ЗВЕЗДЫ ЧУЖОЙ СТОРОНЫ - ЛЕВ КВИН

На сей раз все шло как по расписанию. Шандор дежурил в диспетчерской вторые сутки, заменяя заболевшего напарника. Он заблаговременно узнал о подходе воинского эшелона, успел известить нас. Мы без помех прибыли на место, подготовили все. Эшелон подошел минута в минуту в сообщенное Шандором время. Его тянули два паровоза. Черный снова крикнул вчерашнее: «Шпарь лысого кипятком!» Мы подожгли шнур и бросились врассыпную, каждый в свою сторону.

Я, как обеспеченный более надежным документом, должен был выйти к главной улице. Двухсотметровое расстояние от аллеи до домов я преодолел бегом. Затем пошел, не спеша, прислушиваясь к тому, что делается за спиной, на линии.

Оба паровоза учащенно пыхтели, перебивая друг друга.

Почему нет взрыва? Уже время, время!

Я не выдержал, обернулся. И в этот момент рваный всполох, словно молния, осветил улицу, выхватил из темноты длинные серые однообразные дома.

Звук взрыва, несильный и глухой, сразу же потонул в последовавшем за ним грохоте и треске. Отсюда я ничего не мог видеть, но ясно представлял себе, как налезают друг на друга, поднимаясь на дыбы, тяжелые платформы, как, скрежеща, изгибаются их толстые металлические остовы, как рассыпаются, словно игрушечные, плотные деревянные стены вагонов.

А затем все стихло. Только долго и надсадно, на одной ноте, кричал кто-то, и ничего человеческого уже не осталось в этом вопле, похожем на непрерывное гудение автомобильного клаксона.

И снова появилось пламя, не ослепительно белое, ровное, как от взрыва, а красное, нервное, торопливое, пляшущее пламя пожара.

Держась поближе к стенам домов, я быстро уходил от места крушения. В городе завыли сирены противовоздушной обороны, залаяли зенитки, в небо потянулись ленивые разноцветные строчки трассирующих пуль. Зенитчики, услышав взрыв, по-видимому, решили, что город бомбят.

На улице было пусто – ни единой души. Даже стало как-то жутко, словно город вдруг весь вымер.

Лишь пройдя несколько кварталов, я услышал впереди себя шум автомобильного мотора. Метнулся к воротам, черневшим на другой стороне улицы, но опоздал. Машина выскочила из-за угла, на секунду водитель включил фары. Ослепленный, я поднял руку к глазам. Раздался скрип тормозов. Машина остановилась в нескольких шагах от меня. Армейский вездеход с крытым верхом. Из кабины выскочил высокий тощий капитан-венгр в очках. Карманным фонариком он осветил мои погоны:

– Документы!

– Кто вы такой?

– Заместитель коменданта города.

Я судорожно ткнул руку за отворот шинели. Там у меня лежало удостоверение и пистолет. Нащупал рукоятку. Прохладная сталь предостерегла от опрометчивых действий.

– Скорее, лейтенант.

Из кузова, приподняв брезент, за нами следили двое военных. Я снял руку с пистолета и вытащил удостоверение.

– Назовите себя, лейтенант.

– Елинек Шандор.

Он проверил по удостоверению.

– Место службы?

– В настоящее время – госпиталь, – сказал я. – После ранения.

– Поедемте со мной.

– Господин капитан, я отпущен только до…

– Не имеет значения.

Он сунул удостоверение себе в планшет и указал на кузов машины:

– Скорее! Скорее!

Оставалось либо стрелять немедленно, либо подчиниться. В первом случае я выигрывал инициативу, но зато их, считая шофера, набиралось четверо против меня одного – почти безнадежно. Во втором случае против меня оставалось лишь двое в кузове.

Мешкать больше нельзя было. Я полез через задний борт. Впереди с лязгом захлопнулась дверца кабины. Машина рывком тронулась с места. Я ухватился за металлическую перекладину над головой.

Сначала я видел только одинокую красную точку горящей сигареты. Постепенно глаза привыкли к темноте. В кузове было не двое – человек десять. Все офицеры и нилашисты-зеленорубашечники.

Стеной навалилось черное отчаяние. Куда меня везут? Почему отобрали документы? Неужели конец? Уйти целым после взрыва и попасться к ним в лапы случайно, по-глупому… Никогда еще я не ощущал такого близкого соседства проклятой старухи, как в этом тряском грузовичке.

– Есть место, господин лейтенант, садитесь, – раздался голос рядом со мной, и кто-то потянул меня за шинель. – Вот здесь.

Я нащупал край скамьи и сел. Тронул шинель на груди, ощутил через грубую материю твердую грань пистолета – и сразу стало легче. Черная волна схлынула, высвобождая рассудок из-под своей власти. У заместителя коменданта в планшете лежало еще несколько удостоверений. Значит, я не один. Что тогда? Задержаны для проверки в комендатуре?

