Неоконченный репортаж (СИ) - Тройнова Наталья

На этот раз он вынул кожаный ошейник. Подержав его немного в руке, он также положил его перед Алёнкой.

— Есть ещё один вариант, — положив руку на ошейник, Егор негромко проговорил, — Согласившись, ты будешь полностью принадлежать мне. И станешь всем, чем я скажу: ты будешь и любовницей, и собачкой, и вещью, и — шлюхой.

От последних слов Алёнка вздрогнула, и краска смущения и стыда залила её щёки так, что даже уши загорелись… Глянув на Егора, она поразилась его выражению лица: ни капли волнения не было на его лице сейчас, он спокойно и внимательно разглядывал девушку, ожидая от неё ответа.

— С этой стороны всё проще, — добавил он, — Как любой хороший хозяин, я трепетно забочусь о своей собственности…

— Я так понимаю, других вариантов нет? — посмотрев в глаза Егору, спросила Алёнка.

— Почему? Есть. Ты можешь просто встать сейчас и — уйти. Это тоже будет твой выбор, и я приму его.

— Ты же знаешь, что я не уйду, — опустив глаза в стол, прошептала Алёнка, и почувствовала, как её глаза наполняются горячими слезами.

— Нет. Я этого не знаю. Я предлагаю тебе выбор, — Егор не врал и не юлил сейчас: он на самом деле рисковал, предлагая сделать выбор девушке самой, рисковал, хотя и был более чем уверен, что она сделает выбор правильным, — Пока я не изучил тебя — я не могу предугадывать твоё поведение. Пока ещё — нет, — честно признался он Алёнке.

— Что я должна буду делать? — Алёнка едва коснулась кончиками пальцев прохладной кожи ошейника, лежащего на столе перед Егором, не поднимая глаз и мысленно представляя, как металлическая застёжка смыкается на её шее…

— Ничего сложного, — едва заметно перевёл дыхание Егор: кажется, его расчет оказался верным… — Ты будешь принадлежать мне. И выполнять все мои распоряжения. Быстро. Точно. Полностью. И — с удовольствием. Главным для тебя становится — во всём слушаться и доставлять удовольствие своему Хозяину. Желание Хозяина становится важнее твоих собственных желаний, мнений, мыслей и — страхов. Это — самое главное.

Гл8

Алёнка даже не посмотрела на золотую карточку, предложенную Егором. Она не сводила глаз с ошейника, лежащего прямо перед ней на столе: в сознании девушки мгновенно всплыли увиденные в ночном клубе сцены, и она уже буквально ощущала кожей ошейник на своей шее, представляя себя главным действующим персонажем на тех показах…

* * *

Спустя несколько дней, около семи часов вечера, Алёнка стояла у дверей квартиры Егора.

Она приехала в первый раз к нему домой. Называя свой адрес, Егор озвучил и первый приказ: девушка должна была, поднявшись на указанный этаж и найдя нужную дверь, встать на колени у порога его квартиры и ждать.

Указание пришло в сообщении, сразу после названия улицы и номера дома. Прочитав своё первое задание, Алёнка ощутила, как внезапно закружилась у неё голова. Не спасло её даже то, что в этот момент она сидела на диване: земля буквально уплыла у неё из-под ног, а в сознании билась всего одна мысль, доводя девушку до исступления: как это вообще возможно — стоять на коленях прямо в подъезде?! А если её кто-нибудь увидит? Мало ли людей ходит в подъезде… Тем более — вечером, когда все возвращаются с работы… А что подумают случайные свидетели?! Как она поднимет глаза на них? Да и сможет ли вообще?! А если потом встретится с кем-то из них в лифте, или у подъезда?!. Даже если она не осмелится поднять глаз — люди-то её саму запомнят, и в каждом взгляде ей будет чудиться насмешка, немые вопросы и — возможно — даже презрение…

Алёнку затрясло от переживаний и непрошенных мыслей.

Да и вообще — зачем этот приказ?! — внезапно взбунтовалось всё её существо. Алёнке казалось, что, после принятого ею ошейника Егор просто отведёт её в клуб — это было уже знакомо и хоть как-то понятно, ожидаемо, что ли… А этот странный приказ буквально выбил девушку из колеи. Но ослушаться она не посмела, и в указанный час стояла на пороге указанной Егором квартиры одной из панельных многоэтажек города.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всё оказалось гораздо проще, чем она себе напридумывала, сидя дома под тёплым пледом и рисуя картинки одна страшнее другой: квартира Егора оказалась единственной на нужном ей этаже, но это Алёнка узнала, лишь когда вышла из лифта. А пока она поднималась на пятнадцатый этаж (слава всем богам — одна-единственная в кабинке пассажирского лифта), всё тело её била крупная дрожь, словно она стояла на морозе.

