В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

— Я помню, мистер Харт, но к вам пришёл…

— Ты меня не слышала? — Чувствую, она будет первой, кто вылетит на улицу.

— Ты вконец охренел, Харт?! — не успеваю расслышать вялый ответ Мари, как всё моё внимание обращается к ворвавшемуся в кабинет без разрешения мужчине. — Мало того, что не сообщил, что вернулся в Рокфорд, не отвечаешь на звонки, так ещё выловить тебя невозможно. Неужели совсем времени найти не можешь на старых друзей?

— Тони! Какие люди! — Поднимаюсь с кресла, чтобы поздороваться с первым человеком за последние недели, которого по-настоящему рад видеть.

— Ну, хорошо, что ты хоть признал, а то я уже думал, меня под руку с охраной выведут отсюда! До президента легче добраться, чем до тебя! — укоризненно сообщает друг и крепко обнимает меня, стуча кулаком по спине. — У тебя вообще совесть есть, Адам? Ты какого хрена уже месяц в городе, а я об этом узнаю только сейчас, и то от случайных знакомых?

— Да у меня здесь такой завал, что не было возможности даже позвонить. Присаживайся. — Пропускаю Тони к креслу. — Мари, принеси нам кофе, — приказываю я перед тем, как закрыть дверь кабинета.

— Ну да, конечно, позвонить другу времени нет, а на встречи со знойными красотками, похожими на ту, что пару минут назад покинула помещение, есть? — продолжает возмущаться Тони, нахмуривая лоб.

Не могу не отметить, что с нашей последней встречи друг практически не изменился: всё те же мальчишеские черты лица и статная осанка артиста, лишь стрижка стала заметно короче, да взгляд более серьёзный.

— Тебе ли не знать специфику моих встреч с ними. — Возвращаясь в своё кресло, закидываю руки за голову.

— Конечно, знаю, и, похоже, некоторые вещи не меняются даже с годами. Ты конечный предприниматель, Адам. Даже в постели не можешь обойтись без бизнеса.

Теперь я искренне смеюсь.

Но что есть, то есть. Даже не поспорить.

— Сколько мы не виделись? — спрашивает Тони.

— С того самого момента, как ты покинул Нью-Йорк. Два года? Три?

— Пять, — ошарашивает друг.

— Чёрт! Уже пять лет прошло?

— Да, погрязнув в этих чёртовых бумажках, ты не успеешь оглянуться, как вся жизнь пройдёт мимо тебя. — Он разводит руками по сторонам, осуждающе рассматривая беспорядок на столе.

— Это и есть моя жизнь, Тони. Меня всё устраивает, — честно говорю я. Если бы работа не доставляла мне удовольствия, я бы уже давно всё бросил.

Я вообще никогда не делаю того, что встаёт наперекор моим желаниям или не приносит максимальной выгоды.

— Печально, Адам, очень печально. — Он приподнимается и подходит к окну, явно думая о том же, о чём думал я ещё несколько минут назад, — как же всё здесь вокруг уныло и бесцветно.

— Как твои дела? Не скучаешь по Нью-Йорку? Мне вообще непонятно, почему ты решил уехать. — Я, как никто другой, знаю, что там у Тони была не только блестящая карьера, но и вся его жизнь.

— Нет, по городу не скучаю. Я скучаю по сцене, а находиться в бурном Нью-Йорке, где всё напоминает о том, чего я лишился, для меня невыносимо, — объясняет он монотонным голосом, касаясь повреждённого колена.

— Но разве здесь лучше? Я не вижу тебя в Рокфорде. Этот город для тебя слишком… тусклый, что ли, — говорю я, отчётливо помня темперамент и вечно бурлящую через край энергию друга.

— То, что время не изменило тебя, Адам, не значит, что меня оно обошло стороной. — Не вижу его лица, но слышу горькую усмешку. — Но давай сегодня не будем о грустном. Тот факт, что мне удалось тебя всё-таки встретить, определённо нужно отметить.

— О-о, нет, можешь об этом сразу же забыть… — Сжимая голову руками, собираюсь остановить его ещё до того, как он огласит грандиозный план на вечер, но в этот момент в кабинет входит Мари, неся поднос в трясущихся руках, вынуждая кофейный сервиз издавать ритмичный назойливый звон.

