Севастопольская страда - Евгений Александрович Белогорский

знать, какую сторону для себя выберет армейский комиссар. Останется «карающей секирой Сталина» или стане пусть сложным и во многом непредсказуемым, но все же союзником.

Два начала, две противоположности боролись в душе товарища Мехлиса но, в конце концов, государственник победил комиссара.

— Хорошо, я согласен на время приостановить разбирательство этого вопроса и вернуться к нему после, с учетом последующей деятельности адмирала Октябрьского — вынес свой вердикт Мехлис, к огромному облегчению всех собравшихся командиров.

— Спасибо, товарищ Мехлис, — обрадовался комфронтом и тут же взял быка за рога. — В первую очередь в Севастополь должны быть отправлены зенитные батареи и снаряды 305 мм для батарей крепости. Согласно моим данным сейчас в Севастополе имеется неполный полуторный боекомплект этого вида снарядов, а на сегодняшний день это главное оружие крепости в борьбе с врагом. Также считаю необходимым отправить гаубичный дивизион, находящийся в Туапсе, сейчас там войны нет и больше пользы, эти орудия принесут под Севастополем. Я прекрасно понимаю, что вместимость транспортов ограниченна и поэтому предлагаю давать им в сопровождения не эсминцы со сторожевиками, а крейсера. Они свободно могут разместить на своих палубах орудия и снаряды. Надеюсь, вы с этим согласны?

Вопрос о посылке крейсеров, для адмирала был подобен острому ножу в сердце, но припертый к стене он был вынужден согласиться.

— Хорошо, товарищ командующий, флот даст транспортам надежное сопровождение — пробубнил раздавленный Октябрьский.

— Прекрасно, но при этом на транспортах должны быть зенитные пулеметы, иначе они будут совершенно беззащитны перед атакой с воздуха — продолжал резать правду матку Рокоссовский.

— Как, вы можете отдавать наших советских людей на растерзание гитлеровским стервятникам? У вас, что зенитных пулеметов нет!? — накинулся, было на адмирала Мехлис, но затем быстро взял себя в руки. — Я чувствую, что адмиралу Октябрьскому нужен будет хороший контроль, для исправления совершенных им преступных ошибок. Не беспокойтесь товарищ командующий, вопросом о вооружении транспортов отправляемых в Севастополь зенитными установками, я займусь лично и немедленно. Ни один транспорт не покинет порта без рапорта о полной боевой готовности к походу.

Мехлис хотел ещё, что-то добавить, но в это время дверь кабинета командующего распахнулась, и на его пороге возник запыхавшийся офицер связи.

— Товарищ, командующий и вы товарищ заместитель наркома, вас срочно вызывает по ВЧ Москва. Товарищ Сталин и товарищ Василевский — доложил он и на этом разбор полетов был прекращен.

Глава VII

«Лов осетра»

Прусская военная аристократия всегда тяготела к тому, чтобы давать своим военным операциям утонченные и звучные названия. «Охота на дроф» и «Лов осетра» как раз говорили о том, что в их разработке принимали участие сугубо генералы аристократы. Военные операции, организованные под патронажем фюрера, всегда носили откровенно мистические названия типа «Барбаросса», «Айсштосс» или «Блауфукс». Верховный вождь рейха считал, что обладает способностями повеливать оккультными силами природы и, давая операциям, подобные названия обрекает их на победу. Если же операция оказывалась не совсем удачной, то всегда находились нерадивые исполнители блистательных идей, либо бравые молодцы доктора Геббельса создавали им победоносный ореол в глазах простых обывателей.

Операция по взятию Севастополя не относилась к разряду гениальных или блистательных операций как «Канны» или «Багратион». Суть её была до удивления проста и банальна; используя многократное превосходство в авиации и артиллерии взять штурмом крепость, которая была у немецкого командования костью в горле.

Разрабатывая «Лов осетра» Эрих Манштейн по давней привычке брюзжал на скупость Гитлера. Полностью сосредоточившись на главной операции вермахта сорок второго года «Блау», он швырял лучшему стратегу Германии крошки со своего обеденного стола, отдавая все самое лучшее этому выскочке Паулюсу.

— От 22-й танковой дивизии нам оставили только батальон танков. От так необходимых нам егерей он дал ровно половину, а из обещанного подкрепления прислал лишь одну пехотную дивизию, все остальное румыны! — негодовал Манштейн. — Как брать этот Севастополь, если у тебя нет солдат, которых можно бросить на штурм, не оглядываясь на потери!?

Благородные выходцы из старинных прусских семейств сочувственно кивали своему полководцу, важно поблескивая своими родовыми моноклями. Присутствие их сразу отличало подлинных аристократов от молодых выскочек фюрера, который по своей воле, а не по правилам и порядку, возвел их в ранг генералов.

— Действительно, как можно штурмовать такую крепость, как Севастополь, имея вместо достаточных резервов пехоты лишь обещание прислать подкрепление в случаи серьезного успеха. Неслыханно! Кого прикажите посылать на штурм в случае неуспеха? Тыловые подразделения, фельджандармов и работников штабов!? — вторили Манштейну штабисты, в этот момент сильно напоминая легендарные пикейными жилетами.

Говоря об укреплениях Севастополя, они говорили о них в таком возвышенном тоне, словно они были равны или даже превосходили по своей силе и моще укрепления знаменитой «линии Мажино» или, на худой конец, полевым ставкам Гитлера.

Возвеличивая силу и крепость батарей и «фортов», которые им предстояло взять штурмом, сами того не понимая, германские генералы возвеличивали силу и боевой дух простых защитников Севастополя находящихся в них. Ибо для их уничтожения, были собраны такие силы, какие не собирались немецким командованием ни до, ни после этого штурма.

Привычно перемывая кости Гитлеру, ставя ему в вину, прижимистость в отношении живой силы, благородные «фоны» и «деры» беззастенчиво забывали сказать о том огромном количестве всех видов артиллерии, что приказом ОКВ было передано в их распоряжение.

То, что случайно обнаружили работники майора государственной безопасности Зиньковича, было лишь верхушкой огромного айсберга, главная часть которого осталась, скрытой от глаз советской разведки.

Ради уничтожения главной военно-морской базы русских моряков на юге, великий вождь Германии средств не пожалел. По первому требованию Манштейна под Севастополь было отправлено десять батарей 150 мм гаубиц четырех орудийного состава, а также шесть батарей 210мм мортир трех орудийного состава в дополнение к тому, что уже имелось у генерал-полковника.

В стремлении завалить севастопольские укрепления снарядам больших калибров, желание Манштейна совпало со слабостью фюрера. Участник Первой мировой войны, он навсегда остался зачарован силой и мощью орудий большого калибра, обрушивавших на голову противника снаряды разрушительной мощности.

Встав во главе вермахта, Гитлер уделял особое внимание к созданию сверхмощного «зверинца» и когда у него его попросили, он с радостью согласился. Приказав Йозефу Геббельсу запечатлеть мощь германского оружия на кинопленке.