Гордость и предубеждение - Джейн Остин

Прочтя это письмо, Элизабет покачала головой. Было ясно, что о приезде ее сестры в город мистер Бингли сможет узнать только случайно.

Четыре недели прошли со времени приезда Джейн в Лондон, но ей так и не довелось его повидать. Джейн пыталась уверить себя, что нисколько этим не огорчается, но уже не могла закрывать глаза на невнимание к себе его сестер. Целых две недели она провела дома в ожидании мисс Бингли, каждый вечер придумывая, чем бы еще оправдать задержку ее ответного посещения, пока, наконец, Кэролайн не появилась в доме Гардинеров. Краткость этого визита и сухость ее манер лишили Джейн возможности обманывать себя еще дольше. Ее чувства были достаточно ясно отражены в письме, которое она написала сестре после этой встречи:

«Я уверена, что моя любимая Лиззи не станет торжествовать, убедившись, что она оказалась права и что я глубоко заблуждалась, принимая за чистую монету дружбу мисс Бингли. Но, дорогая сестра, хотя жизнь доказала твою правоту, не считай меня упрямицей, если я и сейчас утверждаю, что, основываясь на ее прежнем поведении, мое доверие к ней было не менее естественным, чем твоя подозрительность. Для меня остаются непонятными причины, из-за которых она старалась со мной сблизиться. Но если бы прежние обстоятельства повторились, я несомненно была бы во второй раз введена в заблуждение. Визит мой не был возвращен Кэролайн до вчерашнего дня. И за все это время я не получала от нее никаких известий, ни одной строчки. С самого ее прихода было очевидно, что эта встреча ее нисколько не радовала. Она очень холодно и небрежно извинилась, что до сих пор не удосужилась меня навестить, ни слова не сказала о намерении впредь со мной встречаться и, казалось, настолько изменилась, что после ее ухода я твердо решила не продолжать с ней знакомства. К моему глубокому сожалению, я не могу ее не осуждать. Ей вовсе не следовало завязывать раньше со мной такую дружбу — уверяю тебя, что каждый новый шаг к сближению делался с ее стороны. Но мне жаль ее, потому что она должна чувствовать, как нехорошо она поступает. А еще потому, что ее поведение несомненно вызвано беспокойством за брата. Мне нет нужды объясняться более подробно. И хотя мы с тобой знаем, что беспокойство это ни на чем не основано, но если Кэролайн его испытывает, это вполне объясняет ее отношение ко мне. При том, что он так заслуживает ее любви, всякая ее забота о нем кажется естественной и простительной. Меня, однако, удивляют ее опасения в настоящее время, потому что, если бы он еще хоть немножко меня помнил, мы бы уже давно встретились. Он знает о моем приезде, я в этом уверена — она даже сама что-то об этом сказала. И все же, судя по ее тону, ей приходится убеждать себя в том, что он на самом деле любит мисс Дарси. Мне это непонятно. И если бы я не боялась судить слишком резко, у меня был бы большой соблазн сказать, что все это слишком похоже на двойную игру. Но я постараюсь отогнать от себя все мрачные мысли и думать только о радостных вещах: нашей с тобой дружбе и бесконечной доброте ко мне моих дорогих дяди и тети. Напиши мне как можно скорее. Мисс Бингли дала мне понять, правда не совсем уверенно, что ее брат никогда не вернется в Незерфилд и откажется от аренды. Об этом, пожалуй, лучше дома не говорить. Меня очень обрадовали хорошие вести от наших друзей в Хансфорде. Непременно проведай их вместе с сэром Уильямом и Мерайей. Уверена, что там тебе будет хорошо.

Это письмо причинило Элизабет некоторую боль. Но она воспрянула духом, когда подумала, что Джейн не будет больше обманываться хотя бы в сестре мистера Бингли. Всякие надежды в отношении самого молодого человека исчезли окончательно. Элизабет даже и не хотела, чтобы он возобновил свое ухаживание за ее сестрой — так низко пал он в ее глазах. И она искренне пожелала скорейшего заключения его брака с мисс Дарси, который принес бы успокоение Джейн и явился наказанием для него самого, так как, судя по отзывам Уикхема, Джорджиана быстро заставила бы его пожалеть о той, от любви которой он с такой легкостью отказался.

