Маленький детектив - Юлия Игоревна Андреева

извините, почти совсем нет и груди тоже. На выпускном платье ей даже лишние выточки делали, чтобы форму придать. А эта — знаете, я только сейчас подумала, у этой фальшивки фигура, как у взрослой женщины, и ноги длинные, а размер ботинка явно меньше и уже. То есть я не маленькая, понимаю, что все мы, конечно же, растем, и за лето Анаис вполне могла повзрослеть, но не настолько же! Хотя допустим, что именно настолько, но нога-то никак не могла сделаться меньше. Это уж как хотите.

Только когда я это в колледже сказала, мне не поверили. Они ведь не видели Анаис до того, как та — другая — приехала в «Зеленые рукава» на экзамены, а я видела. Все три года видела. И даже без одежды, я имею в виду, когда перед гимнастикой или на танцы переодевались, когда платья мерили… в общем. Что мне делать? Вы не слышите меня и не видите. Зря я, конечно, все это вам рассказала. — Она вздохнула и погладила прохладную руку больной. — Поправляйтесь, леди Кристал, а я уж сама как-нибудь разыщу Анаис и… ах! — Люси вздрогнула и медленно поднялась, всматриваясь в черты своей пациентки. Как же так, ведь она сама закрывала леди одеялом во время проветривания и потом и не думала стягивать одеяло. То есть она отнесла вниз ведро и швабру, вернулась и… совершенно верно, руки леди Кристал уже привычно лежали поверх одеяла. Точно так же, как в момент их первой встречи.

— Не может этого быть, — прошептала Люси и, взяв кисть леди Кристал, бережно подняла ее над лицом пациентки и потом разжала пальцы. На мгновение рука задержалась в воздухе, и затем упала рядом с лицом на подушку.

— Вы обманщица, леди Кристал! — воскликнула Люси, и тут же дама села на постели, схватив ее за юбку, словно опасаясь, как бы девочка не убежала из комнаты.

— Простите меня, милая. Как вы назвали себя?

— Люси Голдинг к вашим услугам.

— Сядьте, Люси. — Леди Кристал потянула ее к себе, принуждая присесть на постель. Что интересно, силы в этой «парализованной» было, что у портового грузчика. — Поверьте, я поступаю так не от хорошей жизни, — зашептала она. — Если кто-нибудь узнает, и если правда дойдет до Арчибальда, мы погибли.

— Но Хельга ведь тоже знает. — Люси было приятно, что ей удалось разгадать загадку леди Кристал, и теперь она желала и в дальнейшем производить впечатление разумной девочки.

— Если бы не Хельга, мы бы вообще пропали. — Леди Кристал вынула из-под подушки платок и обтерла лицо.

— Я начала догадываться, когда увидела, что она приносит вам твердую пищу. А разве можно давать больному булочки или яйца? — радуясь собственной сообразительности, сообщила Люси. Правда, решение загадки пришло к ней только сейчас. Но зачем леди Кристал знать такие подробности?

— Ты очень разумная девочка, — погладила ее по плечу дама. — На самом деле это ужасно — все время лежать на спине. Ведь я могу встать, только когда приходит Хельга и запирает дверь. Но все равно у нас очень мало времени, я привожу себя в порядок, ем, узнаю новости, а потом снова ложусь в постель. Один раз Арчибальд почти застал нас, он вошел и увидел, что кровать пуста, но тогда Хельга солгала ему, будто бы перенесла меня в ванную комнату, и он поверил.

— Но для чего вы притворяетесь больной? И где Анаис?

— Ах, Люси. Для того, чтобы ответить на твои вопросы, мне придется рассказать тебе все с самого начала. — Леди Кристал вздохнула. — Надеюсь, ты хорошо заперла дверь?

Люси кивнула.

— Дело в том, что мой отец — богатый промышленник, а сэр Кристал — природный аристократ. К тому времени, когда я заканчивала школу для девочек, мой отец повстречал где-то Арчибальда и решил, что он подходящая для меня партия. Арчи был необыкновенно красив и без пенни в кармане. Я некрасива, неродовита, но богата.

Разумеется, я влюбилась в него без памяти, Арчи сделал мне предложение, и сразу же после выпускного мы обвенчались. Так я стала леди Кристал, хотя, наверное, в душе до сих пор остаюсь самой обыкновенной женщиной, предки которой служили приказчиками и торговали в лавках. Через год после венчания родилась Анаис. Я была счастлива. Конечно, я видела, как другие женщины смотрят на моего мужа, и догадывалась, что до меня у него были любовницы. Тебе, конечно, рано знать такие вещи, но на самом деле это вполне обычное дело. До брака многие представители сильного пола имеют связи на стороне, которые обрываются, едва мужчина обзаводится законной семьей. Если это, конечно, порядочный мужчина. — Она вздохнула. — До нашей встречи Арчи много лет прожил в Америке, где, как я теперь знаю, обзавелся семьей. Так что, когда он, не оформив развода, женился на мне, в Новом Орлеане у него осталась годовалая дочь Лаура.

— Мистер Кристал двоеженец?! — Глаза Люси округлились: взрослые никогда прежде не разговаривали с ней столь откровенно. А если она что-то такое и слышала, обычно это не касалось близких ей людей, но теперь выходило, что Анаис Кристал, которую она знала три года, незаконнорожденная! Будь у Люси эта информация в «Райском гнездышке», Анаис бы пикнуть против нее не посмела.

— Да, Люси. Именно так. Он подлец и двоеженец. Но это еще не все. Когда Анаис исполнилось три года, он выписал из Америки для нее гувернантку, которая приехала со своей пятилетней дочерью. Сначала я возроптала: зачем тратить деньги и выписывать гувернантку из Штатов в то время, как можно найти для Анаис англичанку? Но Арчи уверил меня в том, что эта женщина служила в семействе его родственников и он ей доверяет. Кроме того, Энжел Смит когда-то училась на медсестру, а всегда удобнее, когда в доме есть медик. Я же сразу привязалась к очаровательной Лауре. Как я теперь понимаю, законной дочери Арчибальда. Она действительно похожа на Анаис, все-таки сводные сестры. Сейчас ей шестнадцать и фигура у нее, я полагаю, уже как у ее матери, то есть очень хорошая. Не знаю, знакома ли ты с искусством древнего Египта. Однажды на выставке я видела статуэтку богини Исиды, так вот — Энжел Смит ее точная копия.

— Богиня с крыльями, — вспомнила Люси.

— Точно. И ножка маленькая и у Энжел, и у ее дочки. Анаис же пошла в нашу породу. И еще она шатенка, а Анаис — чистая блондинка, это она от моей матери взяла, та всегда была белее белого: когда поседела, никто и не заметил разницы.

— Теперь понятно, почему