В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет - Герт Ловинк

а разрабатывать гибридную агонистику (в духе Шанталь Муфф). Давайте объединим офлайн- и онлайн-пространства и будем содействовать конфликту через самоорганизацию, самозащиту и конфронтацию.

«Когда-то целью знания было придать реальности форму; затем оно производило возможности; теперь оно занимается ничем иным, как управлением рисками. Когда-то мы были производителями, потом стали потребителями, а теперь – продуктами. Когда-то сила тела использовалась для производства товаров; затем для их потребления использовалась энергия желания; теперь для производства себя как товара используется творческий потенциал. Когда-то у нас были дети; потом мы желали детей; теперь мы стали детьми. Когда-то любовь была договором о взаимной поддержке; потом она стала мечтой; теперь она – цена, за которую мы продаем себя. Когда-то машины были средством достижения наших целей; потом они стали целями, для которых мы были средствами; теперь они – оракулы, которые толкуют знаки, и чьи пророчества толкуем мы. Когда-то мы жили в дисциплинарном обществе, потом – в обществе контроля, теперь – в обществе риска». – Анна Лонго.

«Чтобы быть философом, нужно научиться внимательности: умению с восторгом смотреть на то, что находится перед вами, не пытаясь тут же им завладеть, – так, как можно поглядывать со стороны на зеленую златоглазку, тихо зимующую на стене кухни». Эта цитата из Джиллиан Роуз призывает задуматься о том, какое значение имеет для нас внимательность сегодня. Как быть наивным цифровым поколением, для которого сосредоточиться – это целая пытка? Может ли рассеянность стать силой добра и породить сверхинтенсивные изречения? Или же философия обречена как таковая?

В книге Кривое зеркало Джиа Толентино пишет: «Социальные связи, как нервные импульсы, распространялись во всех направлениях. В десять лет я крутилась по кругу, рассматривая другие сайты Angelfire, полные гифок с животными и прочей чепухи. В двенадцать я уже писала пятьсот слов в день в публичном LiveJournal. В пятнадцать я загружала свои фотографии в мини-юбке в MySpace. К двадцати пяти моя работа заключалась в том, чтобы писать посты, которые привлекали бы в идеале сто тысяч читателей. Сегодня мне тридцать, и жизнь моя неразрывно связана с интернетом и его лабиринтами непрерывных навязанных связей. Я живу в этом яростном, энергичном, немыслимом аду».

«Прекрасные вещи созданы для того, чтобы их разрушали. Вот почему молодые люди ближе к смерти, чем старики, а хорошо отстроенные города всегда подвергаются бомбардировкам. Вот почему история движется по пути провала и почему революции непременно терпят крах». – Сэм Крисс.

Дизайн бинджвотчинга *. Никлас Гёке задается вопросом, как Netflix и YouTube воздействуют на наш мозг. «Netflix методично проводит A/B тестирование каждого экрана, каждого изображения и каждого слова, вплоть до иконок. Он отслеживает, с какого эпизода вы погружаетесь в сериал. Более того, с недавних пор сервис начал показывать, как далеко вы продвинулись, напрямую побуждая смотреть дальше. Технологически Netflix состоит из сотен микросервисов, которые настраивают видео так, чтобы оно было настолько плавным, насколько это возможно. Отсюда и функция автовоспроизведения, ставшая базовой как на стриминге, так и на YouTube. Платформы изучают нас, как крыс в клетке».

* Англ. binge-watching – запойный просмотр, в первую очередь сериала. – Примеч. пер.

Идеальным форматом для исповедей стали онлайн-видео. Гёке пишет: «Сегодня утром я проверил, сколько часов я провел на YouTube на этой неделе, просматривая всё подряд: спасение собачек, милых коал, американские политические новости, авиакатастрофы, музыкальные клипы, подробности из жизни знаменитостей, видео о мотивации, культе единорога, привилегиях веганов и многом другом. Вчера я потратил на это четырнадцать часов. Я боялся, что моя никотиновая зависимость сменится чем-то другим. И, к великому стыду, должен признаться, что ее заменил YouTube. Казалось, что мне ни до чего нет дела. Так уютно лежать в кровати и откладывать всё на потом, в том числе саму жизнь»

Усаживаясь на диван и открывая приложение, мы смиряемся с тем фактом, что о всех дальнейших планах можно забыть. Желание «перезарядиться» – это всего лишь предлог. На самом деле нам нужно убежать от неудобной правды – мы стали теми, кто принимает поражение вместо того, чтобы бороться. В 2015 году «бинджвотчинг» был признан словом года – наркотик настолько распространенный, что он стал более социально приемлемым, чем курение. В своем отчете, где бинджвотчинг называется современной нормой, Netflix будто со смехом подносит зеркало к нашему лицу: «76 % пользователей стриминговых платформ заявляют, что просмотр нескольких серий хорошего сериала – это долгожданное спасение от напряженной жизни». Проблема усложняется тем, что, как в случае всего остального, бинджвотчинг нельзя назвать абсолютным злом. У него тоже есть свои преимущества, о некоторых из которых упоминалось ранее. Таким неуправляемым зверем бинджвотчинг стал потому, что он служит подтверждением нашей покорности, убежденности в том, что мы не заслуживаем в жизни ничего большего. Весь авантюризм остался позади, говорим мы себе. Пора успокоиться, лечь на диван и наблюдать за приключениями других. «Главная проблема здесь в том, что, в сравнении с Netflix, наша жизнь не столь увлекательна. Я уже на грани того, чтобы отрезать интернет-кабель от роутера. Что ж. С каждым прожитым днем я всё дальше от этой затеи».

Кремниевый панегирик. Это плач по умершим, трагедия, которая произошла незаметно для всех: виртуальное лишилось своей жизненной силы. Того интернета, который нам обещали, больше нет. Неуловимая сила цифрового пространства рассеялась на наших глазах. Такова цена, которую мы готовы были заплатить за его исчезновение. Но ждать глубокомысленных стихов не стоит. Сами того не замечая, мы добровольно приостановили свое недоверие и продолжали идти вперед, как зомби, пока не обнаружили смерть всех платформ.

Что произойдет, когда мы разочаруемся в своих цифровых устройствах, приложениях и платформах? Ведь мы вряд ли обрели сверхъестественную силу, которая внезапно делает прозрачной работу всех закрытых и проприетарных сервисов. Прозрачность не станет волшебным, постполитическим ключом, который откроет черный ящик. На протяжении десятилетий пользователи тщетно ждали, что эти технологии станут обычными, банальными и скучными. Однако неустанное производство новых моделей, сервисов, приложений наряду с исчерпывающей итерацией существующих так и не позволило этому случиться. Непрекращающееся изготовление «крутых штучек» не давало молодежи восстать против истеблишмента. В итоге большинство из нас так глубоко погрязли в пучине, что выхода уже нет.

Английский медиаисследователь Дэвид Берри предложил концепцию объяснимости. «Из-за новых форм неясности в использовании искусственного интеллекта, автоматизированных систем принятия решений и систем машинного обучения возникло дополнительное требование. В совокупности это вылилось в то, что можно назвать социальным правом на объяснение».

«Меланхолия – это зыбучий песок, в который погружаешься, когда уже не веришь в реальность и не знаешь, чего