В эти же дни миссис Гардинер напомнила Элизабет ее обещание относительно мистера Уикхема и попросила написать, как обстоят ее дела. То, что Элизабет смогла сообщить по этому поводу, было гораздо приятнее ее тетке, нежели ей самой. Очевидная склонность к ней Уикхема исчезла, он перестал оказывать ей внимание и уже волочился за другой. У Элизабет хватило наблюдательности, чтобы вовремя это заметить, и она отнеслась к этому и написала обо всем тетке без особых сожалений. Сердце ее было задето не сильно, а ее тщеславие было вполне удовлетворено мыслью, что он остановил бы свой выбор на ней, если бы располагал необходимыми средствами. Внезапное приобретение десяти тысяч фунтов было главным достоинством девицы, которой он теперь старался понравиться. Однако Элизабет, быть может, менее объективная в данном случае, нежели в истории с Шарлот, не упрекала Уикхема за его стремление к независимости. Напротив, что могло быть естественнее? И даже допуская в душе, что отказ от нее стоил ему некоторой внутренней борьбы, она была готова согласиться с разумностью этого шага, отвечавшего их общим интересам, и искренне желала ему счастья.

Все это она сообщила миссис Гардинер. Изложив все обстоятельства, она продолжала:

«Я убедилась, дорогая тетушка, что не была влюблена по-настоящему. Ведь если бы я в самом деле пережила это возвышенное и чистое чувство, то должна была бы сейчас содрогаться даже при упоминании его имени и желать ему всяческих бед. А между тем я отношусь дружески не только к нему самому, но даже к мисс Кинг. Я не могу в себе заметить никакой ненависти к ней и даже не считаю, что о ней нельзя сказать доброго слова. Разве это могло быть любовью? Мое самообладание сослужило мне службу. И хотя для всех знакомых я представляла бы гораздо больший интерес, будь я безнадежно в него влюблена, я все же не могу сказать, что меня печалит моя скромная участь. Слава покупается иногда слишком дорогой ценой. Китти и Лидия приняли его измену гораздо ближе к сердцу, чем я. Они еще слишком юны, и их глазам еще не открылась беспощадная истина, в силу которой самые привлекательные молодые люди так же должны иметь средства к существованию, как и самые незначительные».

Глава IV

Январь и февраль промелькнули без каких-либо новых важных событий в семье Беннетов и не внесли другого разнообразия в их жизнь, кроме прогулок в Меритон, совершавшихся иногда по замерзшим дорогам, а иногда и по грязи. В марте Элизабет предстояло навестить Хансфорд. Сначала она вовсе не думала серьезно об этой поездке. Но мало-помалу она обнаружила, что Шарлот в самом деле ждет ее приезда и постепенно привыкла смотреть на этот визит как на неизбежную и не такую уж неприятную необходимость. Разлука усилила ее привязанность к подруге и ослабила ее отвращение к мистеру Коллинзу. Поездка сулила новые впечатления, а так как жизнь с матерью и достаточно несносными младшими сестрами едва ли можно было назвать приятной, кратковременная смена обстановки была желательна сама по себе. Путешествие, кроме того, давало ей возможность взглянуть на Джейн. Короче говоря, когда срок визита приблизился, она уже была бы огорчена, если бы его пришлось отложить. Никаких препятствий к поездке, однако, не возникло, и, в конце концов, все было устроено согласно первоначальному плану Шарлот. Элизабет должна была выехать в сопровождении сэра Уильяма и его второй дочери. Предложение провести ночь в Лондоне было внесено вовремя и составленный окончательно план путешествия казался безукоризненным.

Единственное связанное с отъездом огорчение вызывала разлука с отцом, который должен был сильно почувствовать ее отсутствие. И когда пришло время, мистер Беннет так неохотно с ней простился, что даже велел дочке ему написать и чуть ли не обещал прислать ей ответ.

Прощание с Уикхемом было вполне дружеским, с его стороны, пожалуй, даже больше, чем дружеским. Новая привязанность не заставила его забыть, что Элизабет первая обратила на себя его внимание, первая его выслушала и выразила ему сочувствие и первая заслужила его восхищение. И в манере, с которой он с ней простился, пожелав ей всяческих радостей, напомнив, чего она может ожидать от леди Кэтрин де Бёр, и выразив уверенность в совпадении их мнений об этой даме и обо всех прочих общих знакомых, заключались забота и внимание, которыми он, казалось, навсегда завоевал самое искреннее расположение Элизабет. Расставаясь с ним, она была убеждена, что, холостой или женатый, он навсегда останется для нее образцом обаятельного молодого человека.

Спутники Элизабет, составившие ей компанию на следующий день, отнюдь не могли вытеснить в ее душе приятное впечатление, оставленное прощанием с Уикхемом. Сэр Уильям Лукас и его дочь Мерайя, девица добродушная, но такая же пустоголовая, как и ее папаша, не могли сказать ничего, заслуживающего внимания, и к их болтовне Элизабет прислушивалась почти с тем же интересом, как к дребезжанию экипажа. Человеческие причуды всегда привлекали ее внимание, но с сэром Уильямом она была знакома слишком давно. И, рассказывая о церемонии своего представления ко двору, он уже не мог открыть ей ничего нового. А его любезности были такими же затасканными, как и его повествование.