На земле мы только учимся жить. Непридуманные рассказы. - Протоиерей Валентин Бирюков

Так три года он и жил при нашем храме. Но в сам храм не заходил — не смел. Однажды я попросил его:

— Володя, пойдем, поможешь мне помянники читать. Он только через порог храма ступил — вздрогнул, будто его ударили, как за голову схватится:

— Ой!!! Батюшка, я не могу в церковь зайти!

И выбежал из храма. Только в церковной ограде мог ходить спокойно. Вот что значит — икона! Страшно не то что кощунствовать — без благоговения прикоснуться к ней.

ПРИМИРЕНИЕ С НЕБОМ

Это случилось в Томской области в Колпашеве. Одна девица, по имени Зоя, закончила 10 классов, получила аттестат зрелости. Пришли к ней три школьные подруги чайку попить. Увидели иконы — начали смеяться:

— Глядите-ка — иконы держат!

Хи-хи-хи да ха-ха-ха! Зоя смутилась, покраснела. Мать пришла с работы — дочь ей ультиматум:

— Мама, убирай иконы!

— Ты что, дочка?.. Ни за что я этого не сделаю.

Две недели шла борьба. Мать не уступает. Плачет от горя. А дочка вошла в богоборческий раж:

— Мам, тогда я эти иконы уберу сама!

— Уберешь?.. Тогда, доченька, я тебе горшочка ни разу не поднесу, пить не подам!

— Да что ты такое говоришь, мама?!

— Как мать сказала — так и будет, если иконы тронешь. Будешь лежать пластом на постели — парализует тебя. Тебе Царица Небесная отнимет ножки, отнимет у тебя разум — будешь как глупенькая лежать…

Зое стало не по себе. Но все-таки она не отступила от своих замыслов. Тогда мать начала акафисты читать. Она работала сторожем — и по 3–4 акафиста за ночь успевала прочесть: Спасителю, Царице Небесной, чтобы вразумили ее дочку Зою.

— Царица Небесная, прости! — непрестанно взывала мамочка со слезами.

И однажды — прошло две недели или больше — в ночь с субботы на воскресенье дочь как крикнет:

— О-о-ой, мама! Давай крестик! Давай молиться! Скорей!!!

— Да что случилось, Зоюшка?

— Не спрашивай! Не расскажу. Страшно!

Надела крестик Зоя, встала на колени. Помолились вместе с матерью часа два. Немного успокоившись, дочь рассказала:

«Какая-то милая, хорошая монахиня, красивая-красивая, держит меня за руку и ведет на запад. Одета она в блестящее коричневое одеяние — такого дивного цвета на земле вообще нет. Вокруг — черная ночь. А там, где мы идем, светло, как при солнце. А откуда свет поступает — не видно. Долго шли мы молча. И подвела меня эта монахиня прямо к крутому обрыву, метров 15 глубины. А там темная, грязная вода, в которой плавают и крысы, и крокодилы, и какие-то гадюки. И люди среди этих гадов плавают. Человек вынырнет — а крокодилы за ним гонятся. Он ныряет — и крокодил за ним. Картина, конечно, ужасная. Но я сначала не поняла что к чему. Тогда эта женщина говорит мне:

— Ну, вот, Зоя, если будешь Бога гнать, то в таком месте будешь во веки веков».

Когда эта девица услышала, что эти ужасы касаются ее лично, проснулась да как закричала:

— Давай, мама, молиться!.. Давай мне крестик скорее!

Потрясло ее, как духовно страдают люди, которые борются против Бога — пусть даже словом. Встали они с матерью на молитву — часа 2 молились на коленях. И такое вдруг горячее желание появилось у Зои — молиться, немедленно пойти в церковь, никого не стесняясь…

— Пойдем, мама, в церковь!

— Рано еще, дочка, только 4 утра — поспи немного…

Всего два часа Зоя помолилась с матерью — а уж и слезы покаяния появились, и изменилась она, духовно совершенно другой стала. То против Бога шла, а теперь за Богом потянулась. Молитва — это проповедь великая!..

В 6 утра проснулась Зоя со слезами на глазах:

— Ой, мама, мама, ну зачем я проснулась?.. Пыталась снова закрыть глаза — нет, не спится.

— Что же ты видела? — удивилась мать. И Зоя рассказала…

«Ту же самую удивительную монахиню — но только вела она меня на восток, по дороге, прямой, как струна, сияющей стальным блеском и ровной, как стекло. Тихо шли мы, не торопясь — уже не тьма, а дивный свет кругом. Подошли к огромным резным вратам — красоты такой, что ни одному художнику не создать. Врата эти сами открылись перед нами и сами закрылись. А дорога идет вдаль через прекрасный сад, полный порхающих птиц, благоухающих цветов, необыкновенных плодов. На это невозможно смотреть без восторга! Смотрим — впереди показался золотой крест, послышалось дивное пение, несущееся из окон храма. Ой, как хорошо поют! Я слушала, слушала — и у меня слезы потекли от этой Благодати… Монахиня молча смотрела на меня, а потом спросила:

— Ну, как, Зоя, нравится тебе церковное пение? Я смогла выговорить только:

— Ой, как нравится! Как хорошо!.. — и заплакала. И в тот же момент проснулась. Мама, мама, зачем я проснулась?!»

После этого Зоя стала ходить в церковь без всякого стеснения — никого не стала бояться… От самой Зои я и услышал эту историю.

Вот вам живая проповедь — как мать вымолила безбожницу-дочь. Сами-то мы, без материнских молитв, и не слышим обращенного к нам Божиего слова. Глухие сердцем бываем. А мать, Мария Ивановна, — она все глаза выплакала, неотступно молилась, каждую ночь по нескольку канонов и акафистов читала за дочь.

А потом пришло время — мамочка умерла… Дочка осталась одна, и так уж случилось, что заболела она туберкулезом… А ее подруги — врачи, такие хорошие, заботливые, стали приносить ей лекарства, продукты. Зоя же решила:

— Господь дал мне болезнь — я должна ее терпеть!..

И все вспоминала, что она видела в небесном саду — такая там