Особое задание - Евгений Васильевич Шалашов

об отправке на гауптвахту рабочих-грузчиков, отказывавшихся разгружать суда в Соломбале. А кто разгружать-то теперь станет, солдаты?

Слава богу, вестников Северного правительства накопилось немного, и мне удалось прийти к некоторым выводам довольно быстро. А самое обидное, что я не узнал ничего нового, о чем бы не знал еще в Москве, когда беседовал с высокопоставленными чиновниками правительства в высоких кабинетах. Да, при большевиках было плохо, появление англичан и белых восприняли как спасение. Эйфория. Европа нам поможет! А что будет дальше? Ну, я-то с высоты своего «послезнания» прекрасно знаю, что Европа помогает России только тогда, когда ей выгодно. Это я не в осуждение, а так, констатирую. Реально, без поддержки Антанты (пусть и прекратившей существование) правительство Северной области не продержится и месяца, потому что кушать всегда хочется, а своего зерна в губернии нет. Даже если допустить, что Европа, сама нуждающаяся в зерне, согласна продать, то на какие шиши Миллер его купит? Кому нужны «моржовки» или Государственные кредитные билеты Северной России, скопированные с бумажных денег Российской империи? Разве что нумизматам.

Я немного расстроился. За сегодня ничего интересного для руководства раздобыть не сумел. Результаты своих изысканий, разумеется, я отправлю, чтобы «высокие» товарищи понимали, какие они умные. Да, еще нужно сообщить о наемниках. Точное количество не узнаю, но могу предположить, что не более пятисот человек или тысячи[9]. Наемникам платить нужно, да и воевать на Севере не каждому хочется. У немцев, правда, освободилось немалое количество людей, любящих и умеющих воевать, но эти воевать не пойдут.

— Владимир Иванович, вы не зачитались? — услышал я голос директора.

— Ох, простите, — засмущался я. Начав собираться, грустно сказал: — Мне еще сегодня в наряд заступать по кварталу.

— А, так вы вошли в наше земское ополчение, под воительством полковника Витукевича? — засмеялся Платон Ильич. Потом добавил с одобрением в голосе: — Весьма похвально. — Подумав, неожиданно предложил: — Завтра можете выйти с обеда. Отоспитесь после дежурства. А еще лучше — завтра вообще можете не приходить. Вы же сегодня целый день были.

— А как же Брэм? У меня десятый том не переплетен.

Платон Ильич только сморщился, махнув рукой, и я его понял. Ничего с растерзанным Брэмом не случится.

Не заходя домой, я отправился к отставному полковнику за берданкой. На этот раз моими спутниками стали два дедка, похожие друг на друга, как две горошины из одного стручка. Дедушки всю ночь разговаривали о скучных вещах — лекарстве от радикулита, способах ловли рыбы подо льдом. Рассуждали, как лучше продолбить лунки, чтобы провести под ними сеть. Я слушал и диву давался — как это людям интересно сидеть целый день на льду, ловить рыбу? А еще и сеть подо льдом протаскивать. Даже не знал, что такое возможно. Увы, способы ловли нельмы и стерляди вряд ли заинтересует Центр. Впрочем...

— Твоего-то еще в армию не забрали? — поинтересовался один из дедков.

— Говорит, что пусть лучше в армию, чем такая работа. Три водолаза на весь порт осталось! Вчера англичане бухту телефонного кабеля уронили, так он один мудохался целый день, так и не достал. А на него — мол, плохо работаешь! А как в одиночку работать? Уж на что при большевиках было хреново, так и то по двое, по трое работы вели. А теперь?

— Провод-то англичанам зачем? — невинно поинтересовался я. — Они что, собираются у нас новую линию протянуть? — Мечтательно вздохнул: — Хозяйка моя, за которую я службу несу, о телефоне мечтает.

— Хозяйка-то твоя — Галина, которая Пантелеймона вдова? Ну, пусть держит карман шире. Кабель этот на Пинегу пойдет, там нужнее.

Пинега, Пинега. Что-то у меня с ней ассоциируется. Да, место ссылки Александра Грина. Теперь это поселок, а тогда уездный центр. Тьфу ты, наоборот. Сейчас Пинега уездный центр, где сидят интервенты. Если понадобилась телефонная связь, могут готовить наступление. Пожалуй, не зря я сегодня пошел на дежурство! Вот только, где у Крестинина отыскать слова «телефонный провод»? Ладно, придумаю что-нибудь.

Наше дежурство заканчивалось в пять утра, когда народ принимался топить печи, а первые рабочие уже готовились атаковать трамваи. Изрядно намерзнувшись, мечтая о чашке чая с куском хлеба, а потом теплой постели, я дошел до дома.

Хозяйка не спала, в ожидании постояльца расстаралась, напекла на завтрак блинов. Вот молодец. От себя отрывает!

У нее еще оставался настоящий чай, так что я быстро согрелся и наелся. Теперь можно и спать. И на службу я сегодня не пойду. Есть время, чтобы не спеша составить донесение.

— Отогрелся, Володя? — поинтересовалась хозяйка.

— Ох, спасибо!

— Точно согрелся? Дай-ка я твои руки потрогаю. Как ледышки!

Галина Витальевна принялась растирать мои руки.

Хм. А я и не возражаю, чтобы мне руки погрели. И не только руки.

Глава 12. Первая годовщина

В Ижевске еще идут бои, Добровольческая армия продолжает Кубанский поход, в Крыму немцы, в Архангельске англичане, американцы и французы, в Одессе и Севастополе тоже французы. Как говорится, «список можно продолжить». А в большевистской Москве решили устроить праздник. Кто-то шипел: «Устроили пир во время чумы!», кто-то подсчитывал, что затраты на подготовку и сам праздник сопоставимы с расходами на полк четырехбатальонного состава, а я был совершенно согласен с Правительством, решившим устроить грандиозное мероприятие. Праздник нужен даже тогда, когда все кажется мрачным и тягостным, вернее — когда все мрачно, он и требуется!

Кедров взял меня с собой на совещание, посвященное вопросам безопасности и охраны общественного