#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова

терзаний, достаточно ли ты для нее хорош, сколько еще книг надо написать, чтобы она тебе наконец позволила… Вот без этого. По рукам?

Парис в тот момент вроде как находился в счастливом браке с нимфой Эноной[221], но прекраснейшая из женщин? Ставки были слишком высоки, и Парис отдал победу Афродите.

Та возликовала, сразу схватила в охапку несчастного Мелоса, на прощание закинув Парису координаты нахождения обещанной будущей красавицы-жены.

– Зовут ее Елена, прекрасная девушка, замечательная. Внебрачная дочь Зевса и Леды. Поплывешь за ней в Спарту, мы вам с Амуром все устроим. Есть один крохотный нюанс: она замужем, поэтому придется даму похитить, а за похищение ее супруг и все когда-либо сватавшиеся к ней герои и воины объявят Трое войну, в результате которой Троя падет, Елена тебя бросит и сбежит, а тебя убьют, но это все мелочи, мазаль тов[222], все, пока!

Да, Парис, предложенная ранее Афиной победа в войне тебе бы очень пригодилась. Елена-то твоя оказалась Троянская.

* * *

Несмотря на подвернувшийся джекпот, Парис, судя по всему, довольно долго собирался с силами либо долго плыл до Микен, но времени прошло точно достаточно, чтобы у Фетиды и Пелея родился сын – Ахиллес.

Фетиду ужасно угнетало, что ей пришлось сочетаться браком с обычным человеком. Она всеми силами старалась этого избежать. Истерила, требовала бесконечного внимания, превращалась то в огонь, то в воду, то в строгую бабушку Пелея[223]. Его ничего не смутило. Помог и предварительный совет Хирона, и крепкая устойчивая мужская психика, способная пережить любой приступ женского безумия. Так-то мечта была, а не муж. Только таких и надо держаться.

Питер Пауль Рубенс. Окунание Ахиллеса в Стикс. Ок. 1630–1635 гг. Музей Ринглинга Сарасота, Флорида

В результате у супругов появился смертный сын – Ахиллес. Фетида не смогла с этим смириться и поставила своей целью любым способом добыть для него бессмертие.

Попросить друзей на Олимпе было нельзя, там все всегда делалось через постель. Пришлось справляться собственными силами. Со стороны это выглядело так же успешно, как тот день, который был в жизни каждого из нас: когда вам в голову пришла мысль «да что там эти роллы крутить, плевое дело».

С таким же настроем Фетида каждую ночь укладывала сына спать в огонь, а утром натирала амброзией. В этой процедуре меня цепляет слово «каждую». Если положить ребенка в огонь на целую ночь, второй раз туда класть уже будет особенно нечего. Поэтому хочется верить, что это был не костер, а тлеющие угли или вообще какая-нибудь древнегреческая версия старорусской традиции класть детей на печь[224], чтобы они реже болели.

Есть слабая надежда, что Фетида не была совсем уж безумной, и не было никакого закаливания огнем, а она всего лишь окунала ребенка в реку Стикс, держа его за пятку[225].

Стикс вытекал из подземного царства, в котором показатели смертности были, мягко говоря, довольно высокими, но при этом его воды разрушали все, включая железо[226]. Такое свойство реки могло навести Фетиду на мысль, что омытый в ней ребенок станет неуязвимым для железа, а лазерные мечи тогда еще не изобрели, так что защиты от железа было вполне достаточно. Не могу не думать о том, что, возможно, все эти годы после купания Ахиллеса можно было убить чем-то деревянным, например. Или бросив ему в голову яблоко.

Когда Пелей узнал об этих варварских методах обращения с ребенком, он накричал на Фетиду и объяснил, что в его семье с детьми так обращаться не принято.

– Давай лучше мед ему давать или морковку тертую с чесноком. В крайнем случае можно попытаться найти в Греции прорубь и окунать туда раз в год. Обычно люди иммунитет детей так укрепить пытаются, а бессмертие через огонь – это что такое вообще, оставь ребенка в покое.

Фетида оскорбилась.

– Раз ты такой умный и лучше меня разбираешься в родительстве, сам ребенка и воспитывай, – и ушла пить крепленое вино к подругам-нимфам, вручив Ахиллеса с одной не до конца пропеченной лодыжкой отцу[227].

Пелей был уверенным в себе человеком, но не настолько, чтобы в одно лицо воспитать ребенка от богини, поэтому воспользовался системой элитного военного интерната заслуженного учителя всех героев – кентавра Хирона[228]. У того уже было несколько золотых выпусков, отличная статистика выполнения его подопечными легендарных подвигов, да и совет жениться на Фетиде изначально исходил от него, пусть он и разбирается теперь с последствиями.

Как оказалось позже, каким бы безумным ни был метод Фетиды, он сработал: Ахиллес приобрел неуязвимость, но, к сожалению, не бессмертие. На девятый день рождения Ахиллеса Фетиде предсказали, что случится Троянская война, и победа в ней будет невозможна без Ахиллеса, который совершенно точно там погибнет. Надо было допекать до хрустящей корочки.

Фетида решила, что, раз ей когда-то удалось избежать изнасилования Зевсом, удача на ее стороне, и сына от войны получится спасти. Спасение она видела таким: Фетида отправила Ахиллеса, переодетого девочкой, на остров Скирос к царю Ликомеду, где он и находился до начала Троянской войны[229]. Потому что с девочкой в Древней Греции что самое плохое может произойти? Насилие бога, например. За которое он, может, еще и дар какой-нибудь полезный выдаст или вообще на Олимп заберет. В крайнем случае быть превращенным в дерево или цветок – тоже звучит в принципе безопасно. Так что Фетида правда искренне желала сыну лучшей судьбы, чем смерть на войне.

* * *

Пока Ахиллес в женском платье развлекался с дочерьми Ликомеда на Скиросе, а Елена отбивалась от женихов, ее сестра Клитемнестра поучаствовала в истории, давшей впоследствии название психологическому термину: «комплекс Электры». Его еще называли женской версией комплекса Эдипа.

Разберемся сначала с первым. Эдипов комплекс – одно из основных понятий теории психоанализа Зигмунда Фрейда. Под ним автор подразумевал «бессознательное эротическое влечение ребенка к родителю противоположного пола и связанное с ним агрессивное чувство к родителю собственного пола». Осознание того, что такое есть, пришло к Фрейду после того, как он изучил драму Софокла[230]. Фрейд писал своему другу: «Я также обнаружил на своем собственном примере влюбленность в мать и ревность к отцу… и теперь рассматриваю это в качестве универсального явления раннего детства. И если это так, то мы можем понять чарующую силу “Царя Эдипа”».

Изучим подробнее, что за «чарующую силу» изобразил Софокл в своей трагедии. Начиналось все так. Лай, фиванский царь, получил от оракула предсказание, что его сын убьет своего отца,