Я называюсь Никто - Тимофей Владимирович Алёшкин

списывать, приглашаю вас у него это почитать. ВОТ ЭТО были реально огромные деньги, которые и могли обеспечить поддержание и рост «состояния Красса» – скажем, с Верреса, наместника Сицилии, в пользу ограбленных сицилийцев взыскали штраф в 10 миллионов денариев, и это явно сильно заниженная оценка размера награбленного.

Постепенно Красс, действуя как «фирма», открыл разные большие бизнесы, которые позволяли легализовывать тайные деньги, «обелять» их. Это было необходимо, чтобы давать по крайней мере педариям, сулланской мелочевке и привлеченным горлопанам-агитаторам займы открыто, вбелую, только так их можно было потом требовать обратно, если заемщик вел себя неправильно. Заметьте, что известные бизнесы Красса как раз позволяют такое делать – как проверить, сколько из шахты извлекли серебра, или во сколько раз дороже удалось продать обученного раба по сравнению с ценой покупки, а в книгах Красса всё это приносило, не сомневаюсь, невероятные прибыли.

Вот этим вот делом «отстраненный Суллой от общественных дел» Красс и занимался, я думаю, себе спокойно с 81 и все 70-е годы. Ну как спокойно, как видите, дел у него было невпроворот, и на них должны были уходить много его времени и сил, потому-то о его публичной, политической деятельности в 70-е ничего не говорится. Он не был ни квестором, ни эдилом. Хотя, казалось бы, кому как не сверхбогачу Крассу, страшному завистнику политических успехов Помпея (как Плутарх нам много и укоризненно рассказывает), избираться в эдилы и устраивать пышные игры, чтобы увеличить свою популярность. Но мы с вами теперь видим (и ещё увидим не раз), что если не объяснять Красса исключительно через Красса, как делают практически все историки, и античные, и современные, многое в его жизни становится понятнее.

Когда Марк Лициний стал претором, неизвестно, где-то между 76 и 72. До своего внезапного избрания сенатом командующим против Спартака в октябре 72 Красс появляется в политике только один раз – в 73, когда некий Плотий обвиняет его в любовной связи с весталкой Лицинией. Судьи Красса оправдали, говорит Плутарх. Дело это для нашей истории важное, подробно мы его разберем дальше. Ни в какой популярной агитации, в том числе за восстановление прав трибунов, Красс аж до 71 года замечен историками не был.

Итак, зафиксируем: Марк Лициний Красс Дивес играл с 81 до 72 очень важную роль в сулланской политической группе – он был хранителем ее тайной казны, служил «фирмой», ведя публичные бизнесы для ее прикрытия, вел все денежные дела партии и отвечал за вербовку новых членов и за контроль за лояльностью всех сулланцев и привлеченных деятелей. После смерти Суллы он явно вместе с ключами от кассы в какой-то момент перешел к Цетегу и признал его лидерство в группе, уже в 76 история с Сицинием показывает, что Красс действует как часть группы Цетега. В конце 72 он внезапно выходит на первый план как лидер группы, большинство в сенате уже идет за ним, а не за Цетегом, как это было в 74.

24. Сулланцы. Марк Антоний Критский

О Марке Антонии до 74 года не известно ровным счетом ничего (да и после этого совсем немного). (Вот отличная статья Е. Смыкова[30], где собраны все сведения о нём.)

Он был старшим сыном Марка Антония Оратора, консула и цензора, входившего в группу реформаторов 91 года, ближайшего сподвижника и друга Красса, учителя Гая Котты. Антонии были старинным плебейским родом, ведущим происхождение аж от самого Геракла, но в римской элите они были, до Оратора, на вторых-третьих ролях. Антоний Оратор был убит по приказу Мария в 87. Его младший сын, Гай Антоний Гибрида, служил у Суллы в Греции, участвовал в проскрипциях, в общем, был несомненным сулланцем. Нет никаких оснований считать, что его старший брат не был до 74 таким же сторонником Суллы.

В 74 году Марк Антоний становится претором, и тут же получает от сената (вы помните, «благодаря консулу Котте и клике Цетега») необычное, первое такое в римской истории, командование «империй, равный проконсульскому во всех провинциях, на расстоянии до пятидесяти миль от моря» (Веллей) на неопределенный срок. То есть Антоний после смерти Суллы остался «сулланцем» и перешел в группу Цетега, и получил как ее участник высшую власть на огромном пространстве. И, конечно, флот и армию. Про количество судов я даже не буду гадать, что касается армии, я думаю, сенат должен был дать ему 2-3 легиона солдат как минимум. Ещё один признак, что Антоний был сулланцем – то, что его легатом в 74-73 был, как мы знаем из Саллюстия, некий Мамерк. Имя редкое, почти наверняка это Мамерк Эмилий Лепид, консул 77 года, зять Суллы.

Итак, сулланцы в 75-74 начали потихоньку догонять Метеллов по проконсулам, контролируемым провинциям и армиям – против Испании с двенадцатью легионами Пия и Помпея и Киликии с пятью легионами Исаврика у них были Курион в Македонии с пятью легионами и теперь, в 74, ещё Котта в Цизальпине с тремя легионами и Антоний на море с приличным флотом и войском.

Предлагаю на минутку расслабиться и отвлечься от бесконечных подсчетов и аналитики на два анекдота об Антонии, один добрый, другой злой.

Добрый. Плутарх:

Антоний Критский, человек не слишком видный и мало чем прославившийся на государственном поприще, но великодушный, честный и щедрый, как можно убедиться хотя бы по одному, следующему примеру. Он владел весьма скромным состоянием и потому не давал воли своей доброте — за этим зорко следила его супруга. И вот как-то раз приходит к нему приятель просить денег, денег у Антония нет, и он велит рабу принести воды в серебряной кружке, смачивает подбородок, словно собираясь бриться, а затем, еще под каким-то предлогом выслав раба из комнаты, отдает кружку другу, чтобы тот распорядился ею, как захочет. Слуги хватились пропажи, начались поиски, и, видя, что жена вне себя от гнева и хочет пытать всех рабов подряд, Антоний во всем признался и просил прощения.

Похоже, Антоний, в отличие от брата, не очень-то обогатился во время проскрипций.

Теперь злой, уже из времен действий Антония-императора на море в 73 году. Цицерон:

В Лилибее на Сицилии проживает какая-то Агонида, отпущенница Эрицинской Венеры. Эта женщина жила в полном достатке и была богата. Один из префектов Антония вздумал отнять у нее рабов, составлявших ее домашний оркестр, под предлогом, что они ему нужны во флоте.

Скучно, наверное, воевалось с пиратами римским адмиралам без музыки.