В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет - Герт Ловинк

отмены» может остаться с нами надолго, подтверждаются оправданием таких достойных целей, как необходимость открытых дебатов и разногласий, которым толерантность якобы угрожает [3]. В наш ускоряющийся век парадокс заключается в том, что культура отмены может легко сократить время на всяческие дискуссии и формирование консенсуса, ограничив тем самым публичную сферу [4]. За доли секунды люди взрываются от возмущения, но не успеешь оглянуться, как они уже расходятся по своим делам. Импульсивные пользователи, движимые дофамином, не отличаются особой осведомленностью о дискурсивных правилах, установленных Хабермасом, и их не беспокоят долгие часы, которые требуются общему собранию для достижения консенсуса.

Но главный страх, связанный с «культурой отмены», часто остается невысказанным. Американский профессиональный класс де-факто замкнут в себе и просто не может мыслить иначе, чем в рамках предпосылок платформ. Их преследует один-единственный вопрос: «Буду ли я нравиться вам завтра?» Потеря подписчиков в Instagram или Twitter означает немедленную потерю репутации, внимания и, в конечном счете, дохода. Все мы теперь инфлюэнсеры. Меньше лайков и ретвитов буквально означает меньше денег. Такова высокая цена, которую платят интеллектуалы и художники, когда их затягивает в водоворот и они уже не могут найти другого выхода. Самые активные пользователи Twitter и представить себе не могут, что обсуждения могут существовать где-то за пределами интернета. В период экономического кризиса паника в социальных сетях фактически приводит к замыканию американского сознания. Альтернативы нет, мы в плену у платформы.

Случаи изгнания людей из племени или народа происходили всегда. Как и разрушительные междоусобицы внутри распадающихся субкультур. Но не так-то просто (сообща) инсценировать конец какого-либо движения. Эстетика исчезновения звучит красиво, но уход всё равно причиняет боль. Сегодня, в эпоху капитализма платформ, миллионы пользователей одновременно получают один и тот же «возмутительный» морализаторский контент. Этот провоцирующий гнев материал отбирается алгоритмами, цель которых – спровоцировать как можно больше взаимодействий (кликов, ретвитов, комментариев, лайков), чтобы удержать нас на одном сервисе как можно дольше. В эпоху соцсетей пользователи «расплачиваются» вниманием. «Отмена» может достичь критической массы в течение нескольких часов. В этом и заключается непредсказуемость. Это знак протеста со стороны пользователей, когда они хотят «удалить» злых персонажей, но исходя из логики индустрии развлечений это просто невозможно. Америка обожает реванши. А в цифровую эпоху ваше прошлое может вернуться и настигнуть вас в любой момент. Кто же победит, пока неизвестно: будут ли это «децентрализованные» социальные медиа с их якобы безупречными алгоритмами или методы «желтой прессы», хорошо знакомые традиционным СМИ? Если посмотреть на современные примеры «культуры отмены», то возникает гибридная картина, сочетающая в себе худшее из двух миров. Печатные медиа питаются соцсетями, и наоборот.

«Культуру отмены» также можно рассматривать как ампутированную, пассивно-агрессивную версию того, что среди гиков известно как ап- и даунвотинг *. Эта часть интернет-культуры зародилась на форумах, существовавших до появления Всемирной паутины. Брендинг платформ запрещает реализацию принципа голосования «против», что лишь подчеркивает их ангажированность. В современных социальных сетях господствуют крупные маркетинговые корпорации, которые организуют брендовые кампании для всех желающих, от политиков до поп-звезд и инфлюэнсеров. Представители этого глобального класса менеджеров презирают всё негативное. Их нанимают не для того, чтобы организовывать, критиковать и обсуждать, а для того, чтобы генерировать клики и деньги. Как известно, кнопки «не нравится» по-прежнему не существует **. Пользователи не имеют права голосовать: они могут только удалить сообщение или покинуть платформу. Как отмечает Хизер Марш, в результате возникает пользователь-как-рефлектор, человек, способный лишь «отражать» существующие властные отношения [5].

* Метод голосования на форумах путем нажатия на иконки с большим пальцем, поднятым вверх или вниз. – Примеч. ред.

** Речь идет о Facebook. – Примеч. ред.

Мы видим, как на поверхность выходит темная сторона «организованного позитивизма». В результате подавления чувств сегодняшняя «культура отмены» – это дикий зверь, который словно выпрыгивает из ниоткуда, вызывая моральную панику у правящей медиаэлиты, в чьих интересах удержать «плохих героев» на сцене. «Как же так, такого не должно было случиться». Атмосфера должна оставаться позитивной – любой ценой. Гик-культура может быть сексистской, а знаменитости могут получить приговор, заплатить штраф и даже сесть в тюрьму, но пройдет время, и они появятся вновь. Если их раскаяние будет достаточно широко освещено, цикл может начаться с начала. Подобные «спектакли без последствий» продолжаются, так и не решая серьезных проблем, таких как дискриминация, социальное неравенство или изменение климата. Реальные проблемы остаются в тени, пока – вот так сюрприз – они не выплеснутся на улицы, спровоцированные, казалось бы, случайными событиями (например, убийством Джорджа Флойда, на месте которого могло быть любое другое убийство, произошедшее неделей раньше или неделей позже).

Теоретически можно сказать, что при отмене мы отписываемся (в данном случае от тех, кого фолловили, или друзей) и удаляем данные. Одновременно с этим появляется новая информация. Коллективный акт удаления воспринимается как неожиданно негативный и разрушительный, словно это символический способ сказать: «Ты мне больше не нравишься, уходи прочь из моей жизни». Отписка от кого-то быстро становится заявлением. Отмена может быть неявным признаком того, что пользователи хотят перемен, жестом, свидетельствующим о том, что они хотят покинуть корабль и разорвать символическую связь с теми, кому была дана власть. Впрочем, эта точка зрения может быть слишком произвольной. Используя понятия из исчезнувшей дисциплины массовой психологии, лучше подчеркнуть аспект группового истерического мышления, в котором индивиды «растворяются» в одном гигантском массовом акте осуждения, получая удовольствие от рефлекторной реакции онлайн-толпы, обычно несуществующей и невидимой.

С точки зрения европейской материалистической теории медиа, отмена – это не что-то, что заменяет «реальный» протест, а эффект софта (software effect). Оставим в стороне культурный анализ «массовой морали» (Ашиль Мбембе), политики идентичности и религиозных аспектов воук-культуры. Здесь важно подчеркнуть ее глобальные последствия, заложенные в код (как на уровне видимого дизайна интерфейса, так и невидимых алгоритмов и ИИ). Если уж на то пошло, «культура отмены» – это проявление ограниченных способов самовыражения в доминирующих соцсетях и в мире в целом. Мое исследование Грусть как дизайн (Sad by Design) рассказывало о том, как ученые-бихевиористы работают на платформы Кремниевой долины, чтобы вызвать у человека такие эмоции, как грусть, гнев и депрессия [6]. Спровоцированные технологиями рассеянность, депрессия и обида до сих пор приносили компаниям вроде Facebook и Google огромную прибыль. Хорошая новость заключается в том, что всё больше и больше людей узнают, как всё это работает. По сравнению с 2016 годом, годом Брекзита и Трампа, наша осведомленность стала гораздо выше. Однако, несмотря на растущее понимание, с тех пор мало что принципиально изменилось. «Культура отмены», понимаемая как внезапная опосредованная реакция масс в социальных сетях, сама по