#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова

как раз связываться нельзя, смогла спасти его, призвав на помощь одного из гекатонхейров – Бриарея[209].

В качестве наказания Зевс подвесил Геру на золотых цепях между небом и землей, а Прометея с Аполлоном отправил на исправительные работы служить царю Трои Лаомедонту[210] и строить стены вокруг его города[211]. Означает ли это, что Зевс предполагал, что произойдет с Троей позднее, и заранее поддерживал троянцев?

Лаомедонт был отцом Ганимеда, которого Зевс ранее выкрал на Олимп и в качестве моральной компенсации за изъятие сына подарил Лаомедонту коней. Царь был так впечатлен, что сами боги строят вокруг Трои для него стены, что пообещал принести им в жертву весь скот, который родится к моменту окончания работ.

После того как стены были достроены, царь понял, что погорячился, и сделал вид, что ничего не обещал: очень красивые стены, спасибо, вам, наверное, уже пора, мне вот точно пора, у меня вон куча сериалов недосмотренных, дел по дому масса, все, я пошел, пока.

Дальнейшие события совершенно, конечно, ни разу не похожи на то, что пережил эфиопский царь Кефей. Аполлон наслал на Трою чуму, а Посейдон наслал на город морское чудище. У него их была масса, мог насылать на всех хоть по сто раз в день. Персей одного убил, а на его место пришли еще двадцать. Чудовище даже звали похоже – Кет.

Лаомедонт пошел, конечно, к оракулу за советом, хотя можно было не ходить и сразу приковать свою дочь Гесиону к скале (вау, как оригинально). Как в свое время повезло Кефею, так же мимо Трои неспешно прогуливался Геракл.

Увидев девицу у скалы, он поинтересовался у Лаомедонта, что да как, какие условия сотрудничества, и договорился спасти Гесиону в обмен на тех самых подаренных Зевсом коней[212].

Не знаю уж, что было не так с Лаомедонтом, почему он постоянно всем давал обещания и не сдерживал их. Причем не каким-то банальным смертным, когда еще можно легко разобраться, но богам и героям. Какое-то подсознательное желание получить по лицу дубинкой. В общем, коней он Гераклу не отдал и выгнал его из Трои.

У Геракла с мстительностью все было еще лучше, чем у преследовавшей его Геры, поэтому, выйдя из рабства у Омфалы, он собрал войско, снарядил корабли и поплыл к Трое мстить Лаомедонту[213]. Перебил, конечно, кучу людей: самого Лаомедонта и всех его сыновей, кроме младшего – Приама. Тот как раз благодаря трагической смерти отца раньше времени потом унаследовал престол Трои, за неимением других живых претендентов, и при его правлении случилась та самая Троянская война.

Казалось бы, можно теперь и домой вернуться, но нет. На обратном пути из Трои на Геракла напали жители острова Кос, и он высадился на нем, чтобы и там всех наказать. Убил местного царя, получил ранение. Кто знает, может, и дальше бы продолжил насиловать, убивать и поджигать пальмы, но Афина забрала его на очередную битву богов: гигантомахию – войну олимпийцев с гигантами. Согласно предсказанию, победу боги могли одержать только при участии смертного. Геракл был сыном Зевса, непобедимым героем, но все-таки смертным.

– Технически считается, – рассудили боги, и Геракл включился в борьбу.

Гигантомахия случилась из-за того, что Гея, которая ранее помогла советом Зевсу в конфликте с титанами, как-то сильно расстроилась, когда он заточил всех ее родственников в Тартар. Помимо истории с Тифоном, она еще породила огромных и страшных гигантов и отправила их разбираться с Зевсом.

Начиналось все довольно мирно: гиганты всего лишь бросали в небо скалы и горящие деревья. С Олимпа это выглядело как бюджетная версия фейерверков на Олимпийских играх – красиво и красочно. Но потом двое гигантов украли у Гелиоса, бога солнца, его стадо. Стало понятно, что придется вмешаться. Как уже можно догадаться, для греков украсть стадо было более серьезным проступком, чем кража детей, например.

Так началась война. Боги никак не могли одержать победу, но после вступления в бой Геракла дела пошли веселее. Он убил несколько гигантов еще до того, как успел поздороваться с богами, а остальных уже в паре с ними: боги ранили, Геракл добивал[214].

* * *

Уж после гигантомахии, думаете вы, Геракл точно поехал домой, но пора признать, что тихая семейная жизнь вообще не выглядела для него привлекательно. Он отправился мстить дальше. Просто какая-то Черная Мамба из «Убить Билла» Тарантино. Следующим в очереди оказался опять царь Еврит. Гераклу показалось, что украсть коней, сбросить его сына со скалы и отсидеть за это в рабстве у Омфалы три года недостаточно, поэтому с оставшимися от похода на Трою войсками разгромил Еврита, убил его и оставшихся его сыновей в придачу, а Иолу, из-за которой изначально и произошел весь конфликт, забрал в плен.

После этого он наконец решил вернуться к семье.

Гвидо Рени. Самосожжение Геракла на горе Эта. 1620–1621 гг. Лувр, Париж

Представьте себе, что вашего мужа нет дома много лет, все это время вы в одно лицо тянете лямку домашнего хозяйства и воспитываете детей. И вот супруг возвращается домой.

– Здравствуй, – говорит, – свет очей моих Деянира. Я тут побывал в куче походов, привез много красивых вещей и одну наложницу, но я понимаю, что это неправильно и нечестно, так поступать нельзя, поэтому я разведусь с тобой и женюсь на ней. Спасибо, что содержала дом в чистоте все эти годы!

Если бы Геракл хотя бы так сказал, может, все повернулось иначе, но он не рискнул с порога признаться Деянире в своих истинных намерениях относительно Иолы. Зато один из слуг не постеснялся раскрыть его законной жене все карты[215].

Деянира быстро прошла все стадии от шока и отрицания к гневу и депрессии. В основном, конечно, к гневу. И желанию немедленно отомстить. Память сразу заботливо подбросила эпизод с кентавром Нессом и его пророческим, практически предсмертным подарком. Деянира достала с дальней полки пыльный флакон с «приворотным зельем» из крови и спермы Несса и решила, что лучшим способом вернуть предателя Геракла в лоно семьи будет натереть чудодейственным составом его плащ. Оригинальный ход, однако. Обычно приворотное зелье все-таки пытаются в еду подмешать или в напиток.

Геракл как раз планировал принести жертву дорогому отцу Зевсу в честь своих бесчисленных побед и успешного возвращения домой, и Деянира отправила супругу плащ со слугой. Когда тот покинул дом, она начала убирать место преступления и обнаружила, что шерсть, которую она использовала для натирания плаща зельем, покрылась на солнце ядовитой пеной. Что вряд ли было знаком его отличного качества, а скорее указывало