Прислонившись спиной к окну, Тони внимательно следит за движениями взволнованной девушки, которая меня уже, мягко говоря, бесит своей «неустойчивостью» и несобранностью в работе. Видимо, она так же бездарна, как и её бывший начальник, который своими опрометчивыми решениями и безалаберным руководством значительно ухудшил положение нашей компании в Рокфорде.

И в подтверждение моих мыслей Мари опрокидывает грёбаный поднос прямо на меня, заливая все брюки и белоснежную рубашку кофе.

От неожиданности я вскакиваю со стула и теперь возвышаюсь прямо над головой неуклюжей идиотки. На сей раз ей несказанно повезло, что её вечно дерьмовый кофе успел по дороге остыть, иначе бы я не оставил от неё и живого места.

Я не кричу и не ругаюсь. Мне этого не надо. Хватает лишь красноречивого взгляда, чтобы дать ей понять силу моего негодования и заставить девчонку желать провалиться сквозь пол.

— Боже, мистер Харт, простите… Я не знаю, как это получилось. — Я думал, ещё сильнее трясти её уже не может, но как бы не так. — Я сейчас всё уберу… и… и принесу влажные салфетки. Простите, пожалуйста… Я не хотела… Я…

— Заткнись! — сдержанным тоном требую я, но она подпрыгивает на месте, словно от выстрела, и тут же замолкает.

Осматриваю свою одежду и понимаю, что никакие влажные салфетки мне не помогут. Хорошо, что я предусмотрительно успел привезти в этот офис несколько сменных костюмов.

— Мари, если не ошибаюсь, отдел кадров на пятом этаже. Иди прямиком туда, я дам распоряжение рассчитать тебя.

— Но, мистер Харт, пожалуйста… Мне… мне очень нужна эта работа… — со слезами на глазах мямлит побледневшая девушка, не вызывая во мне ничего, кроме раздражения.

На что она рассчитывает своими слезами? Я должен её пожалеть? Или утешить?

Это не по адресу.

Всё просто и справедливо. Если не справляешься со своими элементарными рабочими обязанностями — будешь уволена.

Так было, есть и будет всегда поголовно с каждым, кто не будет соответствовать моим требованиям.

— Я говорю — ты выполняешь, — с холодным спокойствием в голосе напоминаю ей закон, который не должен забывать ни один работник… и не только работник.

Девушка наконец-то прекращает дрожать, точно скованная льдом, когда замечает, как я начинаю расстёгивать ремень, а вслед за ним и молнию на испачканных брюках. Делаю шаг к ней, и на сей раз мне не удаётся расслышать не только плаксивых всхлипов и жалобных слов, но даже её собственного дыхания.

Настолько боязливые кадры обычно меня разочаровывают сильнее всех остальных женщин, что неумолимо «трепещут» в моём присутствии.

— Уходи.

Одно слово возле её лица призывает Мари сорваться с места и торопливо покинуть кабинет, так и не выдавив из себя ни одного звука.

Стягивая с себя брюки, я поворачиваюсь к Тони, что всё это время с интересом наблюдал за происходящим.

— Что? — спрашиваю, до конца не понимая его странного выражения лица. Смесь удивления с восхищением?

— Я уже забыл про твою бешеную энергетику и какую неадекватную реакцию она вызывает у женщин. — Тони скрещивает руки на груди. — Всегда хотел понять, как ты это делаешь?

Его вопрос вызывает во мне усмешку.

— Делаю что?

— Вводишь их в такой ступор, вынуждая трястись от страха, либо одним лишь взглядом заставляешь добровольно стянуть с себя трусы.

— Талант, — коротко отвечаю я, подходя к шкафу с другими костюмами.

— Мне бы такой талант пригодился на репетициях с моими девчонками.

— Ты имеешь в виду своих стриптизёрш? — уточняю, чтобы убедиться, что Тони до сих пор занимается постановкой шоу в своём клубе.

— Именно.

— Разве они и так не снимают перед тобой трусики? — Мой вопрос заставляет его брезгливо поморщиться.

— Боже упаси! После того количества членов, что проходит через них каждую ночь, я даже за деньги к ним не прикоснулся бы. — Тони достаёт пачку сигарет и закуривает, вызывая во мне желание сделать то же. — Мне бы не помешала твоя хладнокровная способность заставлять их танцевать так, как я того требую. Я скоро без голоса останусь от вечных криков. Все нервы мне вытрепали.