… Но вам-то не помеха! На антресолях ящичек. Нитки, иголки. В самом низу… Адрес подскажет Галя…

Машина на огромной скорости неслась по Кремлевской набережной…

В салоне, кроме водителя – четверо: Антон – по бокам холмогоровские «морды», сам Анатолий Геннадиевич.

«Шестнадцатый!» – разносились в эфире радиопозывные. – «Вам придаются особые полномочия… Действуйте в зависимости от обстоятельств. В помощь выслана машина с группой. Постарайтесь, чтобы она не понадобилась. При любом варианте, главное – деликатность. Как можно меньше шума».

По тому же маршруту, выскочив из широких ворот одного офисного здания без вывески, помчалась автомашина – маленький автобус «мерседес». В нем – до зубов вооруженная команда. Мало ли, может быть, в ближайшее время в этом городе кто-то кинется бежать, начнет отстреливаться?..

34.

– Вот она!.. Смотри, ящичек! Про него говорила старуха.

Угловатый предмет выглянул из под кучи разворошенного старого хлама. Оставшиеся после ремонта почти смотанные рулоны обоев, старое велосипедное колесо со спицами и спущенной камерой, целлофановый мешок с детскими игрушками, пачки журналов по вязанию.

Петренко протянул руку, но она не дотягивалась до оклеенного цветастой бумагой края.

– Черт, не достаю! – выругался он. Носки его ботинок упирались в поверхность табуретки, – обшарпанной, как и все в этой квартире, «убитой» многочисленными жильцами-арендаторами, менявшимися каждые полгода, а то и быстрее.

Исаев, не долго думая, метнулся в кухню, – она была пуста. Молодой мужчина, проживавший в квартире, терпеливо сидел на диване в единственной комнате. После того, как ему сунули под нос служебные удостоверения, объяснили, что визит не имеет отношения к нему лично, – парень как будто потерял к происходившему интерес. На самом деле, конечно, изо всех сил напрягал слух.

Сняв с небольшого квадратного стола пустую кастрюлю, Исаев ухватил мебелишку за края…

Меньше чем через тридцать секунд Петренко, оттолкнувшись от стола, нырнул на антресоли глубже. Пальцы вцепились в коробку, крышка легко подалась вверх… Уколовшись о какую-то булавку, не обращал внимания на боль.

– Вот, есть! Нашел…

Когда спрыгнул со стола, лицо его выражало недоумение.

Исаев буквально вырвал у него из рук пожелтевшую страничку блокнота для записей.

– Не понимаю… – он оторопело всматривался в странный рисунок. – Похоже на знак бесконечности, у которого откусили правый край. Зачем Черненко нарисовал это?.. Мол, СССР, который собирался существовать вечно, теперь…

– Что ты городишь! – оборвал его Петренко. – Какой знак бесконечности. Это символическое изображение рыбы. Вот туловище… Хвост…

Пленка зашипела…

« – Ты должен помочь мне…

– В чем?..»

– Голос Юрия, брата, – прокомментировал Антон.

Он и Холмогоров находились в огромной комнате старой коммунальной квартиры. Рубцов не отпирал ключом дверь, – на три звонка ее отворила сморщенная, согнувшаяся в три погибели старушонка. Она же отомкнула замок комнаты.

– Зачем хочешь, чтобы я это прослушал?.. – Анатолий Геннадиевич оставил своих «морд» внизу, в машине.

К ней в данный момент подруливал автобусик «мерседес» с головорезами.

Антон щелкнул клавишей. Миниатюрный моторчик перестал крутить пленку.

– История слишком невероятна… Боялся: просто так мне не поверите. Запись сделана с той же целью…

Тронул кнопку перемотки. Пленка едва дернулась назад. Включил прослушивание.

« – В чем?..» – запись повторилась с последней фразы.

« – Мы вдвоем должны обыграть одного человека… Это будет чрезвычайно сложная игра. Он дьявольски осторожен, за игорным столом не новичок и подозревает меня…»

Брат Антона – Юрий – не произносил ни слова.

– Второй человек на пленке – Математик? – быстро спросил Холмогоров.

– Да, он.

Устройство продолжало крутить запись.

« – Стоит ли в таком случае связываться. Он богат?.. Надеешься сорвать большой куш?..» – наконец спросил Юрий.

« – Он влиятелен. Денег у него не много. Но он их любит. И увлекается игрой. Хочу сделать его вечным должником… Он понадобиться для одного дела.

– Какого?..»

Антон нажал «стоп».

– Сейчас будет самое важное… – произнес он. Слова вдруг стали даваться с трудом. Во рту пересохло. Все казалось: Холмогоров не верит.

Какой-то скепсис то и дело мелькал во взгляде Анатолия Геннадиевича.

