Среди стихий - Александр Ефимович Берман

действительно мигом вскарабкиваются на него. Плот ныряет в следующий вал. Люди лежат на нем сцепившись, их тащит валом по плоту, и они висят на корме, а перед следующим валом очень быстро, как мыши, ползут на нос плота, и опять их валом смывает на корму…

Один опытный плотовик как-то сказал, что в большом пороге нужно быть всегда готовым к перевороту, можно даже планировать, так сказать, "прохождение порога переворотом". Но, по-моему, это слишком. Однажды на реке Катунь наш плот опрокинулся, и в таком виде река тащила его через новые пороги. Было много приключений, прежде чем удалось пристать к берегу. О приключениях мы с удовольствием вспоминали, но, когда несколько дней спустя в мощном водовороте плот вдруг с эдакой своей отвратительной неторопливостью стал опять опрокидываться, все мы, десять человек, что были на нем, подумали приблизительно одно: "О боже, за что второй раз?!"

Цель сплава — удачное прохождение крупных порогов, многокилометровых шивер, каньонов, труб, корыт, прижимов. Напряжение и скорость (все-таки скорость), и радостный страх, и опять скорость, но такая, чтобы успевать и думать, и командовать, и радоваться, и временами от радости не успевать дышать.

Раньше плот в туристском походе использовался как транспортное средство, чтобы из тайги быстрее выехать к людям. А спортивные плавания были привилегией байдарочников. Но постепенно выяснилось, что "слишком серьезную воду", которую на байдарке можно лишь "обнести", плот проходит — и не на авось, а очень уверенно — и доставляет команде максимум эмоций с минимальным риском. Так постепенно возник чисто спортивный сплав на плоту, и, конечно, плотовики стали выискивать все более и более сложные реки, такие, которые уже и плот проходит "на пределе".

Спортивный сплав имеет мало общего со сплавом профессиональных плотогонов, которые должны провести большой плот — сплавить кубометры. По рекам, где сегодня плывут спортсмены, промышленный сплав невозможен: все эти кубометры будут испорчены, переломаны и разбиты. Спортсмены пытались ходить по мощным рекам на маленьких плотах (плот на двоих, на четверых), эти плотики смешно барахтались в валах, и непонятно было, плывут люди на плотах или просто в воде за компанию с плотом. Типичный бревенчатый плот на шестерых-десятерых весит что-то около пяти тонн. Когда мощные струи реки мечутся поперек русла, они мотают плот из стороны в сторону, а люди изо всех сил стараются удержать его или перемещают, но так расчетливо, что река сама швыряет его по намеченному гребцами пути. Преодоление сложных препятствий с "большой водой" и есть цель спортивного сплава, и естественно, что техника его, первоначально оттолкнувшись от профессиональной, усложнялась, и очень быстро (о технике вождения спортивного плота написана специальная книга, ее автор — мастер спорта Игорь Потемкин; книга вышла в 1970 году).

Особенность спортивного сплава еще и в том, чтобы найти проход в пороге, в каскаде порогов, которые видишь впервые. Иногда, глядя на воду с берега, никак не можешь решить, возможно ли здесь вообще плыть: слив крутой, много воды, большие струи, перекрученные камнями. Вид такой воды можно воспринимать по-разному. Это, пожалуй, сходно с впечатлением от большой высоты. Высоту воспринимаешь "теоретически" из окна самолета, но высота видна вся, когда перед тобой распахивается самолетная дверь и ты точно знаешь, что сейчас в эту дверь шагнешь.

Много часов подряд рассматриваешь какие-нибудь пять километров реки; продираешься в береговой тайге, бродишь через притоки, на скалах подбираешься к краю, ползешь, подсматриваешь и вдруг увидишь из-за уступа все, будто на тебя нашло прозрение…

Сложнейший каскад порогов в каньоне плот может пройти чисто, нигде не задев! Но что с ним сделает сама вода? Никто в таких сливах еще не плыл. Что из всего этого выйдет? Может быть, сплавить плот пустым?

Впереди десять минут сплава.

Шестеро парней медленно надевают надувные жилеты. Снята уже носовая веревка, аккуратными кольцами подвешена на подгребице. Вторая веревка еще натянута, но причальный уже развязывает ее узлы, снимает кольца и, оставив одно последнее кольцо вокруг дерева, держит веревку руками и ждет. Четверо на плоту, обернувшись, смотрят на причального, а лоцман на корме смотрит в блокнот. И вдруг становится физически ощутимым шум реки, и плот на фоне бегущей воды своей неподвижностью режет глаза. Лоцман поднимает голову от блокнота и тоже смотрит на причального и кивает ему головой.

Руки разжались, веревка скользнула. Резко и одновременно головы повернулись вперед. Причальный, прыгая по камням, взбирается на плот. Плот идет, берега идут. Через десять минут плот будет в этой пятикилометровой трубе — или то, что от него останется…

— Лево! — Девятиметровая лопата взмахивает, толкает…

— Сильно лево! — Впереди камень лемехом переворачивает половину реки.

— Лево, ребята…. дава-а-ай!!

И всJ, и нет в запасе больше команд. Молча взмахивает гребь, взмахивает, и гнется, и в последнем гребке изгибается, затягивает гребок, и плот, минуя камень, сваливается косо, углом вниз.

Время идет. Летят навстречу секунды, и камни, и новые черные каменные ворота, в которые надо успеть прицелиться.

За воротами поле камней. Вот они — желтые, белые, черные, "Зуб", "Бегемот" — камни-ориентиры; от этого дальше, этот слева… Как, уже "Зуб"? Так быстро? Обойти слева. Нет, теперь с воды совершенно ясно, что слева пройти нельзя. Плот идет другим путем, камни-ориентиры сместились. "Крест", "Крокодил" и… незнакомый камень. Что это за камень? Откуда этот камень? И полезли камни, ворота, ориентиры, полезли, напирают друг на друга и на тебя. Поток секунд и чужих незнакомых камней. Ты отстал. Время ушло вперед. Но еще цепляешься, силишься догнать… догоняешь и начинаешь опять узнавать. Ага, "Бегемот" остается слева, теперь направо… Напра-а-во…

Две скалы воротами перехватили реку, и в теснине — слив. Его вспарывает "Зуб", и обе половины реки взбегают друг против друга на скалы, заворачивают назад к середине реки, сталкиваются, встают на дыбы над уже лесистыми здесь берегами. Высоко над своими же берегами встает река. И идет мимо них. Идет… И вдруг вся она, взгорбленная посередине, сразу оседает в яму.

Плот проходит вираж, поднырнув, выходит на горб… танцует наверху. Плот направлен точно. Он идет, подходит, наклоняется, зависает…

В детстве я старался поднять самый большой камень, кидал его в самую большую лужу, чтобы было