Машина внезапно остановилась. Заместитель коменданта откинул брезент:

– Старший лейтенант Вашвари.

Со скамьи напротив меня поднялся офицер.

– Здесь, господин капитан.

– Выходите… Кто от вас, господин партийный руководитель?

Мой сосед справа, тот самый, что предложил мне место, ткнул рукой в глубину кузова:

– Брат Немеш. Выходите!

– Брат партийный руководитель, я хотел бы поближе…

– Выходите, – прорычал мой сосед. – Дисциплину не знаете…

Заместитель коменданта отвел старшего лейтенанта и зеленорубашечника на перекресток и что-то втолковывал им, показывая рукой вдоль улицы. Потом вернулся к машине.

– Поехали дальше!

Машина рванула.

Теперь все стало понятно. Усиленные посты! Я с облегчением вздохнул, осторожно тронул соседа.

– Что случилось, не знаете?

– Эшелон с танками взорвали.

– Если бы только одни танки, не так страшно, – пояснил кто-то из темноты. – Там, говорят, машины с горючим.

Так я узнал про танки и автоцистерны. Я улыбался во весь рот – все равно темно, никто не увидит.

– Но главное, танки, – твердил мой сосед. – Танки теперь решают все.

– Но если бы не горючее, они бы не загорелись, – не уступал ему невидимый.

– Брат Калуш, вы известный спорщик!

– Но ведь я прав, – не унимался тот. – Разве я не прав? Нет, скажите, брат партийный руководитель, прав я или неправ?

Я спросил:

– А кто взорвал?

Мой сосед обрадовался возможности оторваться от назойливого собеседника:

– Говорят, они сбросили парашютный десант.

– А я слышал – красные агенты, – тотчас же предложил свой вариант невидимый.

Мой сосед крякнул с досады и заерзал по скамье.

– Какая разница! Пусть будут красные агенты.

– Как какая разница? Очень большая разница, осмелюсь заметить, брат партийный руководитель. Парашютисты – это те, которых сбрасывают с самолета. А агенты – это те…

Он не успел досказать про агентов. Машина опять остановилась.

– А теперь пойдете вы, брат Калуш, – торопливо произнес мой сосед. – И если только вы опять вздумаете спорить…

– Ничего я не вздумаю, брат партийный руководитель. Откуда вы взяли, что я буду спорить? Нет, откуда вы взяли, скажите мне, пожалуйста?

Заместитель коменданта, подойдя к заднему борту, выкрикнул мою фамилию. Я спрыгнул на мостовую и осмотрелся. Знакомая улица. Там, за перекрестком, в конце следующего квартала, парикмахерская Аги.

Вслед за мной с борта машины, кряхтя, сполз тучный мужчина в зеленой рубашке и лакированных сапогах бутылками.

– Идите оба за мной.

Заместитель коменданта, придерживая болтающийся планшет, размашисто зашагал к перекрестку. Там он дождался нас и сказал, нетерпеливо постукивая ногой:

– По приказу коменданта вы оба назначаетесь для несения усиленной патрульной службы в связи с чрезвычайным происшествием. Зона действия – этот перекресток. Задача: не пропускать ни одного человека, проверять документы самым тщательным образом, при малейшем подозрении задерживать и передавать в комендатуру – здесь будет курсировать наша машина. Время патрулирования: до особого распоряжения. Вопросы?

Толстый зеленорубашечник щелкнул своими бутылками:

– Не имею, господин комендант.

– Заместитель коменданта, – сухо поправил капитан и обратился ко мне: – У вас?

– Все ясно.

Я тоже попытался щелкнуть каблуками. Получилось, хотя и не так хорошо, как у зеленорубашечника.

– Старшим патруля – вы, господин лейтенант… Желаю удачи!

Заместитель коменданта повернулся, чтобы уйти.

– Господин капитан, – остановил я его. – А мой документ?

– Останется у меня. Получите в комендатуре по окончании патрулирования.

Он ушел. Шаги гулко отдавались на пустынной улице.

Мой напарник зябко поежился, потер руки. У него было что-то неладное с глазами, он часто моргал.

– Бр-р… Холодно!

– Да, в одной рубашке…

Он расхохотался:

– Что я, безголовый, в одной этой дряни бегать! У меня под ней два свитера. И вот все равно. Холодная ночь сегодня! Верно, холодная?.. Нет, вы скажите, холодная или не холодная?

– Холодная, холодная, – торопливо бросил я, чтобы отвязаться.

Я не знал, что делать. Оставаться на посту? Или, улучив момент, бежать? А как документы? Может, лучше все-таки остаться? Хорошо, допустим. А потом идти за документом прямо в комендатуру?