Наин - Чхон Соллан

чувство было искренним. Папа, оставшийся на месте, всегда чувствовал себя одиноким, глядя на движущуюся вперед маму. Его одиночество не было ее виной. Папа понимал, что должен справляться с этим сам. Поэтому Мирэ всегда было тяжело видеть отца.

Единственным способом для мамы и папы не расстаться было остаться друзьями. Потому что при сильном отталкивании они бы только разошлись еще дальше. Но папа и мама забыли одну важную вещь: они были одним целым, когда на свет появилась Мирэ. И она стала свидетелем того, как мир, казавшийся ей цельным, вдруг распался на две части. Теперь она не верила в вечные отношения. Любовь и одиночество разрушают их.

После долгого монолога папе стало неловко, и он спросил, как у Мирэ дела в школе и хватает ли ей денег. Мирэ положила в рот кусочек льда и кивнула. Папа слишком увлекся своим рассказом, и это было ей привычно. Он был очень чутким, но не всегда замечал, когда следовало остановиться и дать другому высказаться. Возможно, она даже начинала понимать маму, которая устала постоянно подстраиваться под него. И снова, прежде чем лед у Мирэ на языке успел растаять, папа заметил, что не так уж все и плохо.

– Выражение лица, с которым ты поглядываешь на телефон, отличается от обычного.

– Разве? Я бы так не сказала.

Мирэ закинула телефон в сумку.

– Просто скучно. Ждала, когда папа закончит говорить.

Она выпалила это слишком быстро, не заботясь о тоне, и не смогла скрыть смущения. Папа тихо кивнул и, взяв в руки поднос с пустой чашкой, встал. Потом они вместе прошлись до турникетов метро. Папа, неловко размахивая обеими руками, сказал:

– Мириться надо быстро-быстро. Так лучше всего.

Интересно, как он может так говорить, если сам так никогда не поступал? Или это осознание пришло к нему после того, как он потерял что-то важное? Мирэ взмахнула рукой, мол, уходи скорее, и отвернулась. Чтобы не уподобиться отцу, она двинулась в путь. Навстречу своим проблемам.

Если воды разных свойств, между ними можно установить союз, как между водой и рыбой.

Кто из них вода, а кто рыба? Пока она думала об этом, оказалась на окраине города. Занятия тхэквондо уже должны были закончиться, но, так как было поздно и, возможно, Наин пошла другой дорогой, Мирэ решила, что стоит позвонить. И заодно спросить, не заказать ли курицу, если подруга голодна, и можно ли остаться на ночь, если они просидят до темноты.

Она уже начала рыться в сумке в поисках телефона, как вдруг услышала голос Наин. Мирэ остановилась и подняла голову. Между двумя уличными фонарями, стоящими на большом расстоянии друг от друга, виднелись велосипед и две фигуры. Одну из них она сразу узнала по силуэту – это была Наин. А кто вторая? В темноте лица не было видно. Мирэ прищурилась. Высокая и в кимоно. А, наверное, это парень из того же зала, что и Наин. Как там его звали? Как Мирэ ни пыталась вспомнить, имя не приходило в голову.

Они, кажется, вели серьезный разговор. На расстоянии Мирэ не могла разобрать слов. Ей хотелось подойти и поздороваться, но проблема заключалась в том, что они с Наин пока еще не помирились. Следовало бы повернуть назад и оставить решение этой проблемы с примирением на потом, но Мирэ беспокоило, что Наин и тот парень выбрали в качестве места для разговора плохо освещенную окраину города. И атмосфера между ними казалась довольно напряженной. Мимо быстро проехала машина. Мирэ, словно преступник, которого застали врасплох, резко вдохнула и спряталась за автобусной остановкой. Хорошо, что бетонное здание было старым, вряд ли бы кто обратил на него внимание просто так. Прижавшись ухом к стене, чтобы услышать разговор Наин и ее товарища по додзё, Мирэ не могла понять, зачем это делает. Ей было стыдно. Уйти? Но вместо этого она прислушалась еще сильнее, потому что наконец смогла различить голоса.

Говорили явно на повышенных тонах. Казалось, что вот-вот начнется драка. Мирэ знала, что Наин не из тех, кто позволяет себя бить, но сейчас ее противник тоже был из клуба боевых искусств, что в корне меняло дело. Мирэ задумалась, стоит ли вызвать полицию или бежать к ним и защищать Наин. Она крепко сжала ремень сумки. Решила, что, вызвав полицию, может только усугубить ситуацию, так что лучше вмешаться самой. Еще одна машина пронеслась мимо, и ночь как будто стала еще тише, чем была. Доносился лишь редкий стрекот насекомых, а огни города казались далекими, как звезды. Голос собеседника Наин становился все четче. Он спрашивал у Наин, какое она имеет право задавать такие вопросы. Эти слова вызвали у Мирэ две эмоции одновременно: облегчение оттого, что странное поведение Наин имело причину, и беспокойство, что Наин оказалась втянута в какую-то неприятную ситуацию. На фоне этого проступала едва заметно и третья эмоция – небольшая обида из-за того, что Наин ничего ей не рассказала.

– Я все видела.

Голос Наин звучал громче и яснее, чем у ее собеседника.

– Я знаю, где Пак Вону.

Что-то было не так. Наин еще несколько дней назад не задумывалась не только об исчезновении Пак Вону, но и о его существовании.

Когда тот мужчина пришел в школу, Мирэ рассказала Наин о Пак Вону, и тогда Наин впервые узнала все в подробностях. По ее лицу было видно, что услышанное ей в новинку. Тогда почему она сейчас говорит, что знает, где Пак Вону? Мирэ хотелось подбежать и спросить Наин: «Как ты можешь знать, где он? Ты же не знала. Его никто не мог найти до сих пор!»

Никто даже не пытался его найти.

Мирэ переступила с ноги на ногу, и внизу раздался тихий шорох. Она опустила взгляд и поняла, что на что-то наступила. Отодвинув ногу, она увидела на земле листовку с портретом Пак Вону. И вдруг поняла, что это та самая автобусная остановка. В день исчезновения Пак Вону Мирэ расплакалась, потому что поссорилась с отцом, и позвонила Наин. Подруга позвала ее в «Бромелию». Именно тогда Мирэ встретила по пути Пак Вону. Она так сильно плакала, что выглядела ужасно, а потому решила немного отдохнуть перед встречей с Наин и Хёнчжэ, чтобы не показывать им свое опухшее раскрасневшееся лицо. Она села на скамейку на этой пустой остановке, чтобы успокоиться и вытереть слезы. Когда она закрыла глаза и глубоко вздохнула, то услышала приближающиеся шаги. Повернув голову на звук, Мирэ увидела Пак Вону. Они не общались и