Тот кивнул: мол, давай, внимательно слушаю. Рубцов пустил пленку дальше.

« – Неважно… Ты – мой должник… Значит, будешь выполнять все, что велю. Иначе… Сам знаешь!.. Второй посадки с твоим здоровьем не выдержать!» – даже некачественная запись передавала ноты озлобления, зазвучавшие в голосе Математика.

– Где важное?! – Холмогоров, словно подхватывая интонацию, не пытался скрыть раздражение.

– Сейчас… – Антон опять утопил «стоп». – Я поторопился. Будет небольшая пауза. Потом – запись другого разговора. Ее сделала Агата, подруга Юрия. Она любит брата и презирает Математика. Тот не оставляет ее в покое. Агата для него… Так бывает… Не знаю, поймете ли… Математик – однолюб. Женщины его не интересуют. Кроме одной… Так получилось: Агата познакомилась с Юрием на вечеринке, а пригласил ее туда Математик. Наверное, это и называется любовным треугольником.

– Включай!.. – угрюмо приказал Холмогоров.

После короткой перебивки, во время которой динамик не издавал ни звука, магнитофон зашипел вновь – чувствовалось: это уже запись, но люди пока не разговаривают. Вот послышались голоса…

« – Должна согласиться на предложение!.. Что упрямишься, Агата?!.. Общего между тобой и этим… Юрий – жалкий шулер… Весь капитал – колода карт. Сегодня играет и живет, а завтра – тюрьма и смерть!.. Он болен – наверняка не рассказал тебе об этом. Послушай, грядут невероятные события!..

– События?.. Какие события?.. У тебя странные глаза. Что, наглотался «колес»?.. – голос принадлежал женщине. Произносила слова отрывисто, с нескрываемым презрением.

– Брось, ничего я не наглотался! Я даже шампанского не пью!.. Агата, игрок – это только одна моя половина. Я…

– О, я знаю! Ты – двуликий Янус!.. – проговорила женщина с ненавистью. – Презираю таких!

– Напрасно. Я избран самим богом!..

– Ты бредишь. Бог никогда не избрал бы такого как ты!»

Из динамика стали раздаваться громкие щелчки, треск, шипение. Анатолий Геннадиевич поморщился, вопросительно посмотрел на Рубцова. Тот сделал успокаивающий жест: «Все в порядке. Продолжение будет!»

Шипение перебил голос…

« – Ты знаешь, как зовет меня эта шушера… Математик!.. Я действительно ученый. И большой. В том, чем занимаюсь, мне нет равных!..

Послышался презрительный смех Агаты.

Запись становилась все менее качественной. Что-то потрескивало. На голоса наслаивался шум.

– Не смей!.. – крикнул Математик».

Холмогоров сделал знак. Антон остановил пленку.

– Ты говоришь, он ее любит?..

– Да, безумно… То, что здесь кричит на нее – ничего не значит. Он уже много раз объяснялся ей. Агата его отвергала. Вынуждена терпеть его общество. Юрий полностью от него зависит. Она пыталась избегать мест, где бывает Математик. С моим братом это невозможно. Если не спит – находится там, где играют… К тому же Математик выслеживает их.

– Не думал, что среди картежников бушуют такие страсти! – усмехнулся Анатолий Геннадиевич.

– Азарт, сильные чувства – карты из одной колоды…

– Ты-то сам, часом, не игрок?

– Бог миловал!.. Я сотрудник ай-ти конторы. Окончил школу, поступил в институт, защитил диплом… Даже на рулетке ни разу не ставил. Хотя в казино бываю часто. Выполняю просьбы брата…

– Помогаешь мошенничать?..

– Нет. Никогда в жизни не стал бы втягивать меня в свои дела. Теперешний случай – особенный… В казино я делаю ему уколы. У него болезнь почек. Иногда его скручивает, а отойти от стола не может. Я не сказал: до института я поработал медбратом…

– Ладно, верю. Крути дальше!..

Пленка зашипела.

« – Много лет назад я сделал величайшее открытие. Математическая модель описывала судьбы народов и государств. Но в Советском Союзе… – даже сквозь помехи, шум становилось ясно: в голосе – обида и озлобление. – Такие разработки были не нужны… Противоречили марксистско-ленинской теории… Во время конгресса в США попросил убежища!.. Стал работать на ЦРУ… Легко предсказывал катаклизмы в Африке. Все сбывалось. Когда же вводил данные по СССР… – Математик замолчал, словно не мог подобрать слов. – Крахом карьеры в ЦРУ стал развал Советского Союза. Математическая кривая сходила с ума значительно позже, – несколько десятилетий спустя… «

Чрезвычайное напряжение отпечаталось на лице Холмогорова. Старался не пропустить ни слова из звучавших в маленьком динамике.