Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Витальевич Гронский

можно понять, только прочувствовав на практике, велел им хором скандировать: «Сила в дисциплине, сила в общности». Ученики действовали с явным воодушевлением. В конце урока, без всякого предварительного обдумывания, он создал приветствие. Чтобы отдать салют, надо было поднять изогнутую правую руку к правому плечу. Джонс назвал его салютом Третьей волны. Ученики его класса должны были теперь использовать его при встрече друг с другом. В следующие дни ученики регулярно приветствовали друг друга этим жестом.

Кадр из фильма Д. Ганзеля «Эксперимент 2: Волна»

В среду Джонс выдал членские билеты всем ученикам, которые хотели продолжать обучение на его курсе. К 30 учащимся подопытного класса добровольно присоединились еще 13 человек. На этом занятии он рассказал о силе действия, а затем дал ученикам различные задания, в частности, Джонс велел ученикам совместно разработать проект знамени Третьей волны, убедить двадцать детей из соседней начальной школы в правильности посадки «смирно» и назвать по одному надежному школьнику, который мог бы присоединиться к эксперименту. Трое учащихся получили задание докладывать ему о нарушении установленного порядка и критике Третьей волны, однако на практике добровольным доносительством занялись около 20 человек, что у Джонса вызвало испуг.

К концу третьего дня многие ученики относились к своему участию в Третьей волне с полной серьезностью. Они требовали от других учеников строгого соблюдения правил и запугивали тех, кто не принимал эксперимент всерьез. Другие с головой ушли в деятельность и сами назначали для себя роли. Один из учеников, отличавшийся крупным телосложением и малыми способностями к обучению, заявил Джонсу, что будет его телохранителем, и ходил за ним по всей школе.

В четверг численность класса возросла до 80 человек. Джонс, обеспокоенный тем, что эксперимент стал выходить из-под контроля, решил ускорить его завершение. На занятии он объяснил учащимся силу гордости. Школьники, собравшиеся в классе, услышали, что они — часть общенациональной молодежной программы, чьей задачей являются политические преобразования в стране на благо народа. Джонс велел четырем конвоирам вывести из аудитории и сопроводить в библиотеку трех девушек, которые сомневались в Третьей волне, и не пускать их в класс в пятницу. Затем он рассказал, что в других регионах страны созданы сотни отделений Третьей волны, и преподаватели там создали молодежные отряды, а в полдень пятницы об их создании по телевидению объявит лидер движения и новый кандидат на президентский пост.

В полдень пятницы 200 учеников заполнили зал, включая представителей молодежных субкультур, никогда не интересовавшихся школьными делами. Друзья Джонса изображали репортеров, кружа по аудитории и записывая что-то в блокноты. В полдень телевизор был включен, но на экране ничего не появилось. Джонс прервал напряженное молчание и сказал, что не существует никакого вождя и никакого движения, а ученики отказались от свободы, обменяв ее на преимущества, которые дают дисциплина и превосходство, и их действия не сильно отличались от поведения немецкого народа. Он сказал ученикам, что фашизм — это не то, что делают какие-то другие люди, он здесь, в этой комнате, в наших собственных привычках и образе жизни. Школьники расходились в подавленном состоянии, многие плакали.

Как показали все эти эксперименты, современного цивилизованного человека не так уж сложно заставить называть черное белым, а белое черным, совершать жестокости по отношению к людям, которые не сделали ему ничего плохого, делать то, что еще вчера вызывало у него недоумение и негодование. Эти эксперименты показали, почему при установлении диктатур в любом обществе довольно легко находятся палачи, тюремщики, доносители и бездушные бюрократы.

Психологические последствия тоталитаризма

Выше говорилось об особенностях психологического функционирования человека, которые косвенно способствуют приходу к власти автократических и тоталитарных режимов. Однако после своего установления тоталитарные режимы с помощью присущих им способов правления даже за короткое время способны чрезвычайно сильно деформировать личность и ее прежнюю систему ценностей, навязать новые модели поведения. Даже если человек сам непосредственно не подвергся репрессиям, проживание в тоталитарной среде травмирует психику и оставляет стойкий длительный отпечаток. По определению Cooper (2001), психическая травма — это событие, которое резко нарушает способность «я» обеспечить чувство минимальной безопасности и полноты интеграции и ведет к непереносимому страху, или беспомощности, или ее угрозе и вызывает длительное изменение психической организации[100]. Хорошо известно, что психическая травма, возникшая в результате действий людей, к чему и относятся действия террористических государственных режимов, переживается намного тяжелее, чем травма, полученная в результате природной или техногенной катастрофы. Кроме того, травма, наносимая тоталитарным режимом, является не только индивидуальной, но и коллективной. И не только в том смысле, что многие люди испытывают однотипные воздействия, она также нарушает и сложившуюся, привычную систему межличностных связей между людьми, меняет привычную для сообщества картину мира. Ниже рассмотрим типичные последствия воздействия террора, прежде всего государственного, на человека.

Влияние террора на психическое функционирование

Мы выживем, уедем на материк, быстро состаримся и будем больными стариками: то сердце будет колоть, то ревматические боли не дадут покоя, то грудь заболит; все, что мы сейчас делаем, как мы живем в молодые годы — бессонные ночи, голод, тяжелая многочасовая работа, золотые забои в ледяной воде, холод зимой, побои конвоиров, все это не пройдет бесследно для нас, если даже мы и останемся живы. Мы будем болеть, не зная причины болезни, стонать и ходить по амбулаториям. Непосильная работа нанесла нам непоправимые раны, и вся наша жизнь в старости будет жизнью боли, бесконечной и разнообразной физической и душевной боли.

Варлам Шаламов. Сухим пайком

Синдром Вишера, или «болезнь колючей проволоки»

В 1918 году у людей, побывавших в лагерях для военнопленных, было описано состояние, получившее название «болезнь колючей проволоки», или синдром Вишера. Проявлениями данной «болезни» были тоска, подавленное настроение, аутистическая замкнутость, апатия, непереносимость шума, ослабление памяти и концентрации активного внимания. Апатия приходила на смену страху и ужасу, возникающим в ответ на осуществляемое против человека насилие.

Синдром Минковского

Э. Минковски описал явления своеобразной эмоциональной анестезии вследствие длительных моральных и физических страданий у части узников нацистских концлагерей. Проявлениями этого синдрома являются деструкция личности, сужение круга интересов, преобладание примитивных, инстинктивных и импульсивных реакций.

Подробное описание того, что происходило с психическим состоянием людей непосредственно в период заключения в концентрационные лагеря, представлено в работах В. Франкла, Б. Беттельхeйма, А. Кемпински.

«Стокгольмский синдром»

Термин «стокгольмский синдром»[101] был введен криминалистом Нильсом Бейеротом во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.