Грехи дома Борджа - Сара Бауэр

Она посмотрела на меня, вскинув брови, словно ожидая подтверждения, что ее план хорош. Неважно, что Анджела сейчас мучилась болями, донна Лукреция думала о собственном благополучии.

– Я сделаю все для нее, мадонна.

Мы поняли друг друга. Донна Лукреция и я привыкали жить отрезанными от корней, как розы в сосуде с сахарной водой.

Виа-деи-Вольте называлась так потому, что многие из ее высоких кривых зданий соединялись между собой на верхних этажах, образуя над улицей свод. Прежде это была главная улица торгового квартала, освещенная днем и ночью; на многих фасадах до сих пор сохранились держатели факелов, хотя большинство проржавело и покорежилось. Когда герцог Эрколе снес старые северные стены, освобождая место для нового квартала, купцы побогаче покинули осыпающиеся темные дома и переехали в современные дворцы на границе Барко. Виа-деи-Вольте, местами напоминавшая туннель, нежели улицу, превратилась в захудалое пристанище для головорезов, карманников, дешевых проституток и старых ведьм, помогавших им оставаться в деле с помощью афродизиаков и средств для выкидыша. Дамам без сопровождения здесь находиться не подобало, и я подивилась отчаянию, которое привело сюда Анджелу, и собственному авантюризму.

Мне очень не хватало Мариам, когда я, низко опустив капюшон на лицо и держа факел наперевес, словно меч, торопливо шла к церкви, примыкавшей к Виа-деи-Вольте. Я не надела паттены [32] , потому что в них невозможно бежать и даже быстро идти, и мои туфли сразу промокли в зловонной жиже из нечистот и гниющих овощей, переливавшейся из канав. Шлепая по грязи мимо пустой повозки, чей возница был занят тем, что делал ставки, наблюдая за схваткой тощих псов, дравшихся за кость, как я надеялась, животного, мне так и хотелось отчитать ленивца, но я понимала: не следует привлекать к себе внимания. Даже моя старая накидка притягивала алчные взгляды.

Приближаясь к церкви, я была вынуждена замедлить шаг, чтобы поискать признаки, указывающие на дом мошенницы, хотя какие именно, не представляла. Пучки трав на дверном косяке? Загадочная резьба на оконных перемычках, заговоренные камни? Я так ясно представила Мариам, словно ее образ был вызван одной из тех ведьм, что я искала. Я буквально слышала ее голос, колючий от презрения, видела поджатые губы, морщины, глубокие, как шрамы, пока она перечисляла средства от лихорадки. Полынь, огуречник, цветки ноготков, лист ракитника. Лист ракитника. Верное средство вызвать выкидыш, как заверяла меня когда-то Изотта де Мантова. Очень полезно знать, добавила она с видом умудренной жизнью женщины, на всякий случай. Мне искать ракитник, или изображение ракитника, или… что? Ситуация складывалась безнадежная.

Охваченная внезапной усталостью, с замерзшими мокрыми ногами, я прислонилась к высокой глухой стене церкви, не обращая внимания, что осыпающаяся штукатурка пачкает мою накидку. Капюшон соскользнул с головы, когда я взглянула на узкую полоску света вверху между домами. Меня так сильно трясло, что я испугалась – вдруг я успела подхватить какую-нибудь ужасную болезнь, дыша этим прогнившим воздухом? Зловоние смерти и неудачи наполнило мои ноздри. Анджела, наверное, уже истекла кровью до смерти – одна, испуганная, мучаясь сильнейшей болью. После всего, что она для меня сделала, какой подругой я оказалась для нее? Какой толк от моей удачной речи перед герцогом Эрколе? К тому времени, как я вернусь в замок, ее окровавленные простыни скорее всего успеют сжечь, и там, где когда-то лежали ее вещи – флакончик духов из венецианского стекла, черепаховый гребень, маленькие серебряные щипчики, которыми я выдергивала ей волоски, чтобы она нравилась Ипполито, – теперь появятся пожитки Фидельмы.

Я сунула факел в погнутый держатель рядом с гниющим косяком. Проржавевшее приспособление отлетело от стены, и факел зашипел, плюясь, в канаве, и меня потянуло на рвоту. По ногам прошмыгнула крыса. Когда я распрямилась после приступа тошноты, то даже того света, что просачивался между глубокими сырыми арками, уже не было – его закрывала чья-то фигура. На мое плечо опустилась тяжелая широкая ладонь, я почувствовала крепкие, цепкие пальцы. Мужская рука. Внезапно я перестала бояться, я пришла в ярость. Меня сейчас изнасилуют, может, даже убьют. Сокровище, которое я хранила для Чезаре, моего возлюбленного, украдут, и я умру, даже не узнав, каково это – быть с ним.

– Убирайся прочь! – крикнула я, лягая незнакомца в щиколотку и выворачиваясь, чтобы высвободить плечо. – Я не одна, если ты не знал. Со мной люди, берегись.

