Скверная жизнь дракона. Книга седьмая - Александр Костенко

перемахнул через задний борт, и «Рывком» отошёл в сторону от дороги. Караванщик следующей повозки крикнул, что я — дурак, и должен залезть обратно.

Пять повозок и дюжина примкнувших разумных — все рванули вперёд, гремя телегами и крича молитвы. Но повозок из города выехало шесть. Последняя на дороге, в окружении десяти авантюристов. Они по договору обязанных охранять каждую повозку. Даже если обе лошади лежат на земле с толстыми длиннющими стрелами в головах, а возница спрятался за телегой вместе пассажиром.

Меньше полёта «Магической стрелы» до ближайших деревьев леса. Оттуда выскочила шестёрка человекоподобных существ с кожей молочного поросёночка, закрытой шкурами диких зверей. Ростом в два с половиной метра и ногами как копытных, с жёсткой толстой щетиной на коже, с широкими плечами и четырьмя массивными пальцами в каждой руке, они как палочками размахивали полутораметровыми дубинами. Позади них седьмой монстр вложил в лук огромную стрелу.

— Ксат, госока! Какого хрена вышел? — закричал из толпы начальник охраны, заметив меня на дороге. Между нами чуть больше двадцати метров. — Тупой, госока. Мы не защитим тебя!

Рука скользнула в сумку со свитками, пальцы нащупали пустое восковое кольцо. Белый шарик с зелёно-красными прожилками ударился в широкую, хоть и заплывшую жиром грудь монстра. Кожа рук моргнула зелёным, пальцы расслабились, лук дёрнулся и выскочил из рук, ударив тварь в морду. Чёрные глазки широко раскрылись, на приплюснутом свиноподобном лице с широкими челюстями застыло непонимание. Спустя мгновение тварь глухо, утробно хрюкнула, показав в мою сторону. Туда же развернулось два орука с дубинами и широкими щитами из связанных толстых веток.

— У вас пятнадцать секунд, — я показал на лучника, и перевёл на двоицу. — Эти мои.

Раздался возмущённый крик, меня обозвали глупцом, даже спасибо не сказали, но плевать. Я глубоко вдохнул, успокаиваясь и концентрируясь, уже когда бежал к двоице. И быстро ослабил завязки кожаного плаща, чтобы не мешал. Он слетел с плеч и упал на землю.

Два орука бежали на меня, пружиня на звериных ногах. Второму до первого пять метров. Пальцы коснулись свитка без воскового кольца. Отблескивая снежинками «Ледяное копьё» ушло в дальнего. Его копыта моргнули оранжевым, продавив землю на миллиметр — орук отскочил в сторону, магия прошла мимо. Но монстр остановился, ему до первого теперь бежать десять метров. Этого достаточно.

Пятнадцать, двенадцать, десять метров. Шарик цвета старой ржавчины угодил в грудь первого орука, на земле под ним вспыхнула оранжевым цветом печать. Монстра бросило вперёд, он испуганно завизжал. Я отступил «Рывком» назад, чтобы не врезаться с оруком, и вновь активировал «Рывок». Оказавшись чётко сбоку приземлившегося на обе ноги монстра.

Активировано «Огненное лезвие»

Лезвие передаренного Налдасом ножа непривычно отдало жаром. С шипением воткнувшись в плоть, разорвав хрящ колена. «Пинок» чётко под колено опрокинул визжащего от боли орука, он приземлился на пробитое колено, вогнав нож ещё глубже и сильнее заорав. «Прыжок» поднял меня на полметра над землёй. «Удар», затылок хрустнул, осн посоха завяз в мягком содержимом черепа.

Активирован «Рывок»

Огромная дубина второго орука просвистела ровно в том месте, где секунду назад была моя голова. «Ледяное копьё» пробило глаз твари, её дёрнуло, руки выпустили дубину, щит из толстых веток глухо ухнул об землю.

Боковое зрение уловило что-то моргнувшее сбоку. Я только успел повернуть голову, как на расстоянии ладони от моей головы замерцало белое облачко. По спине пробежал холодок.

Зарядов «Второй брони» уменьшилось с семи до пяти, а перед глазами мерцал красным толстый каменный наконечник стрелы. Она потеряла энергию полёта и упала. Я машинально подхватил её рукой, всё смотря на наконечник. Каменный и с кривыми зубьями сколов, но размерами в указательный палец, он больше походил на наконечник копья. И стрела толщиной в большой палец явно не для лука, а для огромной баллисты.

Я до дрожи в руке крепко сжал древко стрелы, не понимая себя утробно зарычал, обнажил зубы в оскале. И перевёл взгляд на лучника. Того аж дёрнуло от моего оскала.

— Да я тебе сейчас её в жопу запихаю, — гневно процедил я, одним движением вырвав посох, торчащий из головы трупа.

Орук вложил новую стрелу в лук, я активировал «Концентрацию». Мир сжался, замедлился. Отогнутая тетива моргнула синим, наконечник замерцал красным. Щелчок тетивы, я отскочил в сторону. Стрела как живая поменяла направление, наплевав на законы физики, всё летя мне в грудь. Я выставил посох, стрела срикошетила от древка, по касательной задела «Вторую броню», и упала на землю, остановленная белым облачком.

У дороги кто-то позвал меня. Один из всё ещё живых оруков круто развернулся и кинул огромную дубину. Она летела в меня, вращаясь лезвием от мясорубки. «Рывок» вперёд, и дубина пролетела мимо.

На бегу я нащупал в сумке восковое кольцо с перекрещенной верёвкой. Лучник воспользовался броском дубины и моим коротким замешательством, уже развернулся и бросился к деревьям. Шарик молочного цвета впечатался ему в спину, белые тонкие нити прикрепили ноги в земле. Орук удивлённо всхрюкнул, и по инерции упал на четвереньки.

Я перехватил стрелу, крепко держа за оперение, вытягивая наконечником к оруку. «Рывок», хлюпающий звук, стрела с небольшим сопротивлением вошла в монстра. Тот истошно завизжал, но осн посоха с «Ударом» пробил ему голову.

Моя битва закончилась, у дороги битва подходила к концу. Кинувший в меня дубину орук лежал с проткнутым позвоночником и рассечённой сзади шеей. Ещё один орук лежал со стрелой в глазу, а двум остальных сначала топорами подрубили ноги, а когда те рухнули — обезглавили. Из десяти авантюристов двое лежали бездыханно с раздробленными головами, один баюкал переломанную руку: орук воспользовался «Крушителем щита» или чем-то подобным, и разметал щит авантюриста.

Я молча направился к первому убитому монстру. Пришлось повозиться, чтобы вырезать ножик из его колена: от падения вошёл внутрь вместе с рукоятью. Пока вырезал — ко мне приблизилась тройка авантюристов, вместе с начальником охраны. Остальные помогали раненому и оттаскивали трупы лошадей с дороги, чтобы самим впрячься в телегу. Но и подошедшие, и прочие, и даже возница с пассажиром, всю битву прятавшиеся за повозкой — все с непониманием и толикой страха смотрели на паранаю небесно-голубого цвета на моих плечах. С символами академии и Всеобщей Церкви.

Начальник охраны протянул свитки. Перевязанные верёвками и не раскрученные, каждый из четырёх свитков покрывали изломанные линии.

— Это… — начал было говорить остроухий начальник охраны, да запнулся, глянув на мою паранаю.

— Это не важно, — сухо отрезал я.

— Конечно, это ваши дела.