Звери в природе - Владимир Моисеевич Смирин

евражек в последние дни существования нашего лагеря, вернее, при наших сборах и упаковке оборудования. То ли их поразил «непорядок» и быстрое изменение привычной им обстановки в лагере, то ли — страшно подумать! — они поняли, что мы сворачиваем и ликвидируем свое хозяйство, но те несколько зверьков, которые обосновались вблизи наших палаток, впали в какое-то неистовство. Они почти не покидали лагеря, сновали у нас между рук, стараясь найти последнюю доступную им еду. Ничего подобного в поведении в общем-то диких зверьков я никогда и нигде не видел. К сожалению, можно только гадать, как они вели себя в покинутом нами лагере, где после нашего отъезда остались только остовы бывших палаток.

Евражка у палатки

Наблюдая все эти особенности поведения арктических сусликов, нельзя было не задуматься, почему именно во взаимоотношениях этого вида с человеком так много необычного. Ведь никакие другие суслики, пожалуй, нигде не вступают в столь тесные контакты с человеком, избегая селиться в непосредственной близости от него. Мне кажется — хотя, конечно, это только требующее проверки и обоснования предположение, — что дело тут может быть связано с чрезвычайно коротким летом в местах жизни евражек. Действительно, за два с небольшим месяца, которые можно на Чукотке назвать летними, зверькам надо размножиться, молодняку вырасти и подготовить свой организм к зимовке, и я думаю, что у них просто нет времени, которое они могли бы потратить на привыкание к тем изменениям условий их обитания, которые вносим своей деятельностью мы. Появился в тундре лагерь или поселок — надо немедленно проникнуть туда и воспользоваться тем, что «плохо лежит». К тому же население особенно не преследует евражек, да и всякие пищевые отбросы в тундре на мерзлоте практически не гниют и долго сохраняют свою привлекательность. Серьезную опасность, конечно, представляют для сусликов собаки, и, видимо, евражки могут закрепиться вблизи поселков только там, где в силу тех или иных причин собаки им не угрожают. В частности, в нашем экспедиционном лагере собак не было.

В заключение рассказа о чукотских впечатлениях мне хочется сказать несколько слов об одном явлении, которое хотя и не имеет прямого отношения к теме этой книги, но самым непосредственным образом связано с проблемой взаимоотношений человека с дикими животными. Я имею в виду искусство чукотских косторезов, которое могло возникнуть и развиться только на основе точного понимания поведения животных и, я не боюсь это сказать, глубокого уважения тех зверей, промысел которых всегда был основой существования жителей Чукотки.

Искусство чукотских художников-анималистов известно сейчас во всем мире, оно исследовано в многочисленных специальных трудах искусствоведов. Я, конечно, ни в коей мере не собираюсь пытаться обсуждать его с точки зрения искусствоведа или историка, поскольку не являюсь ни тем, ни другим. Я просто хочу поделиться личными впечатлениями от знакомства с работой мастеров резьбы и гравировки по кости и высказать свою личную точку зрения на проблему художественного творчества народов Восточной Чукотки — чукчей и эскимосов.

На Чукотке искусство косторезов возникло в глубокой древности. В 1987 году в районе мыса Дежнева работала экспедиция археологов, раскапывавшая памятники «берингоморской» культуры примерно двухтысячелетней давности, и мы видели некоторые находки этой экспедиции. Костяная пряжка в виде головки медведя, гребень, украшенный стилизованной фигуркой песца, другие предметы (не всегда понятного назначения), орнаментованные головами медведей, нерп и других морских зверей, поражают как совершенством обработки материала, так и художественной выразительностью изображенных зверей. Но я думаю, что даже специалисты-археологи не всегда могут реально представить себе весь процесс работы древних художников: какими они пользовались инструментами, сколько времени уходило у них на обработку материала, какая часть населения занималась творчеством.

Работу сегодняшних художников во всех ее подробностях может видеть любой человек, посетивший поселок Уэлен. Всемирно известная косторезная мастерская размещается сейчас в просторном двухэтажном доме, одном из самых крупных зданий этого поселка, расположенного на галечной косе на самом востоке побережья Чукотского моря, недалеко от мыса Дежнева. Мастерская прекрасно оборудована всевозможными современными станками для всех этапов обработки моржовых клыков и изделий из них; в одной из самых больших комнат сидят граверы — преимущественно женщины, создающие на клыках удивительные по замыслу и совершенству исполнения композиции. В этом же здании размещается и музейная экспозиция.

В музее представлены как работы старых мастеров довоенного времени, так и современных, многие из которых активно работают и сейчас. Основной материал, используемый для резьбы, — клыки моржа; я говорю «основной», поскольку некоторые работы выполнены из другого материала, например, из позвонков и челюстей китов, пористая структура которых придает изделиям особую выразительность. Преимущественная тематика работ — изображения моржей, медведей, китов, нерп и оленей или же сцены, связанные с охотничьим промыслом и оленеводством. Много в экспозиции прикладных работ — ковшей, стаканов, мундштуков и других, также украшенных резьбой или гравировкой.

К сожалению, в экспозиции представлены работы не всех наиболее известных мастеров — произведения некоторых из них разошлись по разным музеям и коллекциям, а в самом Уэлене их не осталось. Так, мне очень хотелось увидеть гравировку одного из наиболее своеобразных старых художников — Рошилина, но его работ в музее не оказалось, все они сейчас «на материке»…

Когда смотришь на все выставленные на витринах уэленской мастерской работы, достойные самых почетных мест в любом столичном музее мира, невольно забываешь, что все это великолепие создано обыкновенными охотниками и оленеводами, большинство из которых не имело сколько-нибудь серьезного специального образования и которые учились главным образом у своих старших собратьев по искусству. Но все наиболее известные мастера действительно не были профессионалами в нашем понимании этого слова, они сами выходили в море на байдарах и вельботах, охотились на моржей, китов, медведей и нерп, управлялись с собачьими упряжками, пасли оленей. И я убежден, что именно близость жителей Чукотки к природе, осознание степени своей зависимости от суровых условий Севера, острая наблюдательность, необходимая охотникам и оленеводам, стали той основой, на которой развилась их потребность выражать свои чувства в форме художественного творчества, как, впрочем, и танца, искусство которого на Чукотке также достигло высочайших вершин.

Интересным показалось мне сопоставление работ старых и современных мастеров. Глядя на последние, с первого же взгляда можно оценить, насколько усовершенствовалась техника обработки кости, и это понятно: как я уже говорил, мастерская прекрасно оборудована всевозможными станками, фрезами, борами и прочим оборудованием, которым резчики и граверы пользуются от стадии самой первичной обработки клыков до заключительной полировки готовых произведений. Но в то же время с сожалением отмечаешь и другое. Если буквально в каждом