Пожиратели огня - Луи Жаколио

Не странно ли, что этот страшный обычай «столба пыток» встречается почти у всех народов? Он еще и сейчас в обычае у некоторых племен американских краснокожих и в Австралии и исчезнет разве только вместе с последним аборигеном. У туземцев Новой Гвинеи он также в обычае, равно как и у прежних полинезийцев. А в наше время китайцы, именующие европейцев варварами, подвергают своих пленных ужаснейшим пыткам.

XXI

Канадец хорошо знал, что его ждет, но уже давно примирился с этой участью. Он уже однажды был привязан к этому столбу у нирбоасов и был обязан своей жизнью все тому же Виллиго, который подоспел как раз вовремя с сотней своих воинов. С того времени он запасся у одного знакомого аптекаря двумя маленькими пузырьками сильнодействующего яда, с которым никогда не расставался. В крайнем случае благодаря этому снадобью он мог разом проститься с жизнью, безболезненно и легко. На этот раз он решил в случае надобности поделиться своим запасом с молодым графом и Лораном, потому шел весело и бодро, как на прогулке.

Французы же совсем не подозревали о грозившей им участи; конечно, они понимали, что жизни их грозила опасность, знали, что благодаря вмешательству невидимых врагов их не пощадят, но им даже в голову не приходило, что эти подкупленные дундарупы могут обращаться с ними, как со своими военнопленными.

Надменный, вызывающий вид Виллиго и небрежная безучастность Дика также немало способствовали их успокоению. Старый траппер пользовался каждым случаем, чтобы поддержать их мужество и словом и взглядом обнадежить их, хотя внутренне он говорил себе:

— Если Коанук или Нирроба не придут вовремя с достаточным числом воинов, то мы погибли!

Дундарупы не опасались этого. Главные силы шли на землю нагарнуков, которые, разумеется, все усилия должны были употребить для отражения нашествия. Поэтому отряд, ведший пленников, мог вполне считать себя вне всякой опасности.

Вскоре показалась и деревня. Население встретило страшных пленников, Дика и Виллиго, с криками злобного торжества. Беглые каторжники и их вождь, лазутчик Невидимых, пришли в деревню раньше и успели распространить радостную весть.

Женщины, старики, дети осыпали пленников бранью и насмешками. Виллиго равнодушно и спокойно переносил невзгоду; Дик возбуждал всеобщее удивление своим громадным ростом. Бандиты держались поодаль, словно совестясь своего союза со свирепыми дикарями.

В числе негодяев находился один человек с маской на лице.

Канадец и его спутник переглянулись между собой.

— Кто бы это мог быть? — подумал каждый из них, и у каждого пробежала в голове одна и та же мысль.

До сих пор у пленников были связаны только руки; теперь им окончательно связали и ноги и бросили их всех в одну хижину. Последнее время перед казнью им сочли возможным позволить провести всем вместе.

— Вот и конец драмы! — сказал Оливье, когда дверь хижины захлопнулась.

То были первые слова, которыми обменялись пленники по приводе их в деревню дундарупов.

— Простите меня, граф, — пролепетал упавшим голосом Лоран. — Этого не случилось бы, если бы не глупое приключение со мной. Оно вас задержало…

— Пустяки, Лоран, я не хочу этого слышать. Если б я не затащил тебя в Австралию, жил бы ты себе преспокойно дома. Я опять во всем виноват, а не ты; я это знаю и чувствую. Что вы скажете, Дик?

— Скажу, что, по моему убеждению, Коанук явится сюда раньше двух часов.

Но канадец сам себя обманывал. Слишком слаба и ничтожна была у него, в сущности, эта надежда на нагарнуков, хотя, с другой стороны, можно было быть уверенным, что они долгом чести сочтут употребить все усилия, чтобы спасти Виллиго, его названого брата, и обоих товарищей последнего.

Виллиго ничего не говорил. Он сидел в углу и напевал себе под нос унылую песню. Он приготовлялся спеть ее, когда будет умирать среди мучений.

Вдруг среди ночной тишины раздался голос, заставивший пленников вздрогнуть.

— Граф Лорагюэ д'Антрэг, — сказал этот голос, — видите ли вы теперь, как бесполезно бороться с Невидимыми? Вы теперь окончательно в нашей власти. От вас зависит спасти свою жизнь и жизнь ваших товарищей. Вы знаете, на каких условиях… Завтра на рассвете я приду к вам за последним ответом. Ваша участь в ваших собственных руках!

— Не отвечайте, молчите, — поспешно шепнул графу старый траппер и продолжал громким, звучным голосом: — Слушайте, вы, человек в маске! Я, Дик Лефошер, по прозванию Канадец, объявляю войну не на живот, а на смерть всем вашим Невидимым, этой трусливой, поганой орде, которая умеет наносить удары лишь из-за угла!

На это был ответом ехидный, шипящий смех. Оливье стал припоминать, где он слышал этот смех, но никак не мог припомнить.

Затем все стихло, только в деревне звенели песни дундарупов, которые на радости перепились туземного хмельного напитка и орали во все горло воинственные песни, предвкушая зрелище казни пленников.

Виллиго тоже пел вполголоса, прославляя свое храброе племя и подвиги предков.

Оливье под конец заснул, положив голову Лорану на колени. Усталость взяла наконец свое. Верный слуга графа тоже погрузился в дремоту. Бодрствовать остался один Дик.

Он все думал и думал о средствах к спасению.

Когда он услыхал пение туземцев, сопровождаемое топотом пляски, то почувствовал неизъяснимую радость. Он понял, что дундарупы сильно перепились и после оргии, наверное, будут крепко спать.

У него зародился в голове план. Он жалел, что его нескоро еще можно будет привести в исполнение, но стал все более и более убеждаться, что смелый план его вообще исполним.

Только бы поскорее перепились дундарупы, поскорее бы завалились спать! Со стороны пленников они не опасались ни малейшей попытки к бегству. Разве пленники не были крепко связаны кенгуровыми ремнями, разве не были отобраны у них ружья?

На этой уверенности диких и строил канадец, между прочим, свой план.

Желая посмотреть, что именно делается у дундарупов, Дик осторожно подполз к двери хижины.

Дикари и бандиты плясали в безобразно пьяном виде. Они уже доплясывали, так сказать, последние силы; многие из пирующих уже лежали на земле в глубоком сне. Хижину караулили только два молодых воина с пиками; невдалеке прохаживался замаскированный человек с винтовкою за плечами. Видя, что нельзя добиться никакого толку от своих ошалевших союзников, он решился караулить пленников сам.