Когда двери лифта открылись, и девушка беглым взглядом окинула площадку, у неё невольно вырвался вздох облегчения: кроме двери с нужным ей номером квартиры других дверей на этаже не было.

Значит, её никто не увидит. Значит, не перед кем будет прятать стыдливо глаза…

Пройдя несколько шагов до двери в квартиру, Алёнка подняла привычно руку, чтобы нажать кнопку звонка. Но в последний момент резко отдёрнула протянутую руку: Егор приказал стоять на коленях на пороге и ждать.

Мельком глянув на часы, Алёнка подумала, что до назначенного времени ещё несколько минут, и есть время отдышаться и привести мысли в порядок…

И вдруг дверь неожиданно открылась.

Алёнка вздрогнула от резкого щелчка замка и испуганно глянула в проём двери.

На пороге квартиры стоял Егор.

Одет он был по-домашнему, в простую футболку и светлые джинсы. Он медленно и пристально оглядел девушку. Под его внимательным взглядом Алёнка буквально осела на пол, встав на колени и запоздало пытаясь выполнить озвученный ей ранее приказ.

— Встань! — тут же негромким, но уверенным тоном проговорил Егор.

Алёнка непонимающе глянула на него, и несмело поднялась с колен.

— Ты же сказал… Ждать тебя на коленях… — робко пробормотала девушка, заглядывая в глаза Егору.

— Я сказал «ждать, стоя на коленях», а не падать ниц передо мной, едва увидев меня на пороге. Ты не выполнила приказ, — коротко и резко проговорил Егор, — За каждую провинность ты будешь получать наказание. Какое и сколько я буду решать сам.

Резко схватив девушку за тонкую ткань лёгкого плаща, Егор притянул на полшага Алёнку к себе и проговорил:

— Посмотрим, как ты выполнила второе условие… — рванув в разные стороны плащ, Егор едва не разорвал в клочья тонкую ткань. Послышался треск лопнувшей материи, и пара пуговиц отлетела в стороны…

… Она хотела приехать на такси — второе условие, поставленное Егором, не очень комфортно было выполнять в автобусе, битком забитом людьми, но он отдельным пунктом указал, что она должна приехать именно на общественном транспорте. И сколько же она натерпелась, пока доехала до нужной остановки… Ей казалось, все только и смотрят на неё, и каждый из пассажиров знает, видит, что она абсолютно голая под коротким плащом… Чулки в мелкую сетку не защищали, а словно ещё больше обнажали её, создавая, как ей казалось, образ какой-то совсем уж распутной девицы. И всю дорогу она то и дело поправляла полы плащика, норовящие разъехаться в разные стороны и открыть всем желающим обзор на полуобнажённое тело…

Увидев голое тело девушки под распахнутым плащом, Егор довольно хмыкнул:

— Ну вот видишь… Ничего страшного… Никто тебя не съел…

Он стоял сейчас настолько близко к ней, что Алёнка ощущала тепло его тела. Тепло и какое-то внутреннее спокойствие. А вот девушку всё ещё колотила дрожь, пронизывая всё её тело насквозь.

Буквально втолкнув Алёнку в квартиру, Егор резко захлопнул дверь:

— На колени! — звонкая пощёчина обожгла щёку девушки, отдавшись эхом у неё в ушах.

Алёнку впервые ударили по лицу.

Это было стыдно. Больно. Неприятно. У неё мгновенно закружилась голова, а из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Какие-то по-детски настоящие, честные слёзы — словно обидели незаслуженно, не собираясь объяснять причину. Но, услышав его приказ, Алёнка и не подумала перечить: медленно опустившись на колени прямо тут, на коврик для обуви, она лишь склонила лицо вниз, чтобы Егор не заметил её слёз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А Егор уже обошёл её сзади и, приподняв полы плаща, одним резким движением вошёл в неё. Сразу четырьмя пальцами. От неожиданности Алёнка тихо ойкнула, и с удивлением поняла, что очень сильно возбуждена, но даже и не заметила, когда успела промокнуть. И проникновение Егора, хотя и было довольно резким и грубым, оказалось не болезненным, а с первых буквально движений возбуждающим и желанным.