Мой пинок попал прямо в цель, незнакомец зашипел от боли и убрал руку с плеча, которое продолжало гореть.

– Виоланта?

Я узнала голос. Я набросила капюшон, одернула накидку и взглянула в лицо дона Джулио.

– Что, скажи на милость, ты здесь делаешь? – сердито спросил он, но в глазах его мелькнула тревога. – Это неподходящее место для молодой дамы. Что могло бы с тобой случиться, если бы я тебя не нашел? И о чем только думала твоя хозяйка, позволив бродить здесь в одиночестве?

– Она не знает, – с несчастным видом призналась я.

– А, понятно, ты пришла в поисках любовных амулетов. Хочешь испробовать новое средство на герцоге Валентино? Ясно, что ты захотела держать это в секрете от донны Лукреции. – Он сочувственно улыбнулся, отступая в сторону, чтобы пропустить ослика, груженного дровами. К моему изумлению, мальчишка-возница помахал рукой дону Джулио, и тот кивнул в ответ. – Я интересуюсь химией, – пояснил он. – Отец мальчика – лесник, многое знает о свойствах растений. Это для моего сада, – добавил он. – Вот для чего я сюда прихожу.

– А я здесь… ради Анджелы.

Было что-то в доне Джулио, какая-то прямота в его широком открытом лице, и я поняла, что не могу солгать ему. А вдруг лесник нам поможет? Лучше пусть Анджела будет опозорена в его глазах, чем умрет из-за моей нерешительности.

– Наверное, мне полагается спросить, по какой причине. – Горькая улыбка скривила его красивый рот.

– Анджела… купила кое-что у мошенницы возле собора. А теперь… ох, Джулио, она ужасно больна. Боюсь, она умрет. Я хотела отыскать ту женщину и выяснить, что она продала Анджеле и есть ли какое-нибудь противоядие.

– Отведи меня к ней. – Повернувшись к слуге, который его сопровождал, Джулио велел: – Ступай домой и передай сиру Пандольфо, чтобы немедленно отправлялся в замок. Он найдет меня в Торре-Маркесана, в покоях герцогини. Сир Пандольфо – мой лекарь.

– Вы очень добры, господин.

– Все очень просто, Виоланта. Я люблю Анджелу. Никакой ее поступок не причинит мне столько боли, как мысль, что придется жить в мире, который она покинет.

Когда мы с Джулио вошли в спальню, мне показалось, что Анджела выглядит немного лучше. Во всяком случае, ей хватило сил выразить недовольство, что я без предупреждения привела молодого человека. Катеринелла сидела рядом с ней. Кровать была застелена свежими простынями, больная причесана и умыта. Хотя, видимо, все это было сделано по приказу донны Лукреции. Меня по-прежнему не покидало ощущение, что преданность Джулио оказывает целительное воздействие. Я видела, что они многое хотят сказать друг другу, поэтому отпустила Катеринеллу, а сама вышла во двор, чтобы подождать сира Пандольфо. Когда я вернулась в сопровождении лекаря и его слуги, несшего сумку с банками и ланцетами, Анджела мирно спала со слабой улыбкой на губах, держа любимого за руку.

– Мне кажется, худшее позади, – прошептал Джулио, – но я ее не оставлю. Я уже послал гонца к Ферранте с просьбой отправиться вместо меня в Бельригуардо. А я поеду в Мантую, как только смогу.

На следующий день Анджела настолько окрепла, что уже сидела в подушках и выпила немного куриного бульона, а Джулио читал ей вслух. Днем она даже присоединилась к нашему с Джулио дуэту – мы распевали песни, чтобы убить время. Теперь, когда донна Лукреция покинула Феррару, Джулио решил отвезти Анджелу в свой дворец на поправку, а я была бы при ней дуэньей. Джулио жил на Корсо-дель-Анджели, в центре нового города, где дороги были широкие, а воздух чист благодаря изобилию парков и садов. Мы изводили одну из местных рабынь, без конца меняя решения, какие платья взять с собой, когда Анджела внезапно пожаловалась на головную боль и попросила закрыть ставни. Убрав ей волосы с лица, я пощупала лоб. Он оказался сухим и горячим.

– Пошлю прислугу за водой, – сказала я. Анджела потеряла много крови, а еще Аристотель учил, что для женского организма важна прохладная жидкость. – И пусть ко мне явится посыльный, – наставляла я рабыню. – Я напишу Джулио, что мы сегодня приехать не сможем. Наверное, завтра.

Но нам не суждено было отправиться в путь и на следующий день.

– Болотная лихорадка, – объявил Джулио, едва войдя в комнату. За ним плелся сир Пандольфо со своей сумкой с инструментами. Говорил Джулио едва слышно и постарел прямо на глазах, когда привалился к дверному косяку и тяжело выдохнул. – Сделайте что возможно, – обратился он к лекарю, хотя мы оба понимали, что сделать ничего нельзя, оставалось лишь ждать